Хорошие люди
Шрифт:
Костя мямлил, путался в словах, и Геллер поспешил прийти ему на помощь.
— Я бы с радостью, Кость. Друзья у меня все ликвидировались, так что будем дружить домами.
— Встречное предложение — дружить семьями, — Костя поспешил пояснить. — Приезжай с пацанами в гости. Впятером они, конечно, дом по кирпичам разнесут, зато весело.
Саша хохотнул, представив, как развеселится Марина, когда ей подкинут еще двоих разрушителей, но отказываться, конечно, не собирался.
— С удовольствием, Кос.
— Вот и молодец, — похвалил его Бирюков. — В субботу еще пообщаемся об этом. Жду тебя.
— Ага, бывай, — попрощался и Геллер.
Он бросил телефон на стол, потянулся и не сразу понял, что улыбается. Бестолковый треп Бирюкова расслабил, избавив
"Не стоило с ней спать", — в очередной раз попенял сам себе Геллер.
Прошло уже два года, как он ушел из семьи, и год, как официально развелся. За это время ему ни разу не пришло в голову завести новые отношения. Геллер много и часто общался с женщинами по работе, был не дурен собой, при деньгах, с отдельной жилплощадью — уже это действовало на дам, как валерьянка на кошек. Он полностью отвечал правилу трех «п»: положительный, привлекательный, платежеспособный. А еще Геллер умел включать обаяние. Эта способность в свое время обеспечила немало рекламных заказов для "Ресторатора", но однажды сыграла против Саши.
Хоть его и не интересовали свидания, флирт, одноразовый секс и прочие радости свободного мужчины, но природу он обмануть не смог. На корпоративе по поводу Международного Женского Дня Геллер так проникся уважением и восхищением к слабому полу, что выпил лишнего. Он толком не помнил, как и почему начал изливать душу Татьяне, жалуясь на одиночество и бессонницу, отсутствие ласки и тепла. А потом очнулся в такси, и к его рту присасывались горячие губы Тани. Ее поцелуи пахли вишней и были слишком страстными. Обычно Геллеру хватило бы этого, чтобы отказаться. Но он был пьян и голоден — слишком долго воздерживался. Поэтому позволил себе не сопротивляться, отдался, так сказать.
Утром Саша сбежал из ее квартиры, как последний трус. Оставаться, чтобы повторить, Геллер не имел ни малейшего желания. Даже разбудить и попрощаться не смог. Ему пришлось бы неловко признаваться, что погорячился, или нагло врать о волшебной ночи. Поэтому бегство показалось самым легким решением проблемы. Татьяна всегда казалась ему умной, независимой женщиной. Она обязана была все понять сама.
Геллер не зря ценил ум Некрасовой. Она не упрекала его за поспешный уход. Но Саша недооценил ее упрямство. Видимо, ночь для его редактора действительно оказалась волшебной, потому что Таня с тех пор постоянно намекала на повторение. Она звала поужинать, пообедать, просто выпить кофе, при любом удобном случае прикасалась к нему, норовила прижаться или поцеловать. Саша старался аккуратно дать ей понять, что не стоит к нему подкатывать, но Татьяна не унималась. Она, то ли нарочно, то ли специально, принимала Сашину вежливость за симпатию, а мягкость за слабость. Некрасова как будто решила дожать его, продавить, заставить себя хотеть. И никакие намеки Геллера не могли разубедить ее.
Саша поморщился, вспоминая предложение Тани о помощи и ужине на работе. И хотя у него была куча дел, решил не оставаться в офисе после шести. Он мог поработать и дома, хоть там на него и накатывала вселенская тоска. Но она была предпочтительнее, чем перспектива быть изнасилованным собственным редактором.
Геллер вздохнул, отчаянно скучая по Нестеровой. Она никогда бы себе такого не позволила. С первого дня знакомства между ними возникла странная связь, которую Геллер всегда списывал на совпадение дат рождения. Было в этом что-то мистически кармическое. Они сходились во многих вопросах и одинаково не принимали некоторые явления. Между ними никогда не искрило сексуальное влечение. Нестерова стала ему другом, соратником, почти сестрой. С ней было легко соглашаться и приятно спорить.
— Тот ураган прошел. Нас мало уцелело, — пробормотал под нос Геллер бессмертные строки Есенина, которые как никогда были актуальны для него.
Он уже собирался позволить себе лишние пару минут для рефлексии, но тут зазвонил телефон, утягивая в будничную круговерть дел и обязанностей.
Удача была благосклонна, скорректировав
рабочий график Геллера так, что пришлось мотаться по городу с обеда до самого вечера. Он задержался на встрече с заказчиком почти до семи и с чистой совестью и огромным облегчением отправился сразу домой. Вернее, туда, где можно было принять душ, посмотреть телевизор и поспать, если повезет.Новая квартира, хоть и была обжита и благоустроена, но никак не желала становиться домом. Первое время после расставания с женой Саша снимал жилплощадь, надеясь, что случится чудо, и он вернётся домой. Но время шло, а волшебства так и не наблюдалось. Вскоре он смирился с мыслью, что дома у него не стало, как и семьи. В этот момент его очень качественно обработали Саша с Димой, заверив, что нужно купить квартиру и перестать оглядываться назад. Токарев даже ссудил ему объемную сумму денег, так как Геллер не имел на руках достаточно наличности.
В итоге, Саша приобрел двушку в новостройке, потихоньку обзавелся мебелью и бытовой техникой, но радости по этому поводу не испытывал. Вместе с квартирой он нажил себе бессонницу. Сначала списывал на долг. Геллер давненько не одалживался и был слегка не в себе, пока не отдал Диме все до копейки. Но и после этого не обрел покой. В квартире было слишком тихо, слишком пусто. Даже будучи вымотанным, уставшим, разбитым, Геллер мог лежать часами с открытыми глазами, глядя в темный потолок, представляя, как в своих кроватях сейчас сопят его сыновья, мечтая, чтобы кто-то спал рядом с ним самим. Сначала он скучал по Свете. Просто по ее присутствию рядом. Но вскоре это прошло, наверное, испарилось вместе с остатками любви к ней. Осталось лишь желание обнять кого-нибудь ночью, рассказать, как прошел день, вечером и чтобы утром кто-нибудь сварил ему кашу, кофе. В такие минуты Саша был почти готов пригласить на кофе маркетолога из ресторана, которая регулярно продлевала контракт на рекламный модуль в полосу, была милой, веселой, приятной и часто намекала на продолжение знакомства в неформальной обстановке. Но днем эта идея уже не казалась ему такой привлекательной.
Геллера очень выручали тренировки с Димой. Токарев знал толк в хорошей работе. После продуктивного утра в зале Саша заряжался энергией адреналина. Он с удовольствием ворочал горы на работе, много улыбался, шутил. В общем, казался довольным собой, жизнью, миром. Геллер старался объять необъятное, поэтому часто задерживался в офисе до тех пор, пока его не начинало мутить от голода, усталости или всего сразу. Он на автопилоте ехал к себе, готовил что-то простое или разогревал полуфабрикаты, принимал душ и валился в кровать. Но даже полное истощение заряда организма не позволяло сознанию погрузиться в сон. Как минимум час Геллер считал овец, стараясь гнать в шею дурные мысли. Конечно, это было лучше, чем половину ночи хлопать глазами, но тоже не панацея. Только выходные с детьми стали для Саши лекарством, которое работало. Сыновья были лучшими антидепрессантами.
Припомнив в очередной раз, что Света забирает мальчишек на все выходные, Геллер совсем раскис.
«Напьюсь с покеристами», — твёрдо решил он, заходя в темную прихожую.
Голова кружилась, и Саша списал это на голод. Он сразу прошел на кухню, вымыл руки, поставил на стол ноутбук, а на плиту кастрюлю с водой. Дима советовал избегать даже сложных углеводов после шести вечера, упирать на овощи и мясо. Но придумывать, какой бы травой зажевать курятину, которую нужно не только приготовить, но еще и разморозить, Геллер не пожелал. Спагетти с сыром показались ему хорошим вариантом.
Готовя свой нехитрый ужин, Саша просматривал почту, отвечал на письма. Он утвердил окончательный вариант полосы с тем самым дополнительным макетом, который лоббировала утром Таня. А еще его ждал сюрприз, и Геллер квалифицировал его как приятный. Настя Сокол нашла его в соцсети, отправила заявку в друзья и даже оставила сообщение.
Чтобы посмаковать предвкушение, Саша сначала навалил в тарелку спагетти, побросал сверху тертый сыр, поставил плавить его в микроволновку, налил себе чай и только потом устроился с едой у ноутбука.