Хорошая плохая девочка

— Что-то не так?

— Не могу поверить, что это не мое больное воображение.

— Я вполне себе реален. Ущипнуть? — усмехаюсь я, выезжая из города и сворачивая на трассу. Катя никак не реагирует на это, словно ей все равно.

— Не-а, лучше поцелуй меня еще раз.

— Обязательно, Катя. И не только поцелую, — голос понижается сам собой, приобретая хриплые нотки в предвкушении сегодняшнего вечера. — Ты даже не спросишь, куда мы едем?

— Нет, — мотает головой. — Не хочу спугнуть свою сказку. Мне кажется, я сейчас снова проснусь в своей постели, а там пусто, а в телефоне-тишина. Поэтому побудь еще немного моим видением.

— Прости, Кать. Я…не мог по-другому.

Дальше мы сидели молча, каждый думая о своем и наслаждаясь обществом друг друга. Через сорок минут мы приехали в коттеджный поселок, к домику, что стоял на окраине, вдали от всех.

— Как тут красиво…Настоящая сказка, — восторженно произнесла Катюша, выбираясь из машины и осматриваясь по сторонам.

Я привез свою девочку в особенное место: этот домик отец подарил матери на мое рождение. Он старенький, но поддерживается должным образом. Родители практически сюда не приезжают из-за занятости в бизнесе, а я…не считал нужным привозить тех девушек, что транзитом в моей жизни, в это уютное место.

Пара звонков, и приехала клининговая служба, а фирма по организации романтических свиданий организовала столик на двоих у озера, что находилось сразу за домом. Туда я сразу Катю и повел.

— Обалдеть, — протянула Катюша, останавливаясь, как вкопанная, напротив стола и двух кресел из ротанга. Медленно проводит по ним пальцами, словно пытается убедиться, что они настоящие.

— В какую сказку ты меня привел, волшебник? — Катя обвивает мою шею руками и слегка касается губами моих губ, не разрешая углубить поцелуй. — Кто ты и что сделал с дерзким Марком, которого я знала?

— Привыкай, это моя вторая ипостась, и она вылезает наружу только в особенных случаях пару раз в жизни, — усмехаюсь, притягивая Катю за талию и ставя на свои ступни.

— А сегодня — особенный случай?

— Самый особенный. Сегодня я хочу попросить тебя стать моей. Навсегда.

Глава 31

Марк

Катя округлила глаза и замерла, внимательно меня рассматривая. Если бы не ее грудь, что в волнении часто поднималась и опускалась, я бы подумал, что она — восковая фигура из музея мадам Тюссо.

— То есть, ты сейчас делаешь мне предложение? — аккуратно интересуется, слегка прищурив глаза.

— Да, предлагаю тебе руку, сердце и член. И все остальные органы в придачу.

Глаза Кати распахнулись еще больше, а через секунду она заливисто расхохоталась, заразив этим и меня.

— Фух, слава Богу! — произносит Катя, отсмеявшись и вытирая слезы. — А то мне аж не по себе было.

— Я все испортил? Не понравилось?

— Понравилось, наоборот. Но я от тебя ожидала…примерно того, что ты произнес, а не романтику.

— Я был так плох? — с сожалением произношу я, попутно доставая бархатную коробочку. — А кольцо тоже не нравится?

Катя, затаив дыхание, смотрела на кольцо из белого золота с классическим бриллиантом. Потом подняла на меня взгляд, полный слез, и прошептала:

— Так ты серьезно?

— Как никогда. Так что, Гончарова, пойдешь замуж за такого раздолбая, как я?

— Ты хорошо подумал? Потом ведь не сможешь поменять решение!

— Я бы не предлагал, если бы не обдумал все. Хреново мне, Кать, без тебя. Дышать не могу.

— Оригинальное признание в любви, Воскресенский. У меня встречное предложение: давай опустим ту часть, где мы с тобой чинно-благородно ужинаем, как аристократы, и сразу перейдем к той, где мы трахаемся, словно в последний раз.

Мои губы сами растягиваются в широкую улыбку, как у Чеширского кота. Да, грубо для такой леди, как Катя, но именно эти слова делают меня самым счастливым человеком на этой гребаной планете.

— Это значит «да»?

— Это значит, что мне было больше, чем хреново без тебя, Воскресенский.

К черту разговоры! От этих слов возбуждение накрыло меня с головой, и джинсы моментально стали тесными. Забрасываю Катю на плечо, как какой-то неандерталец, и чуть ли не бегом несусь в дом. Не дотяну до спальни! Дохожу до гостиной и там опускаю ее на шкуру какого-то зверя у камина.

— Если ты хочешь развести розовые сопли, как в лучших мелодрамах, я тебя укушу. Нахер прелюдию, Воскресенский. Я хочу быстро. Жестко. Я слишком голодная до тебя.

Ухмыляюсь, избавляясь от одежды с такой скоростью, что, уверен, спичка бы точно догореть не успела! Помогаю Кате раздеться и рывком широко раздвигаю ее ноги.

— Бляяя, — только на это хватило меня, и я не смог сдерживаться больше, и вошел одним толчком на всю длину. Катю выгнуло дугой, а с ее губ сорвался первый громкий стон удовольствия.

— Кричи, Катя, — хриплю я. — Я хочу знать, насколько тебе хорошо.

Но она растворилась в ощущениях и той химии, что творится между нами. Царапалась, выгибалась, кричала мое имя, подгоняла и требовала еще. Моя дикая кошка! Ее горячий вид и знание, что ей хорошо именно со мной, почти толкнули меня за грань.

Но я сдерживался изо всех сил, потому что сегодня — все для нее. Потому что сегодня я в первую очередь забочусь о ее удовольствии. Сегодня я хочу отдавать, а не принимать. Но это невозможно, потому что Катя — вот она вся. Такая открытая и уязвимая в своем желании. Потому что она отдала мне всю себя без остатка, доверившись безоглядно.

Пот струится по спине, и по позвоночнику прокатываются предоргазменные ощущения. Обожаю это состояние и всегда стараюсь продлить эти ощущения, но конкретно сейчас меня надолго не хватит.

— Давай, Катя, кончай вместе со мной, — приказываю, сдавливая ее пульсирующий клитор между пальцев. Моя девочка выгибается, царапая ногтями пол, и с силой сжимает меня изнутри, толкнув тем самым в обрыв, и я кончаю с диким рыком, изливаясь глубоко внутри моей любимой.

— Да, — тихо произносит Катя спустя какое-то время, лежа на моей груди и вырисовывая узоры на ней.

— Что да? — лениво интересуюсь, играя с ее прядями.

— Я выйду за тебя.

— Я даже и не сомневался. Тут в радиусе почти километра ни души. Я бы трахал тебя столько, пока ты не сказала бы мне «да»! И поверь, я даже не сомневался в своем успехе.