Холоп. Официальная новеллизация
Шрифт:
– Дык Авдей же Михалыч, наш приказчик-то, тебя по всей усадьбе ищут! Подымайся давай, от греха, пока не нашел он, аспид, тебя, горемычного.
Бревенчатая дверь хлопнула, распахнувшись от удара тяжелого сапога.
На пороге стоял высокого роста крепкий краснорожий мужик, тоже в смешной шапке, кафтане и высоких сапогах. Усы и борода его грозно топорщились.
Прошка неслышно охнул и всплеснул ладошами: «Нашел!»
– Вот он где, оболдуй этот чертов, прохлаждается! – проревел приказчик, схватил Гришу за шиворот и, вытащив из хлева наружу, грубо швырнул на землю.
Совершенно
Гриша вдруг вспомнил: он вышел из клуба. Увидел, как его машину увозит эвакуатор, только блеснул красным лаком багажник. Он помнил, как сорвался с места и побежал за эвакуатором, крича на ходу ругательства. Эвакуатор удалялся довольно медленно, но Гриша никак не мог его догнать.
Эвакуатор свернул за угол, навстречу Грише вырулила машина и ослепила его фарами. Вспышка фар, ощущение боли в руке…
Значит, что, его сбила машина?
И потом его похитили какие-то полоумные реконструкторы?
Держась за ушибленный бок, глядя на грозного усатого-бородатого, он выставил ладонь вперед и примирительно начал, стараясь звучать как можно спокойнее.
– Старичок, без обид, я не при делах! Всё решим! Ты так только больше не делай, чтоб потом не жалеть. О'кей?
Усатый-бородатый разумной речи не внял, продолжал паясничать.
– Почему конь не оседлан, паскуда? Я те что вчерась велел, стервь ты такая?
– Какой еще «вчерась»?! Я тебя первый раз в жизни вижу! – уже всерьез возмутился Гриша, поднимаясь с самым оскорбленным видом. Тогда неуемный «приказчик Авдей Михалыч» замахнулся ногой и точно попал бы Грише по ребрам, не отскочи тот вовремя в сторону.
Пока изумленный Гриша собирался с мыслями, ворота распахнулись и во двор, гарцуя на коне, въехал другой хипстер-реконструктор – разодетый, как карточный валет. Поглядев на Гришу, он процедил, обращаясь к приказчику:
– О, так этот живой еще? Я-то думал, ты его уже на лоскуты порвал, Авдейка…
Тот вытянулся в струну, угодливо затараторил:
– Так дело-то нехитрое, Алексей Дмитрич. Вы только моргните – я его, сучьего сына, мигом в кашу уработаю, как пить дать, по вашему велению уработаю.
Тут уж Гриша не выдержал, поднял руки.
– Ну всё-всё, оценил, мужики, вы оба красавцы! У вас тут корпоратив какой-то, что ли? Круто, респект! Так меня-то вы зачем нарядили? Я вообще не из вашей тусовки!
Карточный валет «Алексей Дмитрич» брезгливо скривился, поднял бровь, с почти незаметным кивком «Авдей!» швырнул усатому-бородатому свою плетку. Тот перехватил, слегка присвистнул, оскалил белые кривоватые зубы и двинулся на Гришу.
Тут Грише впервые сделалось страшно. Он повысил голос, стараясь звучать уверенно и развязно, но получалось не очень.
– Слышь, ты там, на коне! Ты это ему зачем плетку дал? А ты, Борода, ты вообще ко мне не подходи! Братан, ну ты угомони этого аниматора! Он у вас сильно бодрый какой-то!
Тут явилось еще одно действующее лицо – на крыльцо дома с колоннами и львами неспешно вышел полный
человек, пожилой, с бакенбардами и с турецкой шапочкой на голове. На нем был длинный атласный халат, в руках старинная курительная трубка. Весь его облик смутно напомнил Грише какой-то портрет из музея, куда его водили на экскурсию еще в гимназии.Пожилой в халате подбоченился и, сдвинув седые брови, проговорил грозно:
– Эт-то что тут за хай посередь двора?
Валет Алексей Дмитрич небрежно бросил в ответ.
– Да вот, бать, холопа учу, а то совсем от рук отбились. Высечь надобно подлеца.
Пожилой в халате, очевидно в роли старого барина, покачал головой укоризненно.
– А ну охолони-ка, сынок. Я покамест жив еще и сам решу, кого сечь. Шибко ты лихой стал, Алёша. – Затем обратился к Грише: – Где конь мой, а? Как тебя? Гришка?
Гриша решил пробовать продолжать развязно, впрочем, уже без особой надежды на успех.
– О, вот и еще один. Ни фига себе, вы как мощно гуляете! Вы кто, Газпром, Сбербанк? – Обернувшись к «старому барину» в халате: – Что празднуете-то, отец?
Развязность, как и врожденное обаяние, обычно Гришу выручали. Но не теперь.
Старый барин остался равнодушен и к тому, и к другому. Не меняя выражения лица, он негромко велел бородатому-усатому Авдею-как-его-там Михалычу:
– Дай-ка холопу Гришке пару раз для ума.
– А-а-а! – раздался свист плетки. Никогда еще не изведанная боль телесного наказания обожгла благородное белое плечо. Гриша с воплем упал на землю, не веря, что так бывает и что это случилось с ним.
Пожилой полный демон в атласном халате, пожевав губами, флегматично добавил, попыхивая своей старинной трубкой.
– Вот как чай допью, и коня не будет – сечь паршивого холопа Гришку до крови.
И ушел в дом со львами, ирод.
Битый плетью Гриша обернулся на Валета и Бородатого с воплем.
– Помогите! Это беспредел! Вам же за это отвечать придется, замучаетесь пыль глотать!
Ответа не было, злодеев и след простыл. По двору мерно передвигались одни только куры, гуси и свиньи, уже привычные глазу.
Вдруг кто-то подхватил его за подмышки, потащил в конюшню, прислонил к стене раненым плечом. Гриша взвыл от боли, открыл глаза и увидел перед собою знакомую курносую физиономию этого, как его, Прошки. Он с виноватой улыбкой протянул Грише ковшик с водой. Тот брезгливо отказался – неизвестно, из какой лужи. Прошка пошел поить из ковшика лошадей, стоявших в денниках. Одного из коней чумазый парень в смешной шапке вывел и подвел к Грише, трясущемуся от пережитого стресса и негодования.
– Гришка, ну ты чего встал-то?! Мало тебе дали по рогам? Веди коня барину, а не то еще схлопочешь.
Гриша, сморгнув, громко зашептал тому на ухо:
– Прошка, слушай, скажи, где позвонить можно? Заметь, меня искать будут! Мой отец, он крутой и влиятельный, он всё может, он тут всех раком поставит! Я их всех запомнил! Этой вашей секте поганой, где приличных людей бьют, хана будет полная! А я тебя отблагодарю, не обижу.
Прошка в ответ почесал курносый красный нос, покачал головой, помолчал. Потом неторопливо сообщил измученному происходящим безумием Грише, пытаясь сунуть тому поводья в руки: