Хождение за три неба

Я энергично хлопнул руками по коленям, как бы посылая королю заряд уверенности. В чём я был совершенно не уверен… И продолжил.

— А полковника я у вас на несколько дней забираю! Я возвращаюсь на свою планету. Там у нас будет намного больше возможностей изучить так называемый язык демонов и разобраться в нём. Всем дело найдётся! Ну, по последней? Пора на боковую, завтра рано вставать… Да, Фергаттир, рекомендую вам присмотреться к сотнику Прадо. Толковый и успешный командир! Он нам многим помог во время операции. По моему мнению сотник заслуживает награды и выдвижения! Рад, что у вас есть такие офицеры, король. Ну, пошли… Всё остальное завтра.

А завтра, сразу после роскошного завтрака, я вывез своих командировочных в спортлагерь. Отдохнуть, понежиться и принять ванну с кристаллами морской соли, привести ногти и голову в порядок. Это для Олеси. Ногти ещё согласен, нужен и маникюр и педикюр. А вот голова… Стрижку не построишь, роскошную иллюзию не наложишь — магия осталась несколько далековато. Ну, ничего! Скинуть надоевший камуфляж, потрещать с местными девчонками, заняться маникюром и полировкой пяток с одновременным умащением их кремом у Олеси получится. Дед будет просто отдыхать, а мне предстоит встреча с Егором, пополнение частично стреляного БК и аптечки, сдача в стирку и ремонт нашего военного барахла и обуви. В общем, всем дело по душе найдётся! Да, надо ещё проведать кошку!

На все эти дела ушло два дня. А потом я стал томиться. «Скаф» вместе с Ломом пытался разломать на составляющие речь демонов и не вылезал с подземной базы. Мне там делать было нечего, образованием не вышел. Олесю я, считай, и не видел — она была недоступна в постоянно гомонящей девичьей круговерти. Дед сначала отсыпался, а потом принялся что-то писать… В общем, я заскучал. Меня вдруг страшно потянуло на Незадачу. В её вечное одиночество, синий полумрак, хмурое ненастье и бегущие по небу облака, захотелось снова услышать постоянно ревущий и треплющий тебя за хохол ветер, захотелось вновь прислушаться к её многоголосному безголосью… Много чего захотелось, в общем! Долго не думая, я выдернул из бабской кучи телохранительницу: «Собирайся, воин! Мы едем к себе…» Властелин я, в конце-то концов, или так — мальчик на посылках? У меня своя планета есть!

Вот на неё я и отправился. И первое, что я обнаружил, спустившись по скале из терминала, было то, что я невиданно разбогател! В нише меж валунов вальяжно лежала довольно мурлыкающая синяя кошка. А четверо котят бодали её пузцо головёнками, пытаясь увеличить выход молока. Кошка подняла свою красивую головку, раскрыла прижмуренные глаза и гордо оглядела пацанву. Было на что посмотреть! Глазки у котят уже раскрылись. Нужно ли говорить, что они были голубые? Оттопыренные хвостики дрожали в такт чмоканью, котята качались на слабых ещё лапках и постоянно шлёпались возле сосков матери. А двое, самых умных или самых слабых, лежали, присосавшись к брюху кошки, как пьянчуги к пивному крану.

— Ух, ты! Мои маленькие, мои хорошие! — присев на корточки возле яслей залепетала Олеся. — Какие славные, какие красивые!

Кошка благодарно прижмурилась и замурчала громче. А два славных и красивых голубых котёнка бесстрашно развернулись на голос девушки и, задрав к небу свои хвостики, раскачиваясь и запинаясь на слабых ещё ножках, пошли к нам. Я не выдержал и протянул к ним руки. Два иждивенца ткнулись мне в ладони, и один из них, видимо мальчишка, посмотрел мне прямо в глаза и раскрыл маленькую, но зубастую пасть в беззвучном приветственном крике.

— Вот мы с тобой и разбогатели, Олеся! — я слегка пощекотал надутое молоком пузцо котёнка. — На целых четырёх подданных!

Он, довольный, улыбнулся и еле слышно сказал: «А-арх»!

Глава 8

— А скажи мне ещё раз, Олеся… я как-то тебя ведь уже спрашивал… Что ты ощущаешь, когда берёшь в руки капсулы? — Я не просто так поинтересовался. Наглый котишка лежал у меня пузом вверх на левой ладони, а правой рукой я дразнил его шёлковой кисточкой чёток. Зверёк злился, бил по ней растопыренными передними лапами, а когда зацеплял маленькими коготками кисточку, то немедленно подключал и задние лапки и начинал драть не оказывающие никакого сопротивления нахалу мягкие шёлковые нити. Игра нравилась нам обоим.

Олеся склонилась над своими ладонями, сведёнными в чашу. Она держала девочку. Кошечка была намного спокойнее и выдержаннее своего брата-хулигана, и лишь жмурилась и потягивалась, смешно вытягивая задние лапки и аристократически отводя хвостик. Олеся грустно улыбалась жеманнице, иногда легонько дуя ей на шёрстку живота. От этой ласки маленькая кошечка ещё больше вытягивала напряжённые лапки и принимала красивые позы. Совсем как модель на подиуме! Вот ведь женщина, с младых усов и когтей! И никто её не учил. Чудеса, да и только…

— А у нас нет таких красивых зверьков… Чем-то она похожа на ребёнка… — Олеся совсем загрустила. — Ты что-то спросил, Афоня?

— Про капсулы… Играю с пацаном чётками, вот и спросил…

— А-а-а… Я же тебе говорила. Они как живые, никакой опасности я в них не вижу. Наоборот, они мне как будто что-то шепчут утешительное, поддерживают. Когда я надеваю эти украшения, кажется, что сила так и бурлит по всем жилам, сила и радость. А вот твои чётки… Я же вижу… любишь ты их, гладишь всё время, в руках ласкаешь. Но молчат камешки, не отвечают тебе. Только хмарь тёмная тебя окутывает. Как вторая кожа… Нет — это больше на латы похоже. Мне так почему-то кажется.

— Вот оно как… Хмарь, значит. Интересно, а эти латы сможет пробить… Хм-м, ну об этом после. Вот паршивец! Отдай, слышишь, отпусти сейчас же! Не мурзись, котище, да на, на тебе! — Я поставил котёнка на землю, надел на его шею свои чётки, и лёгким шлепком направил его к матери. Мальчишка шёл как триумфатор, задрав хвост, мотаясь под тяжестью голубых капсул, но гордо вскинув головёнку. — Тебе, тебе! Дарю! Отобрал у меня — теперь владей. Положи девочку, Олеся, пойдём-ка к нашему озеру сходим… Обобрали меня, вишь ты, нужно капсул на новые чётки набрать… Да и тебе пару камешков подберём… Там узнаешь зачем…

Олеся ничуть не возражала. Подхватила автомат и молча пошла рядом со мной. А я уже напряжённо думал, стоил планы, схему эксперимента. Долго ли, коротко, а до озера мы за пару часов добрались…

Немного посидели у зеркала воды, отдыхая, а потом я достал из воды несколько энергокапсул.

— Держи, Олеся… Эти такие же? Они живые? Внутри сила бежит? А ты сможешь эту силу выпустить… ну, бросить вон туда, в скалы? — Я взмахнул рукой, сбрасывая с неё капли воды. Олеся, положив автомат на колени, повернулась к отстоящему от нас метров на семьсот скальному выступу. Капсулы она грела в своём кулачке.

— Не знаю, Афоня. Никогда не пробовала…

— Ну и попробуй. Всё когда-то происходит впервые… — я с интересом смотрел на неё. — Давай мне свой автомат. Нет-нет! Не вставай! И поз никаких специальных принимать не надо… Дело же обычное. Простое, как… как окурок. Вот ты докурила сигарету, и теперь щелчком, машинально, не задумываясь, отправляешь окурок в урну. Ну, давай… попробуй…

Олеся высыпала в другую руку лишние капсулы, оставив в пальцах лишь один синий камешек. Посмотрела на него, на скалу, снова на капсулу… Я замер. А она лишь чуток недоумённо пожала плечами и протянула руку к белым скалам. Раздался звук — негромкий шум катящихся стальных шариков. Ага, как будто обойму шарикоподшипника вынули и уронили на пол. А к скалам будто скользнул язык тёплого воздуха. Такое же дрожащее, зыбкое марево. Однако никакого жара. Язык скользнул, на мгновение обнял скалы и валуны, и… рассеялся без остатка… Олеся потрясённо молчала. А я уже знал, что сказать.