Хождение по водам

– Можно получить у вас ключи от соседнего дома? – Рекальдо пошел в атаку без всякой подготовки. О'Дауд посмотрел на него через плечо, но ничего не ответил. – У вас имеются запасные ключи. Будьте любезны, передайте их мне, – повторил сержант и добавил: – До конца расследования.

– Я уже их отдал. Разве ваши коллеги из Корка вам не сказали?

Черт! Рекальдо заметил в глазах Весельчака презрение.

– То, что вы мне сказали, правда? Как вы стали владельцем Олд-Корн-Стор?

О'Дауд небрежно пожал плечами.

– Много лет назад, когда появилась мысль перестроить дом мой отец договорился с мистером Блейбергом. С тех пор как папа выкупил это место у земельной комиссии, дом так и стоял заброшенным.

Он поставил на стол две полные, с горкой, тарелки. Рекальдо от вида еды чуть не замутило.

– Расскажите мне об Отто Блейберге, – попросил он.

– Не сомневаюсь, вы в курсе, что именно он построил ту первую гостиницу «Атлантис». Это было в начале семидесятых. Он происходил из известной семьи швейцарских владельцев гостиниц. Их отели стояли по всему миру, кроме Ирландии. Отто не участвовал в семейном бизнесе, занимался промышленностью. Но когда отошел отдел, ему пришла идея построить «Атлантис». Он искал участок, отец продал ему несколько акров на утесе. Они подружились. Я смолоду помню Отто.

– Согласитесь, не совсем обычное место для гостиницы, – перебил его сержант. – Особенно для такой дорогой.

– Хотите сказать, что она стоит вдали от туристских путей? – улыбнулся О'Дауд. – Тут был расчет на другое: те, кто способен заплатить за «Атлантис», не покупают групповых туров.

– Нет, я не о месте, о погоде. Люди, как правило, предпочитают климат потеплее, чтобы светило солнце и поблизости были всякие развлечения.

Весельчак рассмеялся:

– С тройным остеклением ни у кого не останется сомнений, что вы находитесь во Флориде. А выходить на улицу совершенно не обязательно: пожалуйста, сидите в номере и любуйтесь из окна лучшим в Ирландии пейзажем. Потрясающее место. И очень популярное у тех, кто любит ходить под парусом. Простор, никто не мешает друг другу. – У Весельчака затуманились глаза, и он продолжал с налетом ностальгии: – Видели бы вы гостиницу, когда она только открылась. Шла регата «Фастнет», и сам тишок [29] прилетел на личном вертолете с голливудскими звездами. Это сильно подняло престиж здешних мест. Погода стояла великолепная, гости любовались плывущими по бухте яхтами… Праздник продолжался все выходные, а к концу многие гости, включая тишока, забронировали номера на будущее. Отто знал, что делал, царствие ему небесное.

29

Глава правительства Ирландии.

– Так вы были друзьями? – пробормотал Рекальдо, когда ему удалось ввернуть слово.

– Самыми лучшими. Я многое для него делал – организовывал, присматривал за домом, нанимал работников. Да мало ли что…

– И поэтому он оставил вам дом?

– Дом он мне не оставлял, – встрепенулся Весельчак. – Таково было условие соглашения, когда он взялся за перестройку. Не забывайте, дом построен на нашей земле. Мы отдали его Отто Блейбергу в пожизненную аренду.

Ловкий малый, в который раз подумал Рекальдо.

– Удачная сделка, – проговорил он. – Отто Блейберг вложил в ремонт средства, а после его смерти все получили вы. Я вас правильно понял?

– Точно. Но до самой смерти домом владел он. Отто и сдал его Вэнджи. – О'Дауд помолчал. – Я уважал его волю и позволил жить в доме, сколько ей было угодно.

– И как долго? – спросил сержант.

– Все зависело от нее. Пока бы ей самой не пришло в голову переехать в другое место. Или до смерти.

– А как насчет родных Отто Блейберга?

– Родных? Жена и сын имели право продлить аренду. Разумеется, на льготных условиях. Но Инге давно умерла. А Иоахим отказался. У него неподалеку от Гландора есть собственный дом гораздо больше этого, но он им почти не пользуется. Не большой почитатель наших краев.

– Вот это мне непонятно.

– В самом деле? – Весельчак выдержал взгляд Рекальдо, затем положил на стол нож с вилкой и снисходительно заметил: -Все вы, приезжие, одинаковы.

– Я из Керри, а не из Тимбукту, – мягко возразил сержант.

– Не имеет значения. Вы же не в состоянии понять.

– Что я не в состоянии понять?

– Не иностранцы владеют деньгами, бестолочь вы эдакая. Деньги и земля принадлежат местным. А пришлые получают их на время, иногда достаточно продолжительное. Но это все равно нечто вроде займа. Знаете старинную поговорку? – Весельчак ухмыльнулся. – Все достается тем, кто умеет ждать.

– Может просветите, как это происходит?

– Когда я на вас гляжу, мне становится очень смешно. И не только мне. Вы ведь не ходите на мессу, так? А ходили бы, не пришлось бы ни подметки стаптывать, ни задавать подобные вопросы. Во всяком случае, раньше так и было. Самый быстрый способ узнать все, что происходит в округе. Скромно потупиться, а ушки держать на макушке. Гораздо эффективнее, чем бар Хасси. – Глаза Весельчака блеснули, рот растянулся в довольной улыбке. – Неужели не помните с детских времен? Вот отцы семейств ускользают из церкви на задний двор курнуть и потолковать о делах. Помните, как священник, собираясь возносить молитвы, интересуется у паствы, кто болен и кто умирает? И что, думаете, это старичье на заднем дворе доподлинно не знает, когда поступит в продажу ферма и когда самое время обратиться к вдове? В тяжелые времена людям выгодно продавать имущество из рук в руки – никаких процентов агенту. В таких случаях мой папахен никогда не давал промаху. Знаете, как его прозвали в городе? – В голосе О'Дауда звучала нескрываемая гордость. – Вышибалой. Мог себе вышибить все, что угодно.

– Послушайте, О'Дауд, к чему вы все это говорите? Мне безумно интересно, однако…

Весельчак предостерегающе поднял руку:

– Постойте. Я как раз и втолковываю, что вас это почему-то не интересует. – Он изобразил на лице шутливое изумление и некоторое время не отрывался от завтрака. Следовало отдать ему должное, Весельчак был очень искусен, когда требовалось скрыть свои мысли. А затем случилась еще более странная вещь. По мере того как Рекальдо невольно проникался уважением к этому человеку, он начинал все сильнее испытывать смущение. Весельчак умело показал, что не только знает о Рекальдо все, но способен угадать, что у того в голове. И оставил у сержанта ощущение опустошенности: Рекальдо понял, что предыдущие пару лет лишь плавал по поверхности, так и не сумев сделаться частью Лэссидж-Саут. Обманывал себя, а сам все это время оставался чем-то чужеродным.

– Я могу назвать вам людей, которые на вид нищие, а на самом деле миллионеры, – невозмутимо продолжал Весельчак. – Мой отец всю жизнь ходил в одном задрипанном костюме, а мог купить любого пришлого со всеми потрохами и даже не заметил бы. Вот уж точно хитрован. Я наблюдал за ним и многое перенял. Но на это потребовалось время. Я вернулся сюда с дипломом экономиста Национального университета и стал ждать, когда мне предложат работу. Решил, что вознесся выше всех в здешних местах.

Дом был похож на свинарник, крыша текла, в гараже стояла раздолбанная малолитражка, «форд-перфект». Он позволил мне дойти до самой низшей точки отчаяния, дождался, пока я не объявил, что собираюсь эмигрировать, и только после этого начал действовать. Похлопал меня по плечу и заявил: «Прежде чем ты уедешь, хочу тебе кое-что показать». Отец взял меня с собой, как он выражался, нарезать круги. Тогда началось мое истинное образование, и я понял, что мой отец – богач. Он делал все ради меня, своего единственного наследника. И все до единого пенни скупердяй заработал своими силами. – Весельчак все больше воодушевлялся. – Поверьте, Рекальдо, Блейберг по сравнению с моим стариком просто ничего не стоил. Отец знал тайну таких мест, как наше. А она кроется не в том, какие действия вы предпринимаете с землей, чтобы она приобрела ценность, и не в том, что приносит земля. Ценность – сама земля, какой бы скудной и каменистой она ни была. Конечно, если есть силы достаточно долго на ней держаться. И он держался. – О'Дауд помолчал, давая возможность сержанту проникнуться значимостью сказанного. – Он умер, владея восемьюста сорока акрами, большей частью по берегам Глара. Начал скупать угодья в сороковые, тогда не многие зарились на землю, которая на полгода уходила под воду. Он опередил время, и люди считали его придурком – мало кто тогда понимал, какими возможностями обладает устье в развитии индустрии развлечений. А фермерским делом отец не интересовался.

О'Дауд откинулся на спинку стула и посмотрел на Рекальдо, ожидая, чтобы тот задал единственно правильный вопрос. На лице играла улыбка, мол, сам черт ему не брат. И теперь стало ясно, в чем состояло его обаяние: этот человек плевать хотел на то, что о нем думали другие. И меньше всего – пониженный в звании полицейский. Весельчак знал себе цену. Рекальдо вздохнул и спросил:

– Многое вы добавили к тому, что оставил вам отец? Не поделитесь, чем расплачивались за приобретение земли? И как отбились от конкурентов? Ведь наверняка у вас были конкуренты.

О'Дауд довольно хмыкнул.

– Это долгая история. Не хочется загружать вас лишней информацией. Как-нибудь в другой раз.

– Договорились. В таком случае давайте перейдем к миссис Уолтер. В какой момент она стала частью договоренности… вашей сделки с Отто Блейбергом?

Весельчак помолчал, отпил чаю и оттолкнул от себя чашку.

– Она была его… мм-м… – Казалось, он стеснялся произнести слово «любовница».

– Любовницей, сожительницей? – решительно подсказал сержант.

О'Дауд шлепнул огромный кусок масла на толстый ломоть кекса. Рекальдо удивился его застенчивости, но позавидовал аппетиту. Сам он оставил богатую холестерином поджарку почти не тронутой, зато отлично заваренный чай выпил с удовольствием. Напиток пролился в пересохшее горло горячим ручьем. И сержант, не спрашивая разрешения, налил себе вторую чашку.