Хозяин Стужи
Шрифт:
Николай Николаевич вновь поклонился и покинул кабинет императора, радуясь, что на этот раз ему не пришлось прочувствовать на себе гнев императора.
Когда дверь за великим князем закрылась, император посмотрел на противоположную стену, и одна из панелей отошла в сторону, выпуская невысокого человека с максимально заурядной внешностью. Такого, если встретишь в толпе, то тут же забудешь, и только глаза выдавали в нем совсем не простого обывателя. Серого цвета, в них плескалась сталь, такой взгляд больше подходил матерому убийце, а не простому горожанину.
— Ты всё слышал, Боря?
—
— Присмотреть за Бестужевым уже по-серьезному, — задумчиво ответил император, — князь Зубов у нас тот еще фрукт, и он один из тех, кто помогал вассалам Бестужевых уничтожать своих господ, а значит, у него есть свой интерес во всей этой истории. Кстати, что-то удалось узнать касаемо наркотиков?
— Да, государь, — мужчина кивнул, — в основном эту дрянь продают богатеньким деткам, мы купили для экспериментов несколько пакетиков, и я могу сказать одно, государь, нужно выжигать эту гадость каленым железом. Она влияет на источники, пока мы не до конца разобрались как, но несколько наших подопытных уже сдохли от того, что их источники стали нестабильными. У аристо, конечно, магия покрепче будет, чем у простых людей, но если они будут принимать эту заразу на постоянной основе, рано или поздно результат будет тот же.
— Так вот что они задумали, — яростно прошипел Василий, — решили оставить меня без магов, сучьи дети! Вот что, Боря, как хочешь крутись, но найди мне главных в этой цепочке, я лично хочу оторвать ублюдкам головы, слышишь, Боря, лично!
— Сделаем, государь, — Борис вновь поклонился, — позволь приступить?
— Иди, Боря, иди, — Василий тяжело вздохнул, — а мне надо подумать…
Особняк Бестужевых. Несколько часов спустя.
Я наблюдал за тем, как строители копают котлован под фундамент будущей казармы, признаться, я не думал, что они настолько быстро будут работать. Однако эти ребята знали свое дело, используя магию и строительную технику, они двигались так быстро, что, скорее всего, казарма будет готова куда быстрее, чем за два дня. И теперь мне придется завтра потратить еще какую-то часть своих денег на покупку мебели и других мелочей, а ведь этих самых денег у меня осталось не так много, всего-то три миллиона рублей. Придется опять идти в очаги, вот только как все это совместить с учебой? Хорошо хоть от тренировок с Разумовским удалось избавится, пустая трата времени по сути.
— Господин, подавать ужин? — ко мне подошел Василий.
— Пока не надо, — я отрицательно покачал головой, — я еще обед не переварил, а ты уже ужин мне предлагаешь, — улыбнувшись, я кивнул на картину в окне, — как думаешь, успеют они за два дня?
— Думаю, да, господин, — Василий кивнул, — я слышал об этой фирме, у них нет ни одного сорванного контракта, хотя берут они столько, что иногда это больше похоже на грабеж.
— Ну, либо скорость, либо деньги, — я пожал плечами, — бывают ситуации, когда лучше пожертвовать деньгами, как по мне.
Василий ничего не ответил, было видно, что в этом вопросе он не согласен со мной.
— Кстати, ты можешь заняться вопросом покупки мебели для казармы? Я просто не очень понимаю, что там может понадобиться, да и, честно говоря, у меня времени нет.
— Конечно, господин, — домоправитель коротко
поклонился.— Тогда завтра утром я выдам тебе деньги перед университетом, договорились?
— Как прикажете, господин, — Василий слабо улыбнулся.
— Вот и отлично, — хлопнув в ладони, я направился в сторону выхода, перед сном не помешало бы немного проветриться, если честно.
Несколько кварталов от особняка.
— Ты помнишь свою задачу? — Мария вопросительно глянула на Катю, и та кивнула.
— Надо выманить Бестужева в то самое место, — тихо произнесла девушка.
— Правильно, — женщина улыбнулась, — обещаю, если ты всё сделаешь правильно, я тебя отпущу. Но если ты ошибешься или попытаешься хоть как-то предупредить его, я превращу твои мозги в кашу, и до конца жизни ты будешь овощем, — глаза Марии опасно блеснули, — а теперь иди, и помни, всё зависит только от тебя.
Катя судорожно кивнула и, покинув салон неприметного автомобиля, направилась к дому Бестужева. Девушка билась внутри своего же сознания, но программы ментата были сильнее, у нее не было никаких шансов освободиться из этой паутины в одиночку.
Особняк Бестужева. Десять минут спустя.
— Господин, тут какая-то девушка, — один из дежурных бойцов у ворот окликнул меня, — говорит, вы ее знаете.
— Девушка? — я удивился, Ксения была несколько часов назад и уже наверняка спит дома в своей кроватке, вряд ли девушка решила вернуться ко мне, хотя чем черт не шутит.
Однако, подойдя к воротам, я понял, что ошибся, за воротами одиноко стояла Катя Островская. Выглядела она так себе, вроде бы и всё нормально, а вроде что-то и не так.
— Здравствуй, Бестужев, — тихо произнесла Катя, глядя в землю, — мне опять нужна твоя помощь.
— Ну заходи, — я усмехнулся, — помощи не обещаю, но выслушать выслушаю.
Десять минут спустя.
— Значит, говоришь, надо помочь тебе с последним хранилищем твоего отца? — я задумчиво глянул на Катю, и та яростно закивала.
Что-то в ней было не так, но я пока не мог понять, в чем дело. А еще, честно говоря, мне совсем не нравилось, что Островская пытается меня уговорить как можно быстрее поехать куда-то к черту на кулички, чтобы помочь ей с каким-то хранилищем. От всего этого попахивало подставой за километр, если честно.
— Ты пойдешь со мной? — Катя подняла голову, и я заметил в уголках ее глаз слезы.
— Хорошо, — я кивнул, — но мне нужно пару минут, чтобы переодеться.
— Конечно-конечно, — Островская тут же улыбнулась, вот только улыбка у нее получилась насквозь фальшивой.
— Ты подожди меня на улице, — я покачал головой, — пару минут, и я выйду.
Девушка кивнула и покинула гостиную, а я подозвал к себе Василия.
— Вот что, позови-ка ко мне Евгения, только так, чтобы наша гостья его не увидела.
— Понял, — Василий мигом преобразился, такое ощущение, что он всё понял без слов, и через минуту старший моей охраны стоял передо мной.
— Евгений, у нас есть что-то, что поможет отследить перемещение человека?
— Есть, — он удивленно кивнул, — а зачем?