Хомут на лебединую шею

– Ага! Помню! Это я его тогда толкала за руль Фомкиной машины, а он упирался, – вспомнила Аллочка. – Не хотел ехать убиваться, сволочь! А ты, Фома, на меня еще и ревел бегемотом. Запиши в своем ежедневничке, желательно на каждой страничке – это я тебе жизнь спасла!

Однако Худоногов не одобрил плана помощника, негодовал сильно, это и понятно, он же еще не знал, где эта пробирка. Зато он выяснил, что у Толика любой труд в почете, не исключая киллерского. Вот тогда-то Худоногов и развернулся на полную катушку. Появляться на глазах у «клиентов» он все еще опасался после убийства Псова, зато Толика использовал вовсю. Он ему всучил пистолет, чтобы тот, угрожая женщинам, выведал у Фомы, куда тот дел пробирку.

– Опять же я его обезвредила, – снова встряла Аллочка.

– Да уж, Толик Мотин – созданее крайне невезучее, – кивнул Кареев.

– Да просто глупое создание, – не согласился Фома. – Такую вещь в кармане таскал, а куртку как следует даже повесить не мог.

– Как бы там ни было, у него не получилось ни застрелить, ни отравить вас. Кстати, этот яд, который мы нашли у него в склянке, вполне мог отправить на тот свет всех нас, а после и самого Толика, у Худоногова уже были мысли избавиться от Мотина. Мужик много знал, очень много, а молчать не умел. Случись лишняя рюмка – он бы и про Серову рассказал, и про Поганкина.

– А чем это Серова им помешала? – спросила Варя.

Кареев затянулся уже неизвестно какой по счету сигаретой и продолжал.

Серовой и в самом деле очень приглянулся молодой хирург. Вместе с Поганкиным, который для нее готов был таскаться за кем угодно, они висели на хвосте у Фомы не один день, и девчонка заметила, что Неверов интересует не только ее, а еще и некоего мужчину, который разъезжал за Фомой на такси. Все мысли у девицы были заняты только любовными историями, поэтому единственное, о чем она беспокоилась, – чтобы Фома не принадлежал к мужчинам нетрадиционной ориентации. Девчонка, как могла, стала узнавать, что за мужик каждый раз провожает машину Неверова. Она через таксопарк встретилась с таксистом – Худоногов каждый раз вызывал одного и того же – и провела не совсем умелую беседу, после которой, в следующий раз, водитель Худоногову заявил:

– А чего это вами подозрительные дамы интересуются?

– Что за дамы? – напружинился тот.

– Да вот, телефон написала, видите? Просила, если что про вас любопытное узнаю – сразу ей звонить.

Худоногов по этому телефону ее и нашел. Вернее, сначала позвонил, она пришла, а его нет. Ему и не надо было с ней встречаться, он просто проводил ее до дома, чтобы в один далеко не прекрасный день лишить девчонку жизни. Но потом прибегает Толик и с дрожью в коленях сообщает, что разъезжала девица вместе с одним из своих поклонников – с Поганкиным. Надо думать, что тот тоже в курсе всех событий. Теперь уже Худоногов поджидает жертву вместе с Толиком.

– Ну, а дальше вам все известно, – выпустил последнее облачко Кареев и затушил сигарету.

– Нет, не все, – задумчиво почесал переносицу Фома. – А почему он ни разу не подумал, что Луков может его элементарно кинуть?

Кареев усмехнулся в усы.

– Понимаешь ли, Фома Леонидович, есть у нашего человека такая черта – как только он встречает в имущих слоях хоть мало-мальски знакомое лицо, так немедленно решает, что именно это лицо и поможет ему выбраться из трясины. Увидят миллионера и, пусть он хоть нашему забору двоюродный плетень будет, свято верят, что этот не обманет! Нет! Свой ведь в доску! Не спорю, часто я встречал среди состоятельных лиц весьма надежных товарищей, но бывали и такие, которые за грош родных отца с матерью продадут. А что уж говорить о каком-то детсадовском друге. Вот так с Худоноговым получилось.

– И он ни на минуту не сомневался, что это лекарство у нас? – спросила Гутя. Еще немного, и она сама готова была поверить, что у них в столе лежит драгоценная пробирка.

– Может, и были у него сомнения, но после того, как Аллочка заявила, что неожиданно разбогатела, причем тщательно скрывала, при каких обстоятельствах, всякие сомнения исчезли, – пояснил Кареев и отмахнулся. – И вообще не надо думать, что все у Худоногова было тщательно продумано. У него на это просто не хватило ума. Если бы хоть крохотный умишко был, не стал бы он на такую аферу с Луковым подписываться.

Кареев оглянулся на часы и поднялся.

– А если честно, вы молодцы. Я и не думал, что вы такую работу провернете.

– Ага, провернули, только все без толку! Преступника кормили, поили, на тетке родной женить собирались…

– А я и не хочу замуж, – неожиданно проговорила Аллочка. – Вот у Гути есть свое бюро знакомств, а у меня будет свое бюро частного сыска. Я поняла – мне хочется спасать людей от преступников. И не надо меня отговаривать!

Неверовы переглянулись и вопросительно уставились на Кареева. Тот только пожал плечами, а потом махнул рукой:

– Да пусть занимается, чем хочет, взрослая ведь. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

Провожать Кареева вышли всем семейством. Было шумно – говорили все разом, Варька смеялась, Фома не уставал острить, Аллочка вспоминала особо удачные моменты расследования, Гутя трещала про ремонт, и даже Матвей терся рядом и пытался раза два мяукнуть. И только когда Олег Петрович ушел, Неверовы вспомнили, что не сказали самого главного – не пригласили в гости и даже не узнали, где живет их новый знакомый.

– А вообще кто он? – вдруг озабоченно спросил Фома. – Я только понял, что не прораб.

– Да он, по-моему, и так мужчина приятный, – грустно проговорила Гутя. – Жалко только, что мы у него даже номер телефона не взяли. Вот так захотим пригласить человека, а где его искать, не знаем.

Ее прервала Аллочка. Она неслась, топая, как бегемотица, и радостно кричала на всю квартиру:

– Варька! Варя! Смотри, твой бонсаи листики выпустил! Это что – прижился, значит, да?

Варя с тетушкой принялись охать возле крошечного деревца с мизерными листочками и чуть не выронили плоский горшочек – так неожиданно зазвонил телефон.

– Фома Леонидович, голубчик, так когда мне к вам подойти на интервью? – интересовался в трубку Федорин Игорь Иванович, главврач клиники.

«Ух ты, черт, теперь точно со свету сживет, пока о себе повесть не прочитает», – тоскливо подумал Фома, но вслух высказался так:

– Игорь Иванович! Чуть позже. Я еще не дозрел. Вы же понимаете, к этому делу с пустой головой нельзя.

– Понимаю, вы уж старайтесь, а я вам уже и ставку повысил. Негоже, если такие умы будут нищенствовать.

Фома откланялся и с растерянным видом повесил трубку.

– Нет, Варя, ты слышала – он хочет, чтобы я о нем написал… Он даже зарплату мне повысил!

– Ну и очень хорошо, – вмешалась Гутя. – Сейчас, когда Варенька будет сидеть дома, деньги вам не помешают.

Варя поморгала глазами, а потом все же решилась спросить:

– Мам, а чего это я дома сидеть буду?

– Ну так… а как же! – растерялась Гутя. – А малыш?

– Какой малыш? Я что-то не понимаю, ты малышом Фому зовешь?

– При чем здесь я? – заинтересовался и Фома. – Гутиэра Власовна готовится стать бабушкой, разве непонятно!