Хозяин моего сердца

Каждая из групп была изолирована и находилась на своей территории дома. Диана попала на женскую половину. Значит, Денни находится где-то на детской, и добраться до него пока не представлялось возможным. Поскольку цены на товар господин Самшит выставлял заоблачные, то и к его качеству подходил серьезно. До продажи новых рабов Ликерийской империи воспитывали, обучали необходимым навыкам и придавали внешний лоск. Сам хозяин называл свою лавку Школой, считая себя благодетелем обездоленных и ныне бесправных людей с колонизированных планет, волей судьбы попавших к нему в руки. За рабами смотрели воспитатели. Их было трое, по одному на каждую группу.

Школа делилась на три отделения. Начальное — сюда попадали новички. Здесь рабов учили смирению, ломая характер. Тяжелая физическая и самая грязная работа в совокупности с наказаниями за малейшую провинность рано или поздно давали свои результаты, превращая бывших свободных людей в покорное стадо, готовое услужить хозяину.

Когда измученный работой и наказаниями человек доходил до кондиции, его переводили в основное отделение. Здесь уже наказаний было меньше, но хозяин бдительно следил, чтобы товар обладал определенными знаниями. Спешно залечивали серьезные повреждения и травмы, обучали всему, что, по мнению господина Самшина, могло пригодиться в жизни «постельной игрушке». Как правило, элитный раб умел поддержать беседу, читал и писал на основных языках Ликерийской империи, играл на музыкальном инструменте и обладал некими интимными навыками. Невинность, если таковой обладал раб, ценилась и сохранялась до продажи. Но, не смотря на это, рабов все же обучали искусству любовных утех, учили доставлять удовольствие будущему хозяину разными способами. Одни из них, приходилось познавать лишь в теории, а для обучения другим — нанимали специалистов-натурщиков.

И последнее отделение — выпускное. Здесь уже над каждым экземпляром работали стилисты. Основное внимание уделялось физической подготовке рабов и их внешнему виду. Тщательно подбирали прическу, маникюр, следили за состоянием здоровья, проводили косметические процедуры, такие как: отбеливание зубов, различные пилинги и массажи, наращивание ресниц, эпиляции и прочее, и прочее. В результате, к торгам из рабов получались покорные куклы, удивительной красоты.

Разумеется, товар господина Самшина пользовался бешеной популярностью. Говорят, в высшем обществе даже ввели в моду появляться на приемах в сопровождении подобного раба. И конкурентов у торговца практически не было. Может быть, потому что дело ликериец поставил грамотно, а может, кто-то из высших кругов прикрывал его, получая процент от прибыли.

В любом случае, один раз в месяц проходили торги, на которые собирались все богатейшие ликерийцы. К событию готовились, планировали, даже составляли сценарий. Движения товара на подиуме рассчитывались до мелочей, для того, чтобы привлечь еще больше внимания покупателей. Больше внимания — больше покупателей, больше покупателей — оживленнее торги, а уж это прямой путь к увеличению прибыли. Для каждого раба писалась своя программа продажи, как сольный номер в концерте. Он знал, сколько шагов по сцене должен сделать, где повернуть голову, в каком месте улыбнуться или скинуть тогу, показав публике идеальное тело.

Под это представление господин Самшит снимал специальное помещение и продавал билеты, чтобы покрыть расходы на аренду и угощение для гостей. Таким образом, даже если потенциальный покупатель ничего не приобрел, он все равно приносил прибыль хитрому торговцу.

— Удобно устроился, — тихо сказала Диана, когда Ани закончила свой рассказ.

— В любом случае, попасть в дом Самшита — счастье для таких, как мы, — пожала плечами девушка. — По крайней мере, можно надеяться, что тебя не продадут на рудники или в дом терпимости, не разберут на органы и не станут проводить над тобой опыты.

Диана онемела от ужаса. Конечно, на Седне, скитаясь вслед за отцом по баракам, им с братом тоже многое пришлось повидать, но опыты и органы… Звучало страшно. Там, дома люди просто исчезали, и их дальнейшую судьбу никто не отслеживал. Признаться, никто и не стремился узнать, что с ними стало, слишком уж были заняты своим собственным выживанием. Умирать никому не хочется — это факт, но порой жизнь может стать настолько невыносимой, что смерть будет казаться благом.

— Что ты так смотришь? — вдруг зло спросила Ани. — Лучше уж согревать постель богатому уроду, чем подохнуть от голода и болезней на захолустной планетке, которая когда-то была твоим домом!!!

— У каждого своя правда, — спокойно ответила ей Диана.

Девушки обе находились в одинаковом положении, только цели у них все же были разными. Если Ани искала тепленькое место, чтобы спрятаться от проблем, то Диана хотела спасти брата. Она закрыла глаза и на секунду представила, что брата нет, стала бы она спасать свою жизнь, продавая свободу и честь? Нет. Диана предпочла бы смерть, но и осуждать Ани девушка не стала. Каждый выбирает свою дорогу, и никому неизвестно, что ждет его в конце пути.

— Думаешь безгрешная? Осуждаешь? — прищурилась Ани.

— Нет, — Диана в душе очень сочувствовала девушке. — Каждый выживает, как может.

— Посмотрим, что ты запоешь, когда госпожа Рагежа возьмется за тебя! — выплюнула девушка. — Поначалу все такие принципиальные, до первых сломанных ребер и раздробленных пальцев!

Ответить Диана не успела. Да, собственно, и нечего ей было сказать. Она всего лишь хотела наладить контакт с Ани, но, похоже, вышло иначе. Девушка затаила на нее непонятную обиду, словно это Диана была виновата в ее побоях и рабском положении. В подобной ситуации разумнее всего промолчать, потому что обиженный человек ищет любую возможность для того, чтобы использовать против обидчика каждое сказанное тем слово. Кроме того, в комнату вернулась девушка, которую посылали за одеждой.

— Переодевайся быстрее, я заберу твою старую одежду, — быстро зашептала она. — Да быстрее же! Онко уже идет сюда. Она не разбирается, если не успеем — накажет обоих!

Дважды Диану просить не пришлось. Она быстро скинула старую мешковатую одежду, зашипела от жгучей боли, когда грубая ткань задела свежий рубец на бедре, но проворно натянула, протянутую ей, рубашку. Как только девушка получила от нее грязные обноски, тут же снова выскочила из комнаты.

— Сайта тоже новенькая, — скривилась Ани. Она нравилась Диане все меньше и меньше. — Пока ей доставалось больше всех, теперь на очереди ты.

— А тебе доставалось? — не смогла удержаться и все же спросила Диана.

— А как же! Я прошла суровую школу, но скоро госпожа Ракежа переведет меня в основную Школу!

Да, определенно, с Ани стоило вести себя очень осторожно. Девушка была не только труслива и эгоистична, но еще завистлива, хвастлива и зла. Женская половина дома Самшита оказалась тем еще террариумом. У Дианы вся душа изболелась от беспокойства за брата, но что-либо узнать о нем, пока не представлялось возможным. Открывать карты перед Ани не хотелось, а вторая девушка показалась ей слишком робкой и запуганной.

Двери вновь открылись, и на этот раз вошла воспитательница, постукивая по голенищу высокого сапога своей неизменной плеткой. Она осмотрела с ног до головы Диану, удовлетворенно хмыкнула, заметив вспухшую, кровавую полосу на бедре, и приказала:

— Вы, двое! До ужина вычистите все сараи сулуков, навоз сносите в навозные отстойники!

— И я? — вырвалось у Ани. И хотя она тут же прикусила язык и низко склонила голову, злые глаза госпожи Ракежи уже прожигали ее насквозь.

— Повтори! — сузив глаза, почти прошипела Онко.