ХомоПоинт

Потряс головой, посмотрел пристально на монстра, тот никак не реагировал на присутствие человека.

– Эммус! Чёрт возьми! Ну, конечно же, Эммус!
– крикнул профессор и звонко хлопнул себя ладонью в лоб.

– Но. Откуда ты о нём знаешь? И почему ты говоришь? Ты не сможешь говорить как мы! Это не возможно! Хотя почему невозможно?
– Травкин немного успокоился и начал размышлять:

– Собственно, ты наполовину человек. Ведь так? Что-то человеческое в тебе вполне могло сохраниться. Иммунная система, например. Человечество тысячелетиями нарабатывало иммунитет, а вы его просто украли. Да, да, просто украли! Что ещё вы оставили себе от несчастного человечества? А? Память? Генетическую память? Накопленный опыт? Что? Причём здесь Эммус?

Травкин даже вспотел от волнения.

– Надо отдохнуть, - решил он, выключил компьютер и пошёл прочь из лаборатории.

Южное солнце на мгновенье ослепило, профессор сморщился, щурясь от яркого света. Навстречу ему шёл Аркадий. Он только что заправил генератор топливом и завидев профессора, поспешил к нему.

– День добрый?
– крикнул молодой человек издали.

Профессор улыбнулся и приветствовал юношу взмахом руки.

– Как успехи док? Что-то удалось ещё узнать? – без особого интереса спросил Аркадий.

– И да, и нет. Не знаю, - пресно ответил Максим Геннадьевич.

– Вы очень бледны. Отдых вам не повредил бы.

– Да, пожалуй, да, - согласился профессор, - скажите Аркадий, вы не заметили в себе каких-то изменений? Улучшение зрения или слуха. Чего угодно?

Аркадий на мгновенье задумался, потом подошёл к профессору ближе и смущённо шепнул на ухо.

– Ну, в общем, кое-что не совсем обычное есть.

Аркадий сильно покраснел.

– Знаете профессор, у меня в последние дни невероятный стояк.

– В смысле стояк?
– не понял Травкин.

– Ну, дрын стоит, хоть орехи коли.

– Дрын?

Вздёрнул брови профессор.

– Господи! Ну, член!
– не выдержал Аркадий.

Профессор понимающе улыбнулся.

– Никогда так не хотел женщину как сейчас. Понимаете? Если бы сейчас была жива моя Ленка, затарабунил бы до смерти, - продолжал юноша заговорщическим шёпотом.

Профессор задумался, потом также заговорщически спросил:

– Это вас тревожит? Ваше возбуждение?

– С ума сводит!
– выпалил молодой человек и оглянулся по сторонам.

– Может это покажется не совсем вежливым, то, что я вам сейчас скажу, вы только не сердитесь, хорошо.

– Валяйте док, - хмыкнул парень.

– Попробуйте мастурбировать. Возможно, для вас это звучит пошловато, но в нашем нынешнем положении я не вижу другого выхода.

Аркадий расхохотался в небо, потом приблизился к старику ещё ближе.

– Док! Да у меня уже мозоли на руках! По семь восемь раз на дню и раза три четыре ночью просыпаюсь, - отрапортовал молодой человек.

Брови профессора взяли новую высоту на лбу.

– И что, совсем не помогает?

– Помогает, но ненадолго.

– Простите, за ещё один нескромный вопрос, а как с семяизвержением.

– Очень много, док. Понять не могу, откуда так много берётся. Словно...

– Мне нужен образец, - прервал его Травкин, не желая выслушивать метафоры на этот счёт.

Аркадий вытянул лицо.

– Ну, ладно. Вам срочно?

– Скажем так. Принесите мне анализ, как только вас приспичит.

– Долго ждать не придётся, док, - хмыкнул парень, хлопнул профессора по плечу и отправился к своему домику.

– М-да, - многозначно протянул профессор, провожая его взглядом. И направился к флигелю полковника.

Дома была только Ася. Она поздоровалась с профессором, мило улыбнулась, и сообщила, что деда ушёл удить рыбу на пруд.

Старого офицера он застал на берегу с самодельной удочкой и не дымящейся трубкой в зубах.

– Табак закончился?
– указал Травкин на трубку, вместо приветствия.

– Табака полно, - не выпуская трубки изо рта, проговорил полковник, - курить не хочу.

– Вот как? От чего же?

– А шут его знает. Не хочется. Даже какое-то отвращение к табаку. Только привычка не расставаться с трубкой осталась.

Травкин на мгновенье задумался. В самом деле, он и сам уже очень давно не курил, хотя считал себя заядлым курильщиком. Профессор списывал всё на занятость, курить в лаборатории он не имел привычки. Но сейчас ему ничего не мешало, а его не тянуло зажечь сигарету и втянуть полной грудью порцию ароматного табачного дыма. И этот факт показался ему странным.

– Скажите, голубчик, а ещё какие-нибудь изменения у вас произошли?

– Да полно, - хмыкнул полковник и продолжил:

– Одышка пропала, спина, суставы больше не болят, ноги по ночам не дёргает. Сон стал крепким, я раньше страдал жуткой бессонницей. И ещё, - полковник вытащил трубку изо рта и улыбнулся, оскалив белые ровные зубы.

– Что?
– не понял Травкин.

– Зубы, Максим Геннадиевич, они выросли. В третий раз. Быстро выросли. Ни одной дырочки не осталось.

– Это потрясающе. А, я извиняюсь, как с половым влечением?

– Чего?
– полковник пристально посмотрел на профессора.

– Ну, дрын не стоит?
– несколько смущённо пояснил Травкин.

Полковник отвернулся, вытащил леску из воды, проверил наживку и снова забросил.

– Я не в том возрасте, дорогой мой, - ответил полковник, не глядя на профессора, и снова засунул трубку в зубы.

– Не обижайтесь на мои вопросы, я спрашиваю не из праздного любопытства. Ваш организм, как собственно и мой, претерпел внутреннее обновление, хотя внешне мы так же стары.

– Так у вас, как вы изволите выражаться, дрын стоит?
– полковник оторвал взгляд от поплавка и подозрительно посмотрел на профессора.

– Нет. Знаете, нет.
– поспешно успокоил Травкин, - я пойду пожалуй, мне надо поразмыслить.

Максим Геннадиевич поспешно отвернулся и отправился прочь.

– Док!

Услышал профессор, проходя мимо домика Аркадия. Он обернулся. В небольшом окне торчал молодой человек. Он улыбался и держал в вытянутой руке небольшую баночку, наполовину наполненной серой мутноватой жидкостью.