Хозяин тайги

Но они отгоняться совсем не собирались, а жалили, словно рой обезумивших ос.

– Я присмотрю за девочкой. Не переживай даже.

Гром ему верил и был спокоен, но как самому успокоиться так и не мог придумать.

– Идем, дружище.

– Она плачет…

– Знаю. Но если мы прямо сейчас пойдем Гульку успокаивать, то меня ты порвешь на сотню медвежат, а её…в общем, сначала пойдем домой. Ты выпьешь чаю с липой и медом. А я тем временем побуду с ней.

– В лесу побудешь ты хотел сказать!

– Конечно в лесу, не заводись уже!

Гром кивнул и медленно пошел рядом с другом.

Каждый шаг давался ему с таким трудом, словно нога намертво врастала в землю. Его тянуло обратно. К ней.

К счастью, до дома медведи дошли без происшествий.

Гром молча вошел и молча сел за стол, пока Буран быстро щелкнул чайник, чтобы нагреть воду и сделать другу спасительный и столь любимый чай. Спрашивать о состоянии короля было бессмысленно – он его чувствовал так, что зубы сводило и самого кидало то в дрожь, то в жар.

– Приготовить тебе что-нибудь?

Гром молча покачал головой.

– Спать попробуешь?

– Нет. Пойду дальше домом заниматься.

Буран кивнул.

Да, это была самая здравая мысль из всех возможных.

Телу нужен был выход этих бурных эмоций. А самый лучший выход – это тяжелая и изнурительная работа. Мало ведь просто свалить деревья - их нужно было обработать, спилить все ветки, чтобы брус стал ровным. А потом выкорчевать все пни, чтобы земля под домом была совершенно ровной и максимально утрамбованной.

– Ужин сегодня я приготовлю, когда вернусь.

Гром снова молча кивнул на слова своего друга, потому что не знал, что сказать.

Его мысли были совсем о другом, и о еде думалось в самую последнюю очередь.

Его мысли были рядом с девушкой, которая за все это время только попыталась пошевелиться и вытерла слезы с мокрых щек.

И душа болела за нее так, что хоть вой.

– Я пойду присмотрю за Гулькой, - Буран отвлек его от тяжелых мыслей, когда сжал плечо, пытливо заглядывая в глаза, а потом вышел из дома, чтобы душа Грома хотя бы за это была спокойна.

Буран знал, что все будет хорошо.

Да, с первого раза не все получилось, как хотелось бы, но ведь это не повод останавливаться на достигнутом!

Своего короля и друга он знал так, как не мог знать себя самого, а потому был уверен, что они найдут решение.

Если будет нужно – Гром будет упахиваться сутками в лесу у дома, и идти к ней в самом изнеможенном и безопасном виде – без сил, чтобы мог только сидеть рядом и кивать.

А там, как привыкнет немного к ней, и девушка начнет понимать, что Гром отличается от людей – им двоим станет проще.

Именно с этими мыслями верный Буран вернулся на поляну, собрал всю пойманную рыбу в тазик, перелил в термос еще горячий чай и двинулся к деревне, чутко прислушиваясь к тому, что происходит с девушкой, и где в этот момент находится Гром.

Гульку было очень жаль.

Девушка вся измучилась от собственных мыслей и терзаний, но войти к ней и поговорить Буран не решился, потому что отчетливо понимал, что Гром это услышит и по головке не погладит. Скорее ее снесет. С разбега. Тем самым деревом, которое усердно сейчас обрабатывал, чтобы выпустить свой пыл.

Медведь осторожно подошел к дому, следя за тем, чтобы его никто не заметил, поставил на порог тазик и термос и погрозил пальцем коту, который зашипел и выгнул свою худую спину, грозясь привлечь лишнее внимание к тому, что видеть Гульке не следовало.

Девушка лежала на печке и тихо вытирала слезы, а Буран вернулся на привычное место на краю леса и просидел там до тех пор, пока она не уснула тяжелым неспокойным сном, измучившись от своих мыслей.

Домой он вернулся поздней ночью, когда ощутил, что Гром закончил свою работу на сегодня и снова пьет любимый чай. Но настрой короля ему не понравился с порога, потому что он сидел хмурый, мрачный, но чертовски уверенный в собственной правоте.

– Что задумал?
– кивнул ему Буран, первым делом направляясь на кухню, чтобы налить себе терпкий горячий кофе и хоть немного взбодриться.

– Мне нужна женщина.

Так. Приехали мать-перемать.

– В каком таком смысле?
– осторожно уточнил Буран, усаживаясь напротив мрачного друга за столом, чей взгляд напугал бы до усрачки любого мужика.

– В самом черт побери прямом! Мне нужно переспать с кем-то, чтобы не навредить Гульке!

– На тебя дерево падало, и мозг повредило?

– Буран!

Мужчина впервые почувствовал, что кофе стал горький, и пить его теперь было невозможно.

Но дело было не в любимом напитке, а в том, что от слов и решения короля хотелось приложить его лбом об стол. Раза три. Как минимум. С размаха. И похрен, если стол сломается. Новый сделают.

– Ты ведь несерьезно сейчас?

– А что похоже, чтобы я шутил? – прорычал Гром и Буран едва смог сдержать тяжелый вздох, понимая, что напролом действовать никак нельзя, потому что иначе будет только хуже, и упрямый друг наломает не только дров, но чьих-нибудь позвоночников, а потому протянул, чуть прищурив глаза цвета красного дерева:

– Идем по бабам, значит?

– Да.

– Чудненько.

Глава 11

Когда они вышли из дома и направились в сторону одной из дальних деревень, то настроение Грома становилось все хуже и хуже – хотя, казалось бы, куда еще хуже то!
– а вот Буран шел за ним и старательно сдерживал улыбку.

По бабам он собрался! Как же!

Со стороны себя Гром просто не видел.

Собрался так, что замедлял шаг, а то и вовсе заставлял себя идти в нужном направлении, потому что его душа рвалась в направление противоположное – к ясноглазой девушке, которая старалась уснуть, но никак не могла.

И думала о нем.

Как и сам Гром думал только о ней одной и больше ни о ком.

Буран мог бы, конечно, сказать все, что думает об этой глупой ситуации, но знал наверняка, что дело будет, как с котом - Гром не поймет, пока сам не увидит, потому что король у него упертый, как бык, хоть и медведь по сущности. Тут главным было со всем соглашаться, кивать и молчать, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

– Ты чего молчишь? – пробасил Гром, конечно же чувствуя слишком спокойный и уверенный настрой своего друга.