Хождение по катынским мифам
Шрифт:
Правительством СССР выделялся финансовый кредит для нужд формирующейся армии.
Однако НКВД не спешил реализовывать указ об амнистии и совместное постановление СНК и ЦК ВКП (б) от 12 августа 1941 года. В лагеря военнопленных была даже направлена директива Берии за № 00429, предписывающая строго поддерживать прежний режим охраны заключенных.
Проводилась активная, порой грубая с угрозами вербовка поляков для вступления в Красную Армию. Об этих фактах даже жаловались главе польской миссии военнопленные генералы Е. Волковицкий и В. Пшездецкий, которые якобы
Призывные советско-польские комиссии прибыли в лагеря военнопленных 23 августа, и после завершения их работы 2–6 сентября подавляющее большинство поляков было направлено на формирование польской армии в Бузулук, Татищево и Тоцк.
После пребывания в тюрьмах, лагерях, на специальных поселениях, после долгих месяцев недоедания, болезней и изнуряющего принудительного труда люди попали в армию крайне истощенными. В результате неорганизованного наплыва людей при формировании 5-й и 6-й дивизий и резервного полка стали ощущаться проблемы в обеспечении продовольствием.
Цифра желающих служить в польской армии быстро росла. Отмечались случаи, когда один паек делился пополам и больше. Не лучше обстояло дело и с обмундированием. Призывникам приходилось жить в палатках. Советские власти определили Андерсу довести численность армии лишь до 30 000 человек, увязывая эту цифру с отсутствием вооружения и продовольствия.
В связи с этим правительство Сикорского поставило вопрос о переводе части польских военнослужащих в Иран. Сталин в беседе с послом Польши в СССР С. Котом 14 ноября поинтересовался, где и когда на советско-германском фронте польские части могут быть задействованы. Посол уклонился от ответа, сославшись на скорый приезд в Москву В. Сикорского.
В этой беседе советский руководитель честно заявил, что если поляки хотят создать ещё несколько дивизий, то должны о них позаботиться сами, так как Красная Армия сама испытывает аналогичные проблемы в обеспечении, воюя на большом фронте.
Следует заметить, что западные союзники, обещавшие поставить вооружение и продовольствие армии Андерса и выказывающие ему свое восхищение, не выполнили ни одного из своих обязательств, пока польские вооруженные силы находились на территории СССР. Вот уж поистине искусство нравиться — это умение обманывать.
3 декабря 1941 года состоялась беседа В. Сикорского со Сталиным, который был, как всегда, хорошо подготовлен к беседе. Накануне встречи с польским премьером органы госбезопасности подготовили для Сталина несколько справок о состоянии дел в армии Андерса. В справке, подписанной Берия от 30 ноября указывался численный состав польской армии в СССР (40 961 человек), а также давались некоторые оперативные данные, полученные в результате использования «оперативной техники, личных наблюдений и агентурных донесений».
В обобщенном документе говорилось, что Андерс проявляет недовольство состоянием и сроками формирования своей армии. Кроме того, давался перечень имен группы командиров польской армии, враждебно настроенных к советской власти.
Сикорский в беседе со Сталиным остро поставил вопрос об условиях жизни армии в местах с суровым климатом. Признался, что беседовал с Черчиллем
по поводу перевода армии в Иран, где дивизии армии Андерса могли быть окончательно сформированы в течение 4 месяцев, а после вернуться в СССР.Сталин на это ответил, что армия, которая пойдет в Иран, сюда больше не вернется, поскольку у Англии на фронтах тоже много работы. Он понимал, что поляков больше волнует тепло, еда и спокойствие.
Воевать на стороне СССР даже ради освобождения своей родины они не хотели. Они ждали наших жертв, через которых должны прийти долгожданные Победа и Освобождение Польши.
В результате переговоров Сталина и Сикорского были достигнуты договоренности о создании семи польских дивизий в СССР и о возможности вывода в Иран поляков, не задействованных в этих соединениях.
Во исполнение вышеупомянутых договоренностей ГКО 25 декабря принял специальное постановление «О польской армии на территории СССР» с численностью в 96 000 человек. Штабу и его подразделениям, а также самим дивизиям определили теплые районы — Киргизская, Узбекская и Казахская ССР. Однако и это постановление ГКО реализовывалось медленно в связи с дефицитом обмундирования, продовольствия, поставок оружия, транспортных средств, горючего, палаток.
На этой основе в армии росли антисоветские настроения. Об этом хорошо был осведомлен Берия через свою агентуру и агентуру Исполкома Коминтерна (ИККИ).
Вот, как писала о событиях того времени польская коммунистка, сотрудница ИККИ Ванда Бартошевич:
«Какой элемент я встретила в Бузулуке — 99 процентов — это освобожденные из тюрем, лагерей и ссылки. По занимаемой должности в Польше — это военнослужащие, полиция, железнодорожники, помещики и их дворовые, осадники, колонисты и т. п. в настоящее время все они освободились и приехали сюда. Одно можно сказать — все они настоящие враги СССР, готовы отомстить за свои страдания…
Те, среди которых я нахожусь, их ничто не переменит и их нужно будет только уничтожить…
Самым важным является факт, что эта армия является базой и вооруженной силой польской буржуазии, черной реакции, которая в соответствующий момент кроваво выступит против сознательных народных масс».
Кстати, Генеральный секретарь ИККИ Георгий Димитров в целом разделял точку зрения многих своих сотрудников о том, что после визита В. Сикорского в Москву в армии Андерса усилилась антисоветская и антисемитская пропаганда, хотя в более прикрытой форме.
Образование и существование советского государства многие поляки из армии Андерса объясняли засильем еврейства в органах власти. Для них существование жидо-масонства было априори и разубедить было невозможно.
Информация о ненадежности польской армии, антисоветской настроенности многих офицеров, понимание, что армия не хочет и не будет воевать на советско-германском фронте побудило Сталина отдать распоряжение о сокращении числа выделяемых пайков с 96 до 40 тысяч. Он предложил польские войска сверх 44 тысяч человек перебросить в Иран. На встрече с Андерсом 18 марта 1942 года Сталин язвительно заметил:
«Мы не торопим поляков с выступлением на фронт. Поляки могут выступать и тогда, когда Красная Армия подойдет к польским границам».