Хозяева старой пещеры

— Как же, упрыгали! Держи карман шире. Это Рыжая, Юлька твоя… Пусть теперь только попадётся — узнает, что почём!

— А чего она?

— А ну её, неохота даже говорить. Подкралась, как лиса какая, сзади. Я, значит, рыбу с крючка — и в ведро, а она тихонько, чтобы я не слышал, выудит её из ведра — и в речку… Так всю и повыпускала.

От хохота ребят пламя свечи начало приплясывать и чуть совсем не погасло.

— Вот здорово! — заливался агрономов Борька. — Вот это Рыжая!

— Кончайте, ребята! — Ким вытащил из ящика большую карту и расстелил на коленях. — Гошка, давай пиши приказ! — властно сказал он.

— Какой такой приказ? — удивился Гошка.

— Опять двадцать пять! — Ким рассердился. Он резко двинул назад сползшую на глаза каску и постучал себя пальцем по лбу. — И до чего же ты тёмный народ, Гошка! Ну, что, по-твоему, делают начальники штабов?

— Как что? Воюют! — уверенно ответил Гошка. — Выбежит из штаба — тр-р-р-р! Бах-ба-ба-ба-бах — и капут всем фашистам!

— Тр-р-р-р! — сердито передразнил его Ким. — Бах-ба-ба-бах! Это каждый дурак сумеет! Начальники штабов всегда приказы пишут, вот что! Без приказа ни одна война не начинается. Помнишь, как в книге «Генерал Доватор»? — Ким возбуждённо взмахнул руками и привстал. Карта упала на пол. Но Ким даже не заметил. — Приехал генерал в полк и к начальнику штаба. «Пиши, — говорит, — приказ: бить фашистов изо всех сил!» А наши только этого и ждали. Вскочил генерал Доватор на коня: «Эскадро-о-он, к бою! Марш! Марш!» И по тылам немецким… «Сабли наголо-о-о-о! Ать! Ать! Держись, гитлеры!»

— Верно, — сказал Колька, — я тоже про это в книге читал. Ох, и здорово наши чесали фашистов! Как дадут, как дадут!

— У генерала Доватора знаешь, сколько орденов было? Не сосчитать! Про него во всём мире знают! — гордо сказал Ким.

— А в Италии? — спросил Гошка. — Мне мать на день рождения книжку Чиполлино подарила… Это луковица такая итальянская. Мировецкая книга! Я уже несколько страниц прочёл.

Ким нетерпеливо заёрзал.

— И что ты, Гошка, всегда лезешь с чем не надо? Тут про дело говорят, а ты про луковицу какую-то…

— А Италия за нас? — упрямо продолжал Гошка.

— Конечно, за нас! А за кого же ещё?

Гошка удовлетворённо шмыгнул носом.

— А-как надо приказ писать? — примирительно спросил он, желая задобрить друга. Гошка очень не любил, когда Ким сердился.

— Я знаю, как надо, — сказал Колька. Он широко открыл рот, набирая побольше воздуха, и, зажмурившись, выпалил без запинки:

— Приказ по всем нашим войскам! От самого главного генерала! Приказываю вам с сегодняшнего дня бить всех фашистиков в хвост и гриву! Вот!

Он открыл плаза и обвёл ребят победным взглядом.

— Здорово! — восхитился Гошка.

— Ничего, — сдержанно заметил Ким, — только нам сейчас это не подойдёт.

Он вытащил из ящика синюю тетрадь в косую линейку и огрызок карандаша.

— Держи, Гошка. Я буду диктовать.

Сунув руку за борт кителя, Ким нахмурил брови и, немного помолчав, решительно сказал:

— Пиши. Приказ номер сто. По несокрушимой дивизии «Красная стрела». Наши разведчики узнали, что приборовкие противники хвастаются и грозят захватить нашу пещеру.

— И пляж, — подсказал Колька.

— И кусок песка под названием «пляж», — продолжал Ким. — Это пещера наша. Приборовские не имеют на неё никакого права. Приказываю всем полковникам несокрушимой и непобедимой дивизии «Красная стрела» гнать с нашего берега приборовских в шею! Пленных не брать. Победа или смерть! Ура, товарищи!

— Ур-р-р-р-а-а-а! — рявкнули полковники.

В пещере голоса неузнаваемо менялись, и дружное «ура» прозвучало гулко, как в пустой бочке. Хлипкое пламя свечи испуганно дёрнулось и погасло.

В наступившей глухой тишине стало слышно, как со стен пещеры, шурша, осыпается песок.

Где-то внизу, на обоих берегах реки, шла жизнь. По мосту, скрипя колесами, ехали телеги с удобрениями. Совхозные пастухи, щёлкая бичами, сгоняли стада на вечернюю дойку. В совхозном клубе играла музыка.

В пещеру не доносилось ни звука. От земляного поля тянуло пронизывающей сыростью. Ким чиркнул спичкой и зажёг тонкий фитиль огарка. Окинув взглядом притихших в темноте ребят, он неожиданно весело улыбнулся и, лихо сдвинув каску со лба на затылок, громко запел:

Что вы, черти, приуныли? Эй ты, Гошка, чёрт, пиши…

Ребята оживились.

— Пусть приборовские только сунутся! — выкрикнул Гошка, чувствуя необыкновенный прилив сил. Скажи ему сейчас Ким разнести всё Приборовье вдребезги — разнёс бы!

— Колька, завтра с утра собери в лесу побольше шишек, — прогнав улыбку с лица, уже властно распорядился Ким.

— Не смогу, — Колька виновато почесал за ухом, — с батькой завтра с утра в бригаду Озеро-село поедем. Кустарник опрыскивать этим… как его… гер… гарбацинами.

— Гербецидами, — поправил его агрономов Борька, — эх ты… гарбацина!

— Неважно, — быстро сказал Ким, придержав Кольку за руку, — зато ты, Борька, вчера от Митьки Соколова улепётывал со всех ног. А он послабее тебя. Ну, что молчишь?

Борька скривил губы и ничего не ответил.

— Жаль, Колька. Возвращайся побыстрее, — спокойно продолжал Ким. — Ну, тогда ты, Борька. Вся надежда только на тебя осталась. Нам без снарядов зарез, — и Ким выразительно провёл ребром ладони ниже подбородка.

— Ладно, — пробурчал польщённый Борька. — Я завтра еще до солнца встану и наберу.

Получив задания, ребята начали расходиться по одному, чтобы не привлекать внимания противника.

Последними уходили Гошка с Кимом. Они спрятали карту и тетрадку с приказом под ящик. Потушили свечу и, замаскировав вход в пещеру мешковиной и сухими ветками, начали осторожно спускаться вниз.

Над рекой было прохладно и тихо. За мостом, в зарослях камыша, сердито верещали лягушки. Левый берег вместе с кустарником и избами Приборовья слился в одну тёмную линию. И только на самом кончике высокого, устремлённого к небу шпиля на крыше совхозного клуба ещё задержался последний красноватый луч солнца.

Кое-где в домах засверкали огни. С каждой минутой их становилось всё больше и больше.

— Поздно как, — поёжился Гошка.

От реки тянуло влажной вечерней сыростью. Мальчишки побежали вдоль берега. Не успевший ещё остыть песок приятно согревал ноги.

Неожиданно в тёмном месиве кустов за холмом послышался жалобный стон. Затем какой-то непонятный, дёргающий за сердце скрежет.

— Ой, что это? — бежавший впереди Гошка остановился и схватил Кима за руку. — Там… там… в кустах, смотри, тёмное… Ой, шевелится!