Хоук

— Алло?

— Тайлер, это мама, — сказала она. Ее язык уже заплетался, хотя было… что, уже в восемь утра?

— Да, мам, я так и поняла. Не знаю, зачем ты каждый раз озвучиваешь мне это.

— На тот случай, если ты забудешь мой голос.

— Поверь, твой голос невозможно забыть.

Она не обратила внимания на мою резкость.

— Ты не отвечала на мои звонки.

— Я была занята.

— Ну, я просто интересуюсь, когда ты сможешь приехать и познакомиться с Полом?

— С кем?

— С моей второй половинкой. Я познакомилась с ним в церкви. Тайлер, это тот единственный.

— Ты ходишь в церковь?

— У них бывают мероприятия с бесплатной выпечкой, а я обожаю кексы этой религиозной сучки из соседнего квартала. Здорово, что туда пускают всех подряд, правда? Нужно всего-навсего перекреститься, и они прощают мне все мои грехи.

— Ты понимаешь, что это безнравственно?

— На хрен нравственность. Ты лучше, чем кто-нибудь другой, знаешь, как мы жили.

— Папа никогда не поперся бы в церковь и не крестился бы ради бесплатной булки.

— Дорогуша, ради таких кексов сам Ганди пошел бы на убийство. Кстати, на самом деле, это твой гребаный папаша испортил мне репутацию.

— Мам, когда вы познакомились, ты была стриптизершей.

— А потом перебралась в Хайгейт, чтобы начать все сначала и зажить достойной жизнью.

— На его деньги, заработанные для клуба.

— Слушай, я не жалуюсь. В этом нет ничего плохого. Красть всегда легче, когда люди делают вид, что не замечают этого, верно? — она закудахтала в трубку, а я просто… не сказала ни слова. Вроде как… и сказать тут нечего. Люди постоянно называли моего отца развратником и донором спермы, но я слышала, что есть похожий термин для матерей, которым на все плевать.

— «Матка напрокат»? — пробубнила я себе под нос, вспоминая подходящие слова. — Или… «Прокат яйцеклеток»? «Бесплатные трубы»?

— Что? — переспросила она в замешательстве. — Ты напилась?

— Уф-ф, нет, иначе меня сочли бы алкоголиком, если уже в восемь утра я была бы пьяной, не так ли, мама? — сказала я. — Просто пытаюсь придумать универсальное слово, характеризующее тебя как родителя. Обдумываю, как бы тебя назвать. Например, заочная мама, которую заботит только текила и которая звонит мне, чтобы похвастаться своими радостями, но никогда не интересуется моей жизнью. Что-то в этом роде. У тебя есть какие-нибудь предложения, мам?

— Пошла ты на хер, Тайлер Уилсон, ты такая же, как твой папаша.

Я кивнула.

— Твои комплименты, как всегда, очень приятны.

— Это не комплимент. Он был гулящей скотиной.

— Ты трахалась с моим инструктором по каратэ.

— Откуда, черт возьми, ты это знаешь?

— Потому что в помещении для занятий ты заставляла меня смотреть гребаного Мори, когда уходила с ним в соседнюю комнату! (Примеч.: скандальное ток-шоу на американском ТВ).

— Почему ты так со мной разговариваешь? — она резко решила разыграть из себя жертву, понимая, что оказалась загнанной в угол и ответить ей нечего. — Я была матерью-одиночкой. У меня не было крепкого плеча, на которое можно опереться. Как ты смеешь? Ты превратилась в животное, как и все остальные обезьяны в этом клубе.

— Ну и прекрасно. Что ж, мы отлично пообщались. С нетерпением буду ждать нашего разговора в следующем месяце, когда вместо Патрика появится Кристофер.

— Пол! — выкрикнула она.

— Хорошего дня, дорогая мамочка.

Я нажала «отбой» и сердито швырнула телефон на тумбочку. Он проехался по ней и упал на пол. Тьфу! Собравшись с силами, я, наконец, сбросила с себя одеяло и встала с постели. Быстро залезла под душ и, намыливаясь, с ужасом обнаружила, что между ног все еще пульсирует. Я почти поддалась искушению позаботиться о себе самостоятельно, но, стоило моим пальцам коснуться клитора, как удовольствие сменилось тошнотворным чувством. Я не могу этого сделать. Не могу мастурбировать, когда мое тело все еще дрожит после вчерашнего. Немного всплакнув в попытке избавиться от этого парализующего страха, я сделала воду погорячее, чтобы расслабить напряженные мышцы. Закончив, я откопала свой серый рабочий комбинезон и оделась. Стараясь не смотреть на розовое полотенце возле раковины, я взглянула на себя в зеркало и съежилась при виде темных кругов под глазами. Теперь я не только ощущала себя жалкой, но и выглядела так.

Жалкое зрелище.

А все из-за Юрия. Если бы он не вытащил пистолет, то не умер бы, а я не чувствовала бы себя такой измученной. Эгоистичный ублюдок. При воспоминании о нем волосы зашевелились на затылке. Его настойчивое требование заполучить меня не имело смысла, и, я знаю, Хоук это понимал.

И снова мой разум напомнил мне о его отказе. Очень, очень унизительно.

Забей, Тай. Подумаешь, Хоук отверг тебя. Он всего лишь беглый зэк с нелепой бородой.

Эта вдохновляющая речь помогла, и мне немного полегчало. Я попыталась спасти лицо при помощи тонального крема, но через пару секунд бросила это бесполезное занятие. Чего уж тут притворяться — насрать мне, как я выгляжу. Поэтому, пропустив этот этап, я не спеша смыла розовый лак и подстригла ногти практически под корень. Это всегда было самым отстойным — после окончания теоретической части в классе возвращаться в грязь авторемонтной мастерской. Обычно я не появлялась там достаточно долго, чтобы руки успевали снова стать гладкими и шелковистыми. Я накрасилась, завязала волосы и потом еще долго сидела на унитазе, пытаясь примириться с болью, от которой сжималось сердце и сбивалось дыхание.

Юрий умер, а ты жива. Так случилось. Все закончилось. Двигайся вперед.

Я вышла из спальни. В клубе царила тишина. Единственное время, когда здесь нет адского шума. Двери всех спален, мимо которых я проходила, были закрыты. Остановившись перед комнатой Гектора, я постучала. Не получив ответа, открыла дверь и заглянула внутрь. От увиденного я закатила глаза. Гектор с голой задницей лежал на животе, а на его спине растянулось обнаженное тело Шей, которая прижималась к нему так, словно он был ее спасательным кругом. Похоже, ему очень сильно нужно было пристроить свои яйца, потому что он знал, какая Шей прилипчивая, и неоднократно говорил, что она мало его возбуждает. Как бы то ни было, мне была прекрасно знакома вся процедура: он вышвырнет ее из комнаты, едва откроет глаза, но она по-прежнему будет продолжать хотеть от него детей и выжидать, когда для его члена опять наступит безвыходная ситуация. Временами это напоминало заезженную запись.

— Гектор, — прошептала я, стоя в дверях.

Он не шелохнулся. Я на цыпочках вошла в комнату, перешагивая через беспорядочно разбросанную одежду. Я старалась не слишком присматриваться, но, реально, довольно трудно не заметить валяющиеся тут и там использованные презервативы, и у меня не было желания наступить на один из них. Мне давно пора завести защитный костюм.

— Гектор, — шепнула я снова и потрясла его за плечо. — Ты сказал мне прийти за мазью.

Я потрясла его чуть сильнее, но он не то что не просыпался, но даже не шевелился. Господи, сколько же он выпил? Вздохнув, я пошла в его ванную (она выглядела, как после чертовой бомбежки) и обыскала шкафчики. Найдя контейнер с мазью под раковиной, я засунула его в карман, пытаясь понять, как сама себе смогу намазать спину. Это сможет сделать Джесс. Не прошло и секунды, как я выбежала и пошла по коридору.

Джонни уже не было в гостиной — аллилуйя! Но я заметила Мерси — черную дворнягу, прибившуюся к клубу несколько лет назад. У этого злобного ублюдка характер мало сочетался с кличкой. Если Мерси окружают чужаки и он чувствует угрозу, то милосердие — последнее, на что они могут рассчитывать. По пути на кухню я потрепала его по голове, и он лениво помахал в ответ хвостом. Наш беспощадный зверь питал ко мне слабость — возможно, потому что я втихаря подкармливала его чаще дозволенного.

— Куда собралась?

Я подскочила и оглянулась. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, откуда раздался голос Хоука. Скрестив руки, он сидел на углу разложенного дивана и выглядел таким чертовски усталым, словно со вчерашнего вечера так и не сомкнул глаз.

— Я не заметила тебя, — тихо сказала я, и мои щеки тут же вспыхнули при воспоминании о прошлой ночи. — Мог бы лечь на диване.

Он кивнул в сторону Мерси.

— Эта псина хотела обглодать мне лицо.

— Просто он не очень хорошо тебя знает.