Хозяева леса и другие рассказы

— Да…, а что?

Аркадий встав со стула, держа в руке, что-то массивное, подошел к лежащему старичку.

— Не беспокойтесь, это всего лишь датчик Гейгера.

— Я в курсе, что это такое, но зачем его наводить на меня.

— Видите ли… — Аркадий поправил очки и принялся тщательно вглядываться на дергающуюся стрелочку, — если вы пришли к нам с поверхности, то… — он опустил датчик и подойдя обратно к столу, засунул его внутрь, — вас нужно срочно продезинфицировать.

* * *

Старичок аккуратно вышел из комнаты, опираясь одной рукой на принесенный Аркадием костыль, а другой на самого Аркадия. Коридор был маленький и узкий и освещался лишь тремя лампочками. Покрутив головой в стороны, Аркадий дал знак, что идти нужно направо. Идя, старичок обратил внимание еще на несколько дверей, одна из которых была сделана полностью из свинца, по крайне мере старик так предполагал, опираясь на свои знания технологического образования.

Остановившись у той самой двери, Аркадий отпустил старика и пнул ее ногой. Сделав пару шажков в кромешную темноту, он нащупал выключатель. После вернулся и, взяв Кирилла Павловича, завел его в комнату. В ней освещение было отличное. Лампы были неоновые, и их было много. Вдоль стен стояла всевозможная аппаратура, от простейшего компьютера, до радио измерительных приборов. По центру комнаты находился стол, на котором присутствовали различные колбочки и пробирки, расставленные совершенно в хаотичном порядке. Напротив входа была еще одна дверь, однако на ней весела табличка радиоактивной угрозы. Проковыляв мимо различных приборов, Аркадий со старичком подошли к ней.

— Я здесь обычно одежду от радиации очищаю. — И с этими словами они зашли внутрь.

* * *

После водных процедур, оба вернулись в комнату и продолжили разговор.

— Ничего не понимаю, вещество, которым я вас намылил, должно было очистить вас от радиации. А может… Сколько вы провели на поверхности?

— Странный вопрос. Сколько себя помню, всю жизнь на чистом воздухе.

— То есть и бомбардировку вы пережили на поверхности? Невероятно! В таком случае ваш организм должен быть подвержен изменениям на генетическом уровне. Мне надо вас обследовать сию секунду! — В глазах ученого загорелась искра любопытства. Резкими шагами он подошел к столику и взял планшет с листом чистой бумаги. — Вы пока лежите, а я подготовлю оборудование. — Аркадий уже собирался покинуть комнату, как вдруг старик задал ему вопрос.

— А почему собственно на поверхности радиация и меня обязательно надо чем-то намыливать и отполировывать?

Ученый замер на месте, стоя спиной к собеседнику. — Вы хотите сказать, вы не в курсе, что случилось с матушкой планетой? — Удивленным до неузнаваемости голосом спросил Аркадий.

— Меня лишь терзают смутные сомненья.

— Да вы, Кирилл Павлович, человек — феномен!.. ну или просто очень не внимательный. Скажите мне пожалуйста, как можно было не заметить ядерную войну?!

— М да, так я и думал. — Сказал старичок, понурив голосом и опустив голову в сторону. Настала минутная тишина. Аркадий не знал, что сказать в утешение пожилому человеку, ведь для него конец света настал только сегодня. — Я догадывался, просто прежде чем утверждать это, я хотел, чтобы версия подтвердилась. — Медленным голосом проговорил старик.

— Эй, да бросьте вы… — Пытаясь подбодрить, вякнул Аркадий. — Считайте себя счастливчиком, вы узнали об этом лишь сейчас, в то время как тысячи людей страдают вот уже двадцать лет.

— Кто это другие люди?

Аркадий, поняв, что разговор намечается продолжительный, снял очки и сел за стол.

— Видите ли, Кирилл Павлович, во время объявления о начале войны, людям ничего не пришло в голову кроме: ниже, глубже, надежнее. И все ринулись в метро. Все понимали, что их это не спасет, метро, как вы видите у нас мелко заложенное, но делать было нечего. За год до апокалипсиса, правительство чуяло, что начинает пахнуть горелым и поставили гермоворота во все города имеющие метрополитен. Я вам хочу сказать — они не прогадали. На удивление всем, ракеты прошли мимо города и упали в нескольких сотнях километрах, на юг, это уже позже выяснилось. Люди ждали эвакуации, но ее не было. Ждали день, другой, третий, не было. Правда, раньше ходили слухи, когда я еще поддерживал контакт с большим метро, что эвакуация все-таки была, на Площади Ленина, говорят именно поэтому гонцы не возвращались обратно, садились и улетали, уезжали, не знаю. Это все слухи. И вот живут уже люди двадцать лет под землей и никто их не спасает.

— Вот так информация для размышления. И как же им и вам, в том числе удается выжить в метро?! Или мы уже не в метро?

— Лично мы с вами и с Сявой, сейчас находимся в маленьком автономном убежище, где-то недалеко от Гагаринской. Я понятия не имею, как оно тут оказалось, но самое главное, что в нем все есть, даже генератор, которого еще на десятки лет хватит. Аппаратура, продовольственные запасы, но самое главное книги. А люди в метро приспособились как-то. Энергия у них вырабатывается с помощью ветряных мельниц, питаются по большей мере картошкой с грибами, в туннелях больше ничего и не может расти. Жизнь идет по маленьку, да вот только не все спокойно… Несколько лет назад у нас в метро каннибалы объявились. Пришли и захватили одну из станций, Заельцевскую, и многих, как все думают, тоже обратили в каннибалов. Да только бред это все собачий! Я же вам уже сегодня говорил, что человек, живущий в достатке, не может стать каннибалом по собственной воле. Это вирус, который забирается глубоко к тебе в мозг и постепенно начинает его разъедать. Человек не становится тупым дикарем, отнюдь, мозг с вирусом живут в симбиозе. Один держит другого у себя, а он в свою очередь подпитывает его энергией. Однако и человеком заболевший быть перестает. В нем просыпается дикая жажда к человеческой плоти. Что бы выяснить все это, я потратил восемь лет своей жизни. Людей можно вылечить и я даже знаю как! Я изобрел антидот! Да только у меня нет одного из простейших микроэлементов… жидкого азота. Я вам сейчас точно не скажу, зачем он нужен, это все очень тяжело, но я знаю точно, что в нашем метро его нет! Откуда ему взяться? Но два года назад у меня появился проблеск надежды, я поймал на одной из частот сигнал S.O.S.. Связавшись, я выяснил, что это Студенческая! Вы можете себе представить, я разговаривал с жителями Студенческой!

— А что в этом такого особенного?

— Как что?! Это же Студенческая! — медленно, зато громко проговорил Аркадий.

— Это я уже понял, и что с этого?

— Ну что же вы, это же… Ой простите, я совсем забыл, что вы не местный. Давайте я вам покажу сейчас все на карте. — Ученый вытащил из кармашка халата маленькую бумажку, на которой крупными буквами было написано «Схема линий Новосибирского метрополитена». — Вот, ознакомьтесь. — Аркадий встал со стула и протянул бумажку.

Внимательно изучив карту, старик нахмурился и попросил продолжить.

— Теперь вы поняли, почему я в таком восторге? Все думали, что на той стороне никто не выжил, а оно вон как оказалось. В общем, мы, наверное, месяц с ними общались, я рассказывал, какая тут у нас жизнь, они, какая у них. Выяснилось, что все у них плохо. Стенки трещат по швам, туннели обрушаются, продовольствия на всех не хватает, радиация даже на станции присутствует, твари различные с поверхности часто нападают и т. п. У нас потом связь оборвалась, но не в этом суть дела. У них каким-то чудесным образом на станции оказался жидкий азот! Я еще тогда поклялся, что попаду туда. У меня уже есть готовый план, как пробраться до Речного вокзала, а там на одной из лодок пересечь Обь.

— И что же вам мешает, Аркадий?

— Я не могу. На первом же посту Дзержинской линии меня расстреляют за, якобы, «предательство».

— А что же вы такое сотворили?

— Ох, это уже совсем другая история…

Глава 7. Гнетущая ноша

Спустя месяц пребывания на Кровавом проспекте ничего не изменилось. Каждый день все заключенные шли на работу. В середине дня к Александру Михайловичу подходил какой-то человек, интересовался его самочувствием и уходил. К вечеру заключенные возвращались и ужинали, после чего ложились спать. Разговоры с Шивой перестали быть чем-то особенным, и когда он приходил с работ, то все так же закуривал сигарету и рассказывал всякие байки. Единственное, что старичок подмечал — это то, что многие люди не возвращались с работ обратно в клетки, а на их места приводили новых.

Жизнь под землей совсем не радовала старичка. Ему не хватало свободы и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Клетка была слишком тесной и сидеть в ней была одна сплошная мука. Пару раз его выпускали справлять нужду в канаву, но поскольку большую часть времени он проводил, согнувшись в три погибели, и на ноге был гипс, делать это было весьма трудно. Один раз он чуть даже не упал туда.

Однажды все изменил один случай. Когда надзиратели, как всегда выпускали заключенных, к Александру Михайловичу подошел какой-то не известный ему человек, и предложил пройтись с ним, на что старик покачал головой и кивнул на гипс. Через минуту подбежал мужчина, который каждый день интересовался его здоровьем и сказав, что кость полностью срослась, снял гипс. Шива был изумлен, когда увидел, этих людей и то, с какой вежливостью они обращались к его сокамернику. Выпрямившись в полный рост и опершись на обе ноги, старик направился за двумя незнакомцами. Идти было конечно же тяжеловато, но у Александра Михайловича это получалось не плохо. Внимательней разглядев незнакомца, он обнаружил, что тому было не больше тридцати лет. Одет он был в новое кожаное пальто, обвязанное поясом где-то на талии. Выражение его лица было твердым и непоколебимым. Мощные скулы и вечно хмурые брови, заставляли бояться этого человека и при возможности обходить его стороной. Приказав старику следовать за ним, он, плюс двое охранников, отправились куда-то в сторону станции.