Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры
Шрифт:
«Семерка» как прообраз «коллективного руководства»
В результате уничтожения «ленинградцев» и различных перестановок в Политбюро и руководстве Совета министров к началу 1950 года окружение Сталина имело следующую конфигурацию. Два из старых соратников Сталина, А. А. Андреев и К. Е. Ворошилов, хотя и оставались членами Политбюро, фактически не участвовали в его работе. Андреев тяжело и долго болел. В начале 1949 года Политбюро предоставило ему шестимесячный отпуск для лечения [335] . В длительных отпусках он был значительную часть 1950 года. В те периоды, когда Андреев мог работать, он возглавлял второстепенное государственное ведомство — Совет по делам колхозов. Как член Политбюро Андреев периодически голосовал в опросном порядке. От решения существенных вопросов он был отстранен, так как не входил в руководящую группу Политбюро. После февраля 1947 года до смерти Сталина Андреев ни разу не появлялся в сталинском кабинете. В 1949 году в связи с нараставшим антисемитизмом гонениям подверглась жена Андреева Д. М. Хазан. Сначала ее перевели с должности заместителя наркома текстильной промышленности на пост директора научно-исследовательского института, а затем со скандалом выгнали даже из института [336] . 19 февраля 1950 года в «Правде» была опубликована статья «Против извращений в организации труда в колхозах», в которой Андреев подвергался критике за неправильные взгляды в этом вопросе. Несмотря на то, что Андреев сразу же проявил готовность публично покаяться (сохранился черновик письма Андреева
335
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1519. Л. 22.
336
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина С. 516; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 326–327.
337
РГАСПИ. Ф. 73. Оп. 2. Д. 23. Л. 143; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 331.
338
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1542. Л. 136; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 332.
Чуть в лучшем положении находился К. Е. Ворошилов. Вытесненный на периферию системы высшей власти — на традиционно второстепенную в советской политической системе роль куратора культуры, Ворошилов также был ограничен в правах члена Политбюро, поскольку не входил в его руководящую группу. При этом Ворошилов также нередко болел и находился в отпусках [339] .
Если Андреев и Ворошилов оставались скорее символами революционной легитимности власти, то другие представители «старой гвардии» — В. М. Молотов, А. И. Микоян, Л. М. Каганович были реально действовавшими членами сталинского Политбюро. Молотов и Микоян, хотя подвергались периодическим нападкам, продолжали выполнять важнейшие государственные функции и входили в состав всех высших партийно-государственных органов. Каганович к концу 1940-х годов в значительной мере восстановил свои позиции в окружении Сталина. Судя по протоколам заседаний Политбюро и записям в журнале регистрации кремлевского кабинета Сталина, Каганович после возвращения в конце 1947 года с Украины в Москву фактически был включен в состав руководящей группы Политбюро, хотя формальное решение по этому поводу не принималось. Как заместитель Сталина по Совету министров, Каганович также входил в руководящие органы правительства.
339
ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 54. Д. 67. Л. 110; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1077. Л. 8; Д. 1078. Л. 6.
Более многочисленной была вторая группа членов Политбюро, по возрасту и времени вхождения в высшие структуры, следовавшая за «стариками». В ней также были свои лидеры и аутсайдеры. К числу последних принадлежал А. Н. Косыгин, связанный с расстрелянными «ленинградцами». Сталин сохранил ему жизнь и должность, но лишил места в высших эшелонах власти. Решение о введение Косыгина в состав руководящей группы Политбюро, принятое в 1948 году, после «ленинградского дела» превратилось в пустую бумажку. Хотя формально оно не отменялось, фактически Косыгин не участвовал в работе Политбюро и после 1949 года ни разу не появлялся на заседаниях в кабинете Сталина.
Формально, по степени важности занимаемых постов эту группу в начале 1950 года возглавляли Г. М. Маленков и Н. А. Булганин. Маленков был единственным из высших советских руководителей (кроме самого Сталина), который совмещал ключевые посты в партийном и государственном аппарате. Маленков руководил работой Секретариата и Оргбюро ЦК ВКП(б) и фактически был заместителем Сталина по партии. Именно на имя Маленкова, так же как и на имя Сталина, часто поступали разного рода обращения министров и местных руководителей, предназначенные для рассмотрения или согласования в партийном порядке. Как заместитель председателя Совмина Маленков входил в состав всех руководящих органов правительства и курировал сельское хозяйство. Булганин, как уже говорилось, с апреля 1950 года занимал пост первого заместителя Сталина в правительстве. На практике это означало, что Булганин получил более широкие возможности для контактов со Сталиным. Во время отпуска Сталина в августе-ноябре 1950 года именно Булганин посылал ему докладные записки, в которых сообщал об основных вопросах, рассмотренных на заседаниях Бюро Президиума Совета министров, о готовящихся проектах постановлений правительства, о работе руководящей группы Политбюро по внешнеполитическим проблемам [340] .
340
АП РФ. Ф. 3. Оп. 52. Д. 252. Л. 24–48.
После перевода в Москву быстро наращивал участие в деятельности высших партийно-государственных структур Н. С. Хрущев. Его назначение в Секретариат ЦК ВКП(б) существенно меняло расклад сил в этом органе власти, где ранее безраздельно господствовал Маленков. В отличие от других секретарей (М. А. Суслова, П. К. Пономаренко, Г. М. Попова), Хрущев был членом Политбюро. Хотя формальное решение о включении Хрущева в состав руководящей группы Политбюро не принималось, фактически, судя по протоколам Политбюро, он был введен в нее примерно в июле 1950 года [341] . Хрущев регулярно заседал в кабинете у Сталина. Еще более показательно (и несколько неожиданно для историков, всегда полагавших, что Хрущев, в противоположность Маленкову, был сосредоточен на работе в партийном аппарате) активное участие Хрущева в работе правительственных структур. Несмотря на то, что формально Хрущев не занимал никаких должностей в Совете Министров, он уже в 1950 году регулярно принимал участие в заседаниях Президиума Совета Министров и эпизодически — Бюро Президиума Совета Министров, а в 1951–1952 годах был постоянным участником заседаний этих обоих органов [342] . В январе 1951 года Хрущеву было поручено также наблюдение за работой ЦК компартии Украины [343] .
341
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1556. Л. 92.
342
Архив Правительства РФ. Протоколы заседаний Президиума и Бюро Президиума Совета министров СССР; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 543–560.
343
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1574. Л. 94.
Судя по многим данным, не только сохранил свои позиции, но даже усилил их Л. П. Берия. Для прагматичного Сталина принципиально значение имело то, что под руководством Берии был успешно осуществлен советский атомный проект. Как вспоминал начальник охраны Сталина Н. С. Власик, в 1950 году Берия приехал к Сталину на юг «с докладом о выполнении задания по Первому комитету при Совете министров и продемонстрировал фильм о законченных испытаниях отечественной атомной бомбы. Это явилось переломным моментом в отношении Сталина к Берии. После двухлетнего, довольно пренебрежительного отношения к Берии, которого он не скрывал, Сталин вновь вернул ему свое прежнее расположение. Тов. Сталин подчеркивал, что только участие Берии могло принести такие блестящие результаты» [344] .
344
Логинов В. М. Тени Сталина:
Генерал Власик и его соратники. М., 2000. С. 133.Свидетельства Власика об особом расположении Сталина к Берии, наблюдавшемся в конце 1950 года, подтверждает очередная реорганизация высших правительственных структур, которую провел Сталин, возвратившись из отпуска в начале 1951 года. 16 февраля 1951 года Политбюро приняло постановление об образовании Бюро по военно-промышленным и военным вопросам при Совете министров СССР под руководством Булганина. На новое Бюро возлагалось руководство работой министерств авиационной промышленности, вооружения, военного и военно-морского министерств. В состав Бюро, помимо Булганина, вошли руководители перечисленных ведомств [345] . Бюро координировало деятельность практически всех направлений военного и военно-промышленного развития, кроме атомного проекта. Создание Бюро по военно-промышленным и военным вопросам было связано с усилением гонки вооружений после начала войны в Корее [346] . Бюро стало одним из важнейших структурных подразделений Совета министров. Однако для Булганина назначение на новый ответственный пост фактически оказалось перемещением на ведомственную работу, сопровождавшимся утратой функций первого заместителя Сталина по Совету министров. В тот же день, 16 февраля 1951 года, Политбюро приняло следующее постановление:
345
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1577. Л. 22–23; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 85.
346
См. подробнее главу 5.
«Председательствование на заседаниях Президиума Совета министров СССР и Бюро Президиума Совета министров СССР возложить поочередно на заместителей Председателя Совета министров СССР тт. Булганина, Берия и Маленкова, поручив им также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления и распоряжения Совета министров СССР издавать за подписью Председателя Совета министров СССР тов. Сталина И. В.» [347]
Это решение восстанавливало прежний порядок коллективного председательствования на заседаниях правительства и фактически лишало Булганина статуса первого заместителя председателя Совмина. За этим последовало расширение функций Президиума и Бюро Президиума Совета министров. 15 марта 1951 года Политбюро постановило ликвидировать многие из ранее существовавших отраслевых Бюро Совета министров (по топливной промышленности, сельскому хозяйству и заготовкам, транспорту и связи, металлургии и геологии, культуре). Вопросы, которые ранее решали эти бюро, подлежали рассмотрению непосредственно в Бюро Президиума и Президиуме Совмина. Кроме того, Сталин лично внес в это постановление пункт, демонстрировавший растущее влияние Берии. Ему вменялось в обязанность «половину своего рабочего времени отдавать делу № 1, № 2 и № 3». Речь, очевидно, шла об атомном, ракетном и радиолокационном проектах [348] .
347
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1577. Л. 23; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 86.
348
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1580. Л. 1; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 86–87.
Мотивы действий Сталина в этом, как и во многих других случаях, трудно определить. Кое-что о том, как принималось решение о введении коллективного председательствования и понижении статуса Булганина, через несколько лет рассказал Берия. В письме, направленном членам высшего советского руководства 1 июля 1953 года из тюрьмы, Берия, обращаясь к Булганину, утверждал: «Николай Александрович! Никогда и нигде я тебе плохого не делал […] Когда т-щ Сталин предложил нам вновь установить очередность председательствования, то я с т. Маленковым Г. М. убеждали, что этого не надо, что ты справляешься с работой, а помочь мы и так поможем» [349] . В этих утверждениях Берии содержались важные правдоподобные моменты. Во-первых, Сталин, как следует из слов Берии, мотивировал свое предложение о лишении Булганина функций председательствования тем, что Булганин не справляется со своими обязанностями первого заместителя. Во-вторых, Сталин в той или иной форме обсуждал этот вопрос с Берией и Маленковым. Очевидно, что даже если Берия и Маленков действительно демонстрировали перед Сталиным свою «политическую скромность» и отказывались от сопредседательствования на заседаниях правительства, объективно это решение было в их пользу. Нельзя исключить, что разными методами они способствовали возвращению к прежнему порядку «коллективной работы». Это, конечно, вовсе не означает, что Сталин действовал по чьему-то наущению и не имел собственных мотивов, деловых или психологических, для такого шага.
349
Лаврентий Берия. 1953 г. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие материалы / Сост. В. Наумов, Ю. Сигачев. М., 1999. С. 77.
Вновь рассредоточив оперативное руководство правительством, Сталин действовал в русле своей обычной политики поддержания в Политбюро определенного баланса сил и конкуренции. Вполне возможно также, что Сталин был недоволен деловыми качествами Булганина. Наконец, важным фактором могло быть психологическое состояние Сталина. Испытывая возраставшие проблемы со здоровьем и возвратившись из своего последнего и одного из наиболее длительных отпусков, он вновь демонстрировал соратникам (и самому себе), что не намерен выпускать из рук властные рычаги и не нуждается в первом заместителе. Во всяком случае, идея выдвижения первых заместителей Сталина отныне и до самой его смерти больше не возникала. Чисто политический, демонстративный характер, наконец, имело также решение об обязательной подписи Сталина даже под такими относительно второстепенными документами, как распоряжения Совета министров. Лишив своих заместителей права подписи распоряжений, Сталин вряд ли преследовал деловые цели. Процесс принятия решений в результате этой акции мог лишь усложниться. Однако для самого Сталина единоличное право подписи могло быть определенной символической компенсацией, защитной реакцией стареющего диктатора, вынужденного отходить от многих дел.
Существовало несколько признаков такого отхода. Подсчитано, например, что если до войны, в 1939–1940 годах в журнале регистрации посетителей кремлевского кабинета Сталина фиксировалось примерно по две тысячи посещений в год, в 1947 году — примерно 1200 посещений, то в 1950 году — 700, а в 1951–1952 — всего по 500 посещений [350] . В значительной мере это было связано с значительным увеличением продолжительности отпусков Сталина, что, в свою очередь, также служило показателем снижения его рабочей активности. В 1945 году Сталин провел на юге больше двух месяцев, в 1946–1949 годах от трех до трех с половиной месяцев, в 1950–1951 годах по четыре с половиной месяца [351] . Причем, в отпускной период 1951 года Сталин не появлялся в своем кабинете более полугода — с 9 августа 1951 года по 12 февраля 1952 года [352] . Это было связано с тем, что после отпуска, длившегося почти до конца декабря, Сталин в январе 1952 года заболел гриппом [353] .
350
На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 гг.) / Под ред. А. А. Чернобаева. М., 2008. С. 11.
351
Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953. С. 398.
352
На приеме у Сталина. С. 544–545.
353
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1483. Л. 74–78.