Хорошие девочки получают все

Она хочет что-то вставить, но я не даю.

– Мама, я не он. Тебе не нужно придумывать мне оправданий.

Похоже, мама ошеломлена и обижена, и я чувствую себя отвратительно.

– Ты не кто? Не твой отец? Я знаю. Ты очень сильно от него отличаешься, но ты…

Не могу больше. Это большая ошибка, вызванная тиканьем биологических часов, которое я стала замечать после общения с Лорен.

– Мам, мне пора. Звонок по другой линии. И еще у меня совет директоров. Но я скоро обязательно позвоню.

– Кирби…

– Мам, мне пора бежать, правда. Обними за меня всех, пока.

Кладу трубку, поворачиваюсь, сидя в кресле спиной к двери, и пытаюсь справиться с будоражащими меня эмоциями.

Почему мне так больно с ней разговаривать? Почему я все время обижаю маму? Что со мной? Если весь этот сплав боли, любви и гнева, приправленных обидой и сожалением, называется процессом взросления, то я понимаю, почему взрослеть не хочется никому.

И как только я вообще решилась стать руководителем?

Едва дверь закрывается за последним из шести кандидатов на должность заместителя директора по маркетингу, я устало разваливаюсь в кресле. «Я умею работать с людьми…» Они что, издеваются? Мне казалось, эта избитая фраза успела устареть еще в восьмидесятые годы.

А тот парень из Йельского университета? Первый раз в жизни услышала, как человек пользуется сносками в устной речи. Серьезно. Я не выдумываю.

Ничего, я нахохоталась на неделю вперед, а завтра придется проводить собеседования еще с шестью кандидатами. Хватаю трубку и нажимаю клавишу ускоренного набора номера, желая поговорить со своей помощницей:

– Брианна, пожалуйста, скажи, что завтрашние кандидаты будут лучше! О чем ты думала, направляя ко мне этих клоунов?

– Э-э… сейчас приду.

Щелк.

Она распахивает дверь и входит, избегая смотреть мне в глаза.

– Лучшие кандидаты будут завтра, я вроде как решила оставить хорошее напоследок. Сегодняшние были более… э-э… они…

В моем мозгу срабатывает сигнализация. Если Бри говорит с запинками, это обычно означает, что у меня неприятности.

– Опять прыжки с моста?

Она озадаченно смотрит на меня, потом смеется:

– О, нет, нет! Просто… э-э… некоторые очень расстраивались, когда я сообщала, что мы не можем вызвать их на собеседование, и мне приходилось менять решение.

Здесь что-то не так.

– Что значит «расстраивались»? – Внезапно до меня доходит. – Ты звонила, чтобы сообщить об отказе в собеседовании? Зачем? Мы всегда отправляем краткое письмо: «Спасибо, но Вы нам не подходите», и так далее. Господи, Бри, ты не должна никому звонить!

– Знаю, но письмо такое обезличенное, а искать работу так сложно, вот и я подумала, что смогу приободрить людей разговором по телефону, – оправдывается она. – Знаете, что-то вроде: «Жаль, что вы не подходите нам, но я уверена, для вас найдется более подходящее место. Удачи! Просто продолжайте искать!»

Я хватаюсь за голову, думая, что у всех наших юристов, услышь они это, случились бы сердечные приступы. Ведь мы могли получить сотни жалоб в духе: «Вы попросили секретаря позвонить и определить по моему голосу – вдруг я принадлежу к национальным меньшинствам, или слишком стар, или отношусь еще к какой-нибудь категории, подпадающей под действие закона о дискриминации при найме на работу».

Открываю глаза и вижу перепуганную Брианну. Ладно, можно попробовать и по-другому. Делаю глубокий, успокоительный вдох.

– Э-э… Бри, думаю, тебе стоит вначале обсудить кое-что с сотрудниками отдела кадров, прежде чем продолжать звонить. Могут возникнуть проблемы, связанные с судебными процессами по поводу дискриминации, а это нужно учитывать, принимая людей на работу.

Если до этого Бри казалась испуганной, то теперь она просто пришла в ужас.

– Успокойся, ничего страшного не случилось. Просто нужно убедиться, что у нас расставлены все точки над «i» и черточки поперек «t», вот и все.

Она едва заметно усмехается при моей слабой попытке пошутить, но это уже хоть что-то, и я продолжаю ободряюще улыбаться, пока Бри не покидает пределы мое го кабинета. Затем начинаю ритмично биться головой о стол. Для чего, ну для чего я стала начальницей?

26 Брианна Либретто – отпечатанный текст оперы

Черт возьми, ты всего лишь пытаешься отнестись по-доброму к одному-двум претендентам на рабочее место, а в результате – принудительный визит в отдел кадров.

Я знала, что Кирби просто хотела помочь, но все равно чувствовала себя наказанной, когда она отправила меня в отдел кадров, чтобы мне там объяснили, почему ни в коем случае нельзя звонить людям домой.

Слова вроде «дискриминация» и «судебный процесс» не внушали мне радости и уверенности в себе. Я прожила долгий, мучительный день, а впереди меня ожидало одно из самых сложных дел недели.

Нужно было позвонить будущей свекрови.

Я вздыхала и теребила корешок записной книжки, потом страничку с номером Элинор и пыталась оправдать промедление со звонком ей. Чем? Ну, например, лунным затмением, или появлением голубой луны, или похолоданием в… Мексике. Не могу сказать, что эта женщина вызывала у меня страх. Просто я ей не очень нравилась и она не особенно стеснялась это показывать.

Совсем не стеснялась.

Никогда.

А Лайл совершенно не замечал ее отношения, и это создавало между нами определенную напряженность. Он постоянно старался свести нас, чтобы мы могли «заняться женскими штучками», как он это называл. Я пыталась, но у нас было очень мало общего, за исключением любви к Лайлу. При этом Элинор была убеждена, что любит его гораздо сильнее, и обращалась со мной так, будто я недостойна ее любимого сыночка.

Ее единственного сыночка.

Ее единственного ребенка.

Я долгое время беспокоилась, размышляя о том, что это не являлось хорошей основой для взаимоотношений свекрови и невестки. Но, к сожалению, самоанализ не помог мне наладить с ней понимание.

Наконец я вздохнула, сняла трубку и набрала номер.

– Алло?

– Здравствуйте, Элинор, это Бри. Как у вас дела? Лайл сказал, вы хотели поговорить со мной, поэтому я решила поймать вас до обеда.

В ответ – ее тихий дребезжащий смех, который, если быть совсем честной, всегда немного меня бесил. Знаю, не хорошо раздражаться, когда кто-то смеется, особенно если это ваша будущая свекровь. Конечно, я понимаю, она ничего не может с этим поделать, но факт остается фактом. В последнее время я была не очень хорошей девушкой, и это проявлялось во многом.

«Кроме того, держу пари – Элинор сильно заинтересовал бы тот факт, что я почти поцеловала парня, который не является ее сыном».

Я съежилась и попыталась сосредоточиться на ее словах.

– … после церкви?

– Ой, простите… э-э… меня отвлек мой босс, и я пропустила фразу. Что там насчет церкви?

В голосе на другом конце провода появился лед. (Элинор не выносит, когда ее игнорируют.)

– Я сказала, что в воскресенье, после церкви, ты и твоя мама обедаете у нас. В час дня. Не опаздывайте!