Хозяин горы

– Булат уже в дороге. Будь готова, скоро мы выезжаем.

Майя быстро кивнула и поспешила скорее одеться.

И сделала это как раз вовремя, потому что скоро раздался стук в дверь и уже знакомый бодрый голос Булата:

– Надеюсь, вы одетые? Я захожу!

– Он не должен видеть мои глаза! Я буду в ванной!
– тут же ретировался Буран, а Майя поняла, что именно ей лучше передать тёмные очки, чтобы никто не пострадал.

Когда она распахнула дверь номера, Булат тут же опустил глаза в пол и коротко поздоровался, добавив:

– Прошу прощения. Я думал Бурый откроет.

В Дагестане было совсем другое отношение к женщинам и их чести.

Здесь было нельзя смотреть дольше нескольких минут на замужнюю девушку. Особенно на жену друга. Это делали из уважения и особенного мужского воспитания.

– Он еще умывается. Проходите.

Майя отошла от двери, не закрывая её и зашла вглубь комнаты, чтобы между ними было приличное расстояние, так же не глядя на мужчину.

– Он просил привезти ему кое-что.

– Давайте, я отнесу, - спокойно отозвалась девушка, не показывая вида, что просьба могла показаться довольно странной.

Булат так же не стал ничего комментировать, только положил футляр на столик и отошел, чтобы Майя могла подойти и взять их.

Вот такой кавказский этикет!

Не смотря на то, что Майя знала, что Буран не моется, она постучалась в дверь и спросила разрешения войти, прежде чем сделать это, и передать наконец очки.

– То, что надо!
– выдохнул медведь, надевая их на себя, и надежно пряча за стеклами свои необычные глаза.

Очки были из тех, что называли хамелеонами, да еще и с зеркальной поверхностью.

Глядя в такие можно было увидеть в отражении только самого себя, но точно не глаза за стеклами.

– Ну как? Мне идёт? – обернулся Буран к Майе, покрутив головой с улыбкой, а она только сокрушенно покачала головой.

– Лучше спроси, не видно ли твои глаза!

– Я знаю, что не видно. Пойдем. Сегодня у нас много дел и едем домой.

От последней фразы у Майи прошел мороз по позвоночнику.

Они поедут к первой жене. Сегодня.

Если хорошее настроение было готово появиться хотя бы одним робким лучиком и не надолго, то в это момент оно потухло окончательно и бесповоротно.

Нет, Майя конечно же понимала, что на Кавказе женщины воспитаны иначе, и сам факт многоженства здесь хоть и не был данностью, но и не был чем-то из ряда вон выходящим. Потому что если мужчина мог себе позволить содержать нескольких жен в равных и достойных условиях, т о почему бы и нет?

Просто почему-то казалось, что даже при другом воспитании ни одна нормальная женщина не захочет в свой дом еще одну на таких же условиях.

Майя бы точно не захотела.

Из ванны она вышла нехотя в надежде растянуть этот день, как можно дольше.

Но Буран быстро поздоровался с другом, кинув ему что-то веселое на счет бессонной ночи и помятого вида, чтобы оправдать наличие очков на лице, а потом подхватил букет с вазой и кивнул:

– Ну всё, поехали.

Хотелось даже предложить остаться здесь и позавтракать, лишь бы еще хоть как-то потянуть время, но сделать этого девушка не решилась, поэтому покорно последовала за своим мужем, заметив как он передал в руки Булата простыню, которую потом покажут как выполнение супружеского долга. С каплями крови, всё как положено.

Дома всё еще продолжалась гулянка по случаю свадьбы.

Вернее шел её второй день.

И по-хорошему они с Бураном тоже должны были присутствовать и быть вместе со всеми, но Булат обо всем договорился.

Майя понимала, что всё это происходит из-за глаз, потому что было бы большим не уважением ходить в тёмных очках перед старшими, но снять их он уже не мог. Странно, что за время их поездки Булат ни разу не поинтересовался, что происходит и почему друг в таком странном виде, даже когда прошло несколько часов.

Они погрузили в машину кучу подарков и всё то, что привез Буран в день сватовства, и отправились в путь.

Булат был рядом, словно был уверен в том, что может что-то случиться.

Он периодически разговаривал с кем-то по телефону и затем говорил Бурану. Что именно говорил Майя не слышала, потому что сидела на заднем сидении среди букетов, которые ей надарили вчера.

Но одно она слышала точно, когда Булат склонился к другу и проговорил:

– Аминка всё знает. Будь готов.

Её муж только молча кивнул в ответ и явно нахмурился.

Больше мужчины не разговаривали, а Майя не могла найти себе покоя.

От переживания её руки стали просто ледяными, а сердце то и дело сбивалось с ритма. Иногда ей казалось, что муж смотрит в зеркало заднего обзора на неё, но это были всего лишь ощущения. Увидеть этого наверняка она не могла.

Девушке хотелось, чтобы дорога длилась бесконечно!

Чтобы только они никогда не приехали в дом, где жил Буран. И его первая жена. Которая всё узнала.

Узнала о том, что больше она не единственная и ей придется делить своего мужа с кем-то ещё.

На самом деле, Майя была готова сказать ей, что не претендует на Бурана. Она хотела бы рассказать всё, как есть, чтобы только не ранить девушку своим появлением, не понимая того, что глаза Бурана говорили обо всём.

Сначала они ехали по извилистой горной дороге всё выше и выше.

Потом проехали через несколько аулов, и каждый раз сердце Майи обрывалось от паники в ожидании того, что возле одних из ворот машина остановится, и Буран скажет: «Мы приехали».

Но они продолжали ехать вперед и всё дальше от Махачкалы.

Расслабиться не получилось. Спустя несколько часов машина притормозила, чтобы высадить Булата у высоких красивых ворот.

– Ты уверен, что моя помощь не понадобиться? – оглянулся мужчина, когда вылез с кривой улыбкой, на что Буран только хмыкнул:

– Уверен.

А вот Майя почему-то сомневалась.

– Не бойся, любимая. Аминка, конечно, резкая и эмоциональная, но она быстро отходит, - обернулся муж к ней, и это его «любимая» сейчас звучало как издевательство над чувствами другой девушки, которая очевидно любила и ждала.