Хорнблауэр и «Отчаянный»

После обмена приветствиями «Отчаянный» довольно часто встречал «Луару» в Ируазе – это немного походило на игру в прятки.

– Какой у нее курс?

– Идет в бейдевинд, сэр, под взятыми в два рифа марселями, на правом галсе, сэр.

– Вы совершенно правильно сделали, что доложили. Теперь возвращайтесь на свой пост. Пусть другой матрос останется с вами.

– Есть, сэр.

Матрос двинулся к мачте, и Хорнблауэр посмотрел на море. Горизонт вновь сузился. Зачем «Луара» вышла из порта и борется со штормовым ветром? Может быть, ее капитан хочет потренировать матросов в плохую погоду. Нет, надо быть честным с самим собой – на французов это не похоже. Всем известно, что скаредное французское начальство избегает без нужды трепать суда.

Хорнблауэр заметил, что Буш стоит рядом и ждет, пока к нему обратятся.

– Что вы об этом думаете, мистер Буш?

– Я думаю, прошлой ночью они стояли на якоре в Бертенском заливе, сэр.

– Меня это не удивило бы.

Буш имел в виду залив Бэртом, расположенный на обращенной к морю стороне Гуле-де-Брест, где при западном ветре можно стоять на длинном якорном канате. И если «Луара» стояла там, она наверняка связалась с берегом. Ее капитан мог получить новости и приказы из Бреста, расположенного всего в десяти милях. Возможно, ему сообщили, что война объявлена. Если так, он попытается захватить «Отчаянного» врасплох. В таком случае разумнее всего было бы повернуть оверштаг. Идя на юг правым галсом, «Отчаянный» выйдет достаточно далеко в море, чтобы не опасаться подветренного берега, и настолько отдалится от «Луары», что сможет посмеяться над любой попыткой его преследовать. Но… Все это напоминало гамлетовские сомнения, то место, где Гамлет говорит: «Вот в чем вопрос». Ко времени появления Корнваллиса «Отчаянный» может оказаться далеко от своей позиции, и пройдут дни, пока он на нее вернется. Нет, раз так, надо рискнуть. «Отчаянный» – ничтожный винтик в споре двух огромных флотов. Он дорог Хорнблауэру лично, но сведения, которые ему удастся раздобыть, в сотни раз важнее Корнваллису, чем сам шлюп.

– Мы останемся на прежнем курсе, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр.

– Она в двух румбах на подветренной скуле, сэр, – заметил Буш. – Когда она к нам приблизится, мы будем достаточно далеко от нее на ветре.

Хорнблауэр это просчитал; если бы результат был иным, он уже пять минут назад повернул бы «Отчаянный» оверштаг и сейчас мчался к безопасности.

– Опять немного проясняется, сэр, – заметил Буш, оглядываясь по сторонам.

Тут с марса снова крикнули:

– Вот она, сэр! Один румб впереди правого траверза!

– Очень хорошо!

Ветер немного утих, и можно было, хотя и с трудом, перекрикиваться между марсом и палубой.

– Вот она, сэр, – сказал Буш, направляя подзорную трубу.

В этот миг «Отчаянный» поднялся на волне, и Хорнблауэр, хотя и неясно, различил марсели «Луары». Они были круто обрасоплены, и он видел в подзорную трубу только узкие полоски. «Отчаянный» был не меньше чем в четырех милях на ветре от нее.

– Смотрите! Она поворачивает оверштаг, сэр!

Полоски превратились в прямоугольники, дрогнули и встали. Теперь марсели «Луары» обрасоплены параллельно марселям «Отчаянного» – оба судна идут одним галсом.

– Они повернулись оверштаг, как только заметили нас, сэр. Они по-прежнему играют с нами в салки.

– В салки? Мистер Буш, я полагаю, началась война.

Трудно было произнести эти слова спокойно, словно между делом, как надлежит человеку с железными нервами: Хорнблауэр старался как мог. У Буша таких предрассудков не было. Он уставился на Хорнблауэра и присвистнул. Но он смог мысленно повторить тот путь, который только что проделал Хорнблауэр.

– Думаю, вы правы, сэр.

– Спасибо, мистер Буш.

Хорнблауэр произнес это язвительно и тут же пожалел о сказанном. Нечестно заставлять Буша расплачиваться за напряжение, которое испытывает его капитан, да и не вяжется с его идеалом невозмутимости обнаруживать это напряжение. Хорошо, что следующий приказ, который Хорнблауэр собирался отдать, наверняка отвлечет Буша от полученной обиды.

– Я думаю, нам лучше послать матросов по местам, мистер Буш. Подготовьте корабль к бою, но пушки пока не выдвигайте.

– Есть, сэр!

Буш широко улыбнулся, не скрывая радостного возбуждения. Вот он уже выкрикивает приказы. По всему кораблю засвистели дудки. Барабанщик морской пехоты выбрался из люка. Ему было не больше двенадцати лет, и вся его одежда была в страшном беспорядке. Он не только кое-как вытянулся по стойке «смирно», взбежав на шканцы, он еще напрочь забыл, что его учили высоко поднять палочки над барабаном, прежде чем выбить дробь, – так он торопился.

Появился Проуз – его боевой пост был на шканцах, рядом с капитаном.

– Она сейчас прямо на правом траверзе, сэр, – сказал он, глядя на «Луару». – Небыстро поворачивается. Этого и следовало ожидать.

В расчет Хорнблауэра входило и то, что «Отчаянный» будет поворачивать оверштаг быстрее «Луары». Появился Буш и козырнул:

– Корабль к бою готов, сэр.

– Спасибо, мистер Буш.

Вся жизнь флота отразилась в этих секундах – момент решимости, спешка, волнение, а затем – долгое ожидание. Корабли шли в бейдевинд параллельными галсами на расстоянии четырех миль. «Отчаянный» был почти прямо на ветре от «Луары». Эти четыре мили и направление ветра обеспечивали «Отчаянному» неуязвимость. Пока он сохраняет этот разрыв, он в безопасности. Если по какой-нибудь случайности разрыв сократится, сорок восемнадцатифунтовых пушек «Луары» живо с ним разделаются. Он сможет драться в надежде на славу, но не на победу. Подготовить корабль к бою было не более чем жестом; люди погибнут, люди будут жестоко искалечены – но результат будет такой же, как если бы «Отчаянный» покорно сдался на милость неприятеля.

– Кто у штурвала? – спросил Проуз, ни к кому в особенности не обращаясь, и зашагал к рулевым. Видимо, он подумал о том же самом.

Враскачку подошел боцман – он обязан был следить за парусами и такелажем, поэтому специального места в бою не имел и вполне мог расхаживать по судну. Однако сейчас он держался очень официально. Он не просто козырнул Бушу, он снял шляпу и стоял, держа ее в руках. Ветер трепал его косичку. Видимо, он испрашивал разрешение обратиться.

– Сэр, – сказал Буш. – Мистер Уайз спрашивает от имени матросов, сэр. Началась ли война?

Да? Нет?

– Лягушатники знают, а мы – нет. Пока нет, мистер Уайз.

Нестрашно, если капитан признается в своей неосведомленности, когда причина ее вполне очевидна. Сейчас, возможно, стоило бы произнести зажигательную речь, но, еще немного подумав, Хорнблауэр решил этого не делать. И все же чутье говорило ему, что нельзя ограничиться одной короткой фразой.

– Всякий, кто полагает, будто свои обязанности в мирное время можно исполнять иначе, чем в военное, рискует, что ему исполосуют спину, мистер Уайз. Передайте это матросам.

Пока достаточно. Проуз вернулся и глядел, прищурясь, на такелаж, оценивая, как ведет себя корабль.

– Как вы думаете, сэр, мы могли бы поставить грота-стаксель?

Вопрос этот подразумевал многое, но ответ на него мог быть только один.

– Нет, – сказал Хорнблауэр.

Стаксель, возможно, немного прибавил бы «Отчаянному» скорости. Но он очень сильно накренил бы корабль, а это, вместе с возросшей площадью парусов, значительно увеличило бы снос в подветренную сторону. Хорнблауэр видел «Отчаянный» в сухом доке, знал его обводы и мог оценить максимальный угол, при котором он будет держаться за воду. Эти два фактора следовало уравновесить, а кроме того, включался третий – если увеличить площадь парусов, увеличится и вероятность чему-нибудь оторваться. Любая неприятность – мелкая или крупная, от разорвавшегося троса до упавшей стеньги, – оставит беспомощный шлюп под пушками неприятеля.

– Если ветер ослабнет, это будет первый дополнительный парус, который я поставлю, – продолжил Хорнблауэр, чтобы смягчить категоричность отказа, потом добавил: – Замерьте положение «Луары» относительно нас.

– Я это сделал, сэр, – ответил Проуз.

Хорнблауэр мысленно его похвалил.

– Мистер Буш! Можете отпустить подвахтенных.

– Есть, сэр.

Эта погоня – эта гонка – может затянуться на часы, даже на дни, и незачем раньше времени переутомлять команду. Налетел новый, более сильный порыв ветра, обрызгав палубу дождем. «Луара» исчезла из вида. Лавируя против ветра, «Отчаянный» подскакивал, как бумажный кораблик.