Хоть весь мир против нас

Сквозь экипаж корвета пробилась группа боевых пловцов. Диверсанты напоминали стаю взбесившихся питбулей, разве что из пасти пена не пузырилась.

Но Савченко встретил их ехидной усмешкой.

— И как же таких бесстрашных берсерков загнали в стойло, прям как жертвенных баранов! Не ожидал я от тебя такого, Циклоп!

Заместитель командира группы до хруста сжал пудовые кулаки.

— Нам эти паскуды подлили какой-то отравы! Сначала в сон свалило, а потом волю сломало, мы точно как овцы стали покорными. Отпустило только минут десять назад, еще четверть часа, и мы сами бы освободились. А потом остальным корсарам поотрывали бы все выступающие части тела и запихали…

— Меньше текста, головорез, — оборвал гневную речь своего зама Виктор и посмотрел на оказавшегося рядом Юсупова, задав всего один вопрос: — Аристократ духа?

— Он самый, сука! — Обычно сдержанный в эмоциях, сейчас контрразведчик дал волю своим чувствам.

— Таки прорвал нарыв, — констатировал Савченко.

— Именно, — кивнул подполковник, они оба понимали, что предатель сам себя выдал. Причем выдал с головой, и теперь не нужно было напрягаться в поисках доказательств. А следовало постараться и взять Иуду живьем. — А сейчас будем рану дезинфицировать.

— Самое время, — с готовностью ответили диверсанты.

— Как работаем? — уточнил задачу Циклоп.

— Сейчас поднимаемся в кубрик, вскрываем оружейку. Берем только бесшумное оружие и средства индивидуальной связи, — стал отдавать распоряжения Виктор. — Затем вы делитесь на пары, и начинаем зачистку отсеков корабля. Боевую рубку я беру на себя. Это ясно?

— Ясно.

— Да, и последнее. Никаких церемоний. Бить на поражение точно в голову.

— Это чтобы шкурку не попортить? — нервно схохмил Зубило, но Стрелок его оборвал:

— Это чтобы аппаратуру ненароком не задеть. Мы не можем рисковать кораблем…

— БЧ-3, чисто, — зашуршал динамик рации голосом Сахалина.

— Принял, — одними губами ответил Виктор, наблюдая за наемниками, «оккупировавшими» командную рубку.

— БЧ-4, свободная касса! — отозвался со смехом Клабор.

— Понял!

И следом один за другим доклады от Циклопа и Чудотворца.

— БЧ-2, чисто.

— БЧ-5…

Все происходящее напоминало со стороны отрежиссированную рутину «антитеррористических» учений, когда результат всем известен заранее. Главное, чтобы проверяющие остались довольны и присутствующие журналисты могли «поймать удачный кадр».

Впрочем, для Савченко это особого значения не имело: он всегда работал по-боевому, даже на татами. Его спарринг-партнеры облачались в защитные доспехи не хуже средневековых рыцарей, что мало помогало…

— Часовой на баке зачищен, — последним отчитался Барклай.

— Принял. Так, теперь мой выход, страхуйте, черти.

Виктор отключил рацию и достал из кобуры «вул».

«Пираты» были настолько погружены в ожидание часа «Х», что никто не заметил появление диверсанта. Савченко в свою очередь не стал вопить, как образцовый мент — «Стой! Ни с места! Стрелять буду!» — и делать предупредительный выстрел в воздух. Он просто вскинул пистолет и надавил на спуск.

Ни Батиста, ни двое его подручных так ничего и не успели осознать — их черепа просто взорвались как глиняные горшки, разбрызгивая во все стороны кровавый коктейль.

После третьего выстрела затвор «вула» замер в заднем положении, патроны закончились. В современной войне шести патронов чертовски мало, но не в этот раз.

Сергей Ртищев, вздрогнув, резко обернулся и всего в нескольких метрах от себя увидел нагло ухмыляющуюся физиономию диверсанта.

— Ты?! — оскалился предатель, его ноздри стали раздуваться как у бешеного быка.

— Сюрпрайз, как говорят твои хозяева, — ответил Виктор, пряча оружие в кобуру. Хоть это и выглядело приторно киношно, но шансы следовало уравнять. Личного оружия у Ртищева не было, он еще с курсантских лет крепко-накрепко запомнил: оружие военного моряка — его корабль.

— Нужно было тебя прикончить еще тогда, в шторм, — раздувая ноздри, наконец процедил капитан второго ранга. Он уже понял, что их план, как и его личные мечты, рухнули, превратившись в прах. Теперь оставалось только одно — попытаться спастись бегством. Только сперва убрать единственное на его пути препятствие.

— Ты можешь исправить свою оплошность прямо сейчас, — усмехнулся диверсант, подначивая предателя. Впрочем, Ртищев уже все решил для себя. Сложив пальцы правой руки вместе, вытянул вперед, следом рванулся сам.

«Рука-копье» — это было секретное оружие, таким приемом Сергей пробивал блок из десятка черепиц. А сейчас он хотел одного — пронзить грудную клетку боевого пловца и вырвать его сердце. И он знал, что сможет это сделать с легкостью.

Выпад — и рука, словно артиллерийский снаряд, понеслась к жертве. На какое-то мгновение Ртищеву показалось, что он достиг цели, но понял: кисть попала в железные тиски боевого захвата. Следом раздался хруст, и вспышка острой боли пронзила все его тело.

Виктор с разворота ударил ребром ступни чуть ниже коленного сустава. Предатель рухнул на палубу, корчась от боли.

— Ты мне ногу сломал! — просипел он.

— И руку тоже.

Боевая рубка корвета в считаные секунды оказалась набита до отказа. Толпились боевые пловцы, контрразведчики, офицеры и мичманы экипажа «Забияки», обступив раненого плотным кольцом, но все происходило молча, без единого слова.

Савченко обратился к Юсупову:

— Подполковник, он ваш. Теперь уже не убежит.

— Это точно, — мрачно глянул на предателя контр разведчик и обратился к своим подчиненным: — Наложите шины, когда все закончится, нам предстоит плотно пообщаться.

— Это мы мигом, — с готовностью отозвался один из спецов. Возле стонущего раненого оказались трое контрразведчиков.

— Всю электронику выключить, — приказал Виктор. — После «фейерверка» [32] возвращаемся в базу.

Когда офицеры разошлись по боевым частям корвета, Савченко сказал Циклопу:

32

«Фейерверк» — кассетный боеприпас последнего поколения из арсенала радиоэлектронного. Поднявшись на высоту в триста метров, ракета выстреливает двадцать пять электрогенераторов, накрывая, таким образом, площадь в двести гектаров.

— Я на мостик, а вы пока достаньте из-под днища «Окунька». Не хватает еще геморрой заиметь от интендантов Балтфлота.

После случая со снотворным, когда сами диверсанты оказались в заложниках, ни один боевой пловец даже не попытался комментировать приказ старшего. Всей ватагой бросились исполнять.

Покинув боевую рубку, Савченко быстро поднялся на смотровую площадку. Несколько минут он вдыхал влажный, с привкусом соли ночной бриз и, прикрыв глаза, слушал, как морская волна, словно избалованная кошка, трется о борта «Забияки».