Хосе Марти

А вот как характеризовал Марти классовую политику церкви в США: «Церковь говорила политику: „Дай мне эту землю, этот закон, это исключительное право, а я сделаю так, что за твоего кандидата будет голосовать воя моя паства“; богачу: „Массы восстают, только церковь, обещая им справедливость на небе, может сдержать их; необходимо дать отпор массам“; бедняку: „Бедность священна — разве может быть что-либо прекраснее души, укрепившейся при посредстве отречения (от земных благ. — О. Т.)? Там, на небе, придет наконец вознаграждение и отдых“» (16, стр. 1822–1823). И далее: «И так росла в огромных масштабах сила церкви в Соединенных Штатах… и особенно вследствие той низкой причины, которая только и могла родиться в обстановке преклонения перед деньгами, что сила церкви над низшими классами рассматривается как самое сильное противодействие требованиям последних об улучшении их положения, а также как самая надежная защита капитала богачей» (16, стр. 1785).

Марти поддерживал любое движение, направленное против церкви. В 1887 г. он поднял голос в защиту бедного американского священника Макглинна, выступившего против засилья Ватикана и призывавшего обратить внимание на тяжелое положение трудящихся масс, за что он был отлучен папой от церкви. Этот факт Марти использовал для критики и разоблачения папства. По его словам, отлучением Макглинна от церкви папство еще раз доказало, что оно продолжает править при помощи кинжала, яда, застенка, как во времена Сфорцы и Гонзаги [22] . «Нечистое здание папства» было воздвигнуто руками людей, оно имеет сугубо «человеческую», а не божественную природу. Марти зло высмеял культ слепого преклонения перед «божественной» властью папы, свойственной всей системе церковной иерархии в целом. «Нет более жалкого зрелища, чем то, которое представляют эти слепые, что ползают в мире на коленях и держатся за край сутаны (папы. — О. Т.),как брахманы… за хвост священного быка» (16, стр. 1825).

22

Сфорца и Гонзага — феодальные итальянские династии, отличавшиеся деспотизмом, вероломством и жестокостью.

В борьбе с клерикализмом Марти приходит к радикальному выводу: «Народ не может быть счастлив без отделения церкви от государства» (16, стр. 1964).

Критика Марти католицизма и церкви была самым тесным образом связана с его политической борьбой против испанского колониального гнёта и обращена в первую очередь к широким массам кубинского крестьянства, которых пламенный революционер-демократ стремился вырвать из духовного плена церкви, оплота колониализма, и привлечь на сторону освободительного движения. В связи с этим представляет интерес его небольшое антирелигиозное произведение «Крестьянин» (см. приложение), которое является замечательным образцом атеистической пропаганды среди самых отсталых слоев населения и одновременно дает возможность ответить на вопрос об особенностях и характере антирелигиозных воззрений самого Марти.

«Крестьянин» — яркий атеистический памфлет. Марти использует критику «таинства» крещения для пропаганды среди крестьянства антирелигиозных воззрений. Чтобы понятнее и доходчивее выразить свои взгляды, он ведет повествование языком, доступным малограмотным людям, которые долго находились в духовном плену у церкви.

Духовенство, говорится в памфлете, заинтересовано в том, чтобы держать крестьян в темноте, ибо на их невежестве зиждется его благополучие. Духовенство навязывает людям готовые догмы, в то время как «первый долг человека состоит в том, чтобы мыслить самостоятельно» (приложение, стр. 176).

Касаясь религиозных обрядов, Марти отмечал, что в обряде крещения нет ничего таинственного, божественного. Таинство крещения — обыкновенный обман, за которым скрывается вполне земное неуемное стяжательство церкви.

Представителей праздного, живущего за счет чужого труда духовенства Марти наделяет уничтожающими характеристиками — «почти всегда порочный человек», «вор в тонзуре», «животное» и т. д. Обряд крещения, сулящий спасение в раю, — один из источников доходов духовенства. Но что это за «царство рая», спрашивает Марти, и какая необходимость в нем, если оно предоставляется за определенное количество зерна, яиц, птиц? Неужели человек будет обречен на муки ада из-за того, что не заплатит за это «благо» несколько серебряных монет? Если судить по «посланцам бога» на земле, то и сам бог является в таком случае «чем-то вроде ростовщика, стяжателя, лавочника» (приложение, стр. 180).

Свой памфлет Марти заканчивает мыслью, которую следует рассмотреть особо. «Можно ли сбросить религию так, чтобы на ее развалинах не возникла другая? — спрашивает Марти. — Что нужно душе для удовлетворения неукротимого религиозного чувства? На это нужно ответить: эта эпоха имеет свою религию» (приложение, стр. 180). Какую же религию имеет современная эпоха? Этот вопрос остался открытым, но на него необходимо дать ответ, поскольку в нем содержится ключ к пониманию Марти. Мы должны на этом остановиться подробнее, тем более что в зарубежной историко-философской литературе широкое распространение получили ложные теории о его «религиозности».

В 1875 г. в связи с учреждением в Мексике национального праздника — Дня независимости Марти писал: «Культ необходим для народов. Любовь есть не более как потребность веры: существует таинственная сила, которая желает всегда во что-то верить и что-то уважать. Иррациональный культ, к счастью, отмирает; сейчас начинается культ разума. Уже не верят в образы религии — народ ныне верит в образы родины. От культа к культу; культ всех обязанностей перед нацией более прекрасен, чем культ всех теней» (17, стр. 691).

В один ряд с разумом Марти ставит также свободу. Он писал: «Свобода — окончательная религия», «поэзия свободы — новый культ» (16, стр. 1820). По его словам, католицизм, сковывая свободу мышления, выступает тем самым против «религии всеобщей свободы и разумной собственной мысли» (17, стр. 716).

Таким образом, культ разума и свободы Марти склонен был рассматривать в качестве последней, окончательной «религии». Разумеется, в этом «новом культе» нет ничего религиозного и таинственного [23] . Более того, он неразрывно связан с той эпохой в истории Кубы, через которую многие страны Европы ужепрошли в XVIII в., а Кубе ещетолько предстояло пройти. Содержание этой эпохи определялось борьбой капитализма с феодализмом, борьбой за национальную свободу и независимость, против колониального гнета, против всех пережитков средневековья. В этих условиях культ разума и в особенности свободы, неразрывно соединяющейся с требованием независимости Кубы, являлся закономерной формой пропаганды свободомыслия и боевым лозунгом, призванным вырвать кубинское крестьянство, широкие народные массы из-под влияния официальной католической религии и вовлечь их в национально-освободительное движение.

23

X. И. Хименес — Грульон в своей книге «Философия Хосе Марти», между прочим, говорит о Марти следующее: «Открыто заявив о своей враждебности ко всему, что по традиции рассматривалось в качестве религии, он высказал догадку о возможности новой религии, основанной на культе Свободы и Природы. Ясно, что это не религия…» (47, стр. 210).

Марти, однако, не был последовательным атеистом. Наблюдая религиозность кубинского крестьянства, он склонен был переоценивать «потребность человека во что-то верить». Современная религия, по его словам, представляет собой согласование религиозного чувства, т. е. потребности верить, со свободным суждением (49, стр. 16). Подобная точка зрения при своем логическом завершении могла привести к выводу, что «потребность веры» является врожденным качеством человека.

Однако в целом свободомыслие Марти представляет собой выдающееся прогрессивное явление в истории кубинской общественно-политической и философской мысли прошлого столетия.

4. ЭТИКА. ПАТРИОТИЗМ И ГУМАНИЗМ

Сила этики Марти в ее активном, революционном отношении к действительности, а также в том подлинно демократическом содержании, которое пламенный революционер-демократ вложил в традиционные категории «блага», «долга» и т. д. применительно к условиям национально-освободительной борьбы на Кубе. Этика Марти была направлена против традиций старого общества, в особенности против феодально-религиозной морали колонизаторов. Вместе с тем она ничего общего не имела с моральными идеями помещичье-буржуазного либерализма (автономизма).

Девиз «Со всеми и для блага всех» как этический принцип означал беззаветное служение интересам народа, постоянную заботу о счастье и благоденствии большинства общества, которое составляют трудящиеся. Марти клеймит праздность и паразитизм тех, кто живет за счет чужого труда. По его словам, «бесполезен и вообще вреден человек, пользующийся благосостоянием, творцом которого он не был» (16, стр. 169). В то же время Марти возвеличивает свободный труд и людей труда. В интересах большинства народа он требует создания на Кубе после завоевания независимости справедливого и разумного общества, соответствующего природе трудящегося человека. Его республика «со всеми и для блага всех» — это страна труда, в которой на основе ликвидации порабощения и угнетения человека человеком возникают и совершенно новые моральные отношения между людьми. Их высший этический принцип — любовь к труду, презрение к тунеядцам.