Хозяин тумана

— Но почему?

— Постарайся стереть ее образ навсегда из своей памяти! Тогда ты оградишь себя от опасностей.

Пренебрежительная усмешка легла на губы молодого вождя.

— Клянусь влажным дыханием Духа Проливного Дождя! — заносчиво заметил он. — Но я не боюсь никаких опасностей! Я могу охотиться и сражаться, странствовать и править племенем… Меня ничто не испугает!

— Забудь о Зеленоглазой Ратте навсегда! — настойчиво повторил эливенер. — Только тогда ты будешь удачно охотиться и успешно сражаться, безопасно странствовать и выгодно торговать! Только тогда ты будешь сытно есть и спокойно спать.

— Мне мало этого, клянусь Духом Проливного Дождя! Мне нужна Ратта!

— Тебе нужно выбрать другую девушку из племени дождевых охотников и жениться на ней… Управлять великим родом должен мужчина, оставивший после себя потомство! Забудь о Ратте…

— Нет! Этого не будет никогда… — решительно отозвался вождь. — Если она жива, я не успокоюсь!

— Тогда тебя ждут испытания! Тебе придется очень нелегко! — отрезал старец и протянул вперед ладонь, на которой покоился кусок коралла. — Возьми его обратно, но… лучше избавься от него…

— Никогда!

— Мой тебе совет — выбрось подальше кусок ее ожерелья и смой из памяти все, что было связано с этой девушкой. Сделай так, чтобы в твоей душе не осталось и следа!

— Нет… — упрямо покачал головой Медноволосый Хорр и выхватил звено ожерелья из скрюченных пальцев знахаря.

Коралл перекочевал в его ладонь, иннеец торопливо поднялся и углубился во мрак рощи, чтобы вернуться в свой шатер. На душе у него было неспокойно.

Плотные гряды облаков наглухо закрыли луну. В полной непроглядной темноте силуэты высоких деревьев вокруг тропы вдруг показались ему гигантскими зубами, беспорядочно торчавшими в исполинской челюсти. В любое мгновение челюсть могла захлопнуться и поглотить его, как мелкую букашку.

Вернувшись в шатер, он попытался уснуть, но никак не мог. Мысли его постоянно кружили вокруг очага эливенера, и сознание постоянно возвращалось к беседе со старцем.

Наступил рассвет. Первые робкие лучи солнца уже стали ласкать зубчатые вершины деревьев, а Хорр все еще никак не мог сомкнуть глаза, никак не мог сбросить с души невероятную тяжесть.

Птицы уже вовсю завели свой суетливый радостный разговор. Только тогда он начал успокаиваться и стал соскальзывать в глубины забытья.

Но ночное видение, озарявшее в темноте его шатер, не давало покоя.

— Пайлуд… Ниана… — вдруг прошептал иннеец в полусне. — Почему она сказала именно эти слова?

Пальцы его снова сжали коралл Зеленоглазой Ратты и внезапно он невольно похолодел. Его могучие плечи даже передернуло от отвращения.

В голове зашумело, и память, никак не откликавшаяся на прошлое, начала мучительно что-то выволакивать наружу из самых своих потаенных глубин.

Перед внутренним взором возник берег ночной реки. Той самой болотной протоки внутри Пайлуда, у которой пропали девушки вместе с Раттой…

Он видел, как в свете лунных лучей, пробивавшихся сквозь завесу тумана, прямо перед ним, в центре длинной лодки, возвышался таинственный высокий силуэт в плаще с остроконечным капюшоном…

Медноволосый Хорр не мог сказать, кто это такой, кто ему почудился. Ему и во сне казалось, что он никогда не видел эти ужасные красные воронки, заменявшие привидению глаза.

Но он был совершенно уверен, что кровавые дыры все видели! Они с ненавистью сверлили его из-под черного капюшона.

Тревожный стон вырвался из могучей груди иннейца. Сон ускользнул, словно дикий зверек, застигнутый охотником. Медноволосый Хорр снова понял, что не может дальше просто лежать, что задыхается в своем шатре.

Он выскочил наружу и вонзил взгляд в розовеющее рассветное небо. Потом взор его обратился на юг и не мог уже оторваться.

Не сразу он сообразил, что именно в той стороне огромной лужей зловонной грязи растеклись бескрайние топи Пайлуда. Медноволосый не мог сказать, что именно заставляет его сердце так сжиматься, но он был готов поклясться, что это как-то связано с ним и с его последним посещением болота…

На мгновение, еще раз стиснув жесткой ладонью коралл, Хорр вызвал в своей памяти образ жуткого незнакомца в капюшоне, стоявшего в лодке посреди ночной реки.

Вождь неожиданно ощутил, что стоит на шатком мостике, сплетенном из гибких лиан и качающемся над черной гортанью бездны. С обеих сторон не было никаких поручней, поэтому ему приходилось удерживать равновесие, балансируя всем телом, чтобы не рухнуть в мрачное чрево необъятной пропасти.

Это видение вспыхнуло и погасло в один момент, короткий и стремительный. Но его оказалось вполне достаточно для того, чтобы в полной мере ощутить опасность, подбиравшуюся откуда-то со стороны Пайлуда.

Но недаром Медноволосый Хорр, несмотря на свою молодость, стал вождем племени дождевых охотников. Не так-то просто было напугать его разными страшными видениями.

Иннеец звучно плюнул на траву, покрытую серебристым бисером утренней росы, и короткий смешок слетел с его губ.

— Я не боюсь! — громко крикнул он куда-то сторону Пайлуда, не опасаясь за покой своего племени, сладко спящего на рассвете. — Клянусь Дух Проливного Дождя, я ничего не боюсь!

Зычный голос эхом разлетелся по влажному лесу, но первые солнечные лучи вдруг снова померкли в его глазах. Тьма заволокла зрение, и откуда-то из полумрака, как в полусне, до него донесся встревоженный голос седовласого эливенера:

«Если ты хочешь спокойно встретить старость, никогда не переступай границ Пайлуда… Не ходи в Ниану! Запомни, тебе никогда нельзя появляться в этих местах!»

Но уже на следующее утро вождь оставил свое племя и тронулся в путь. Он не совсем точно представлял себе, как доберется до Нианы, но был совершенно уверен, что вскоре обязательно достигнет границ этого города.

Глава четырнадцатая Ночной охотник

Когда стемнело, в Ниану, наконец, пришел праздник, которого все горожане так долго ждали. Над городом повис серебряный диск полной луны, и это стало своеобразным сигналом к его началу.

Почти все жители Нианы высыпали наружу из своих тесных жилищ и в радостном возбуждении пошли к центру города. В домах никто из людей не хотел оставаться, всех давно уже охватывала дрожь радостного возбуждения.

Да и немудрено! Кто смог бы оставаться у себя дома, когда черное небо над Нианой должно было разродиться невиданным, фантастически красивым зрелищем — знаменитым ежегодным фейерверком!

В один момент десятки, сотни, тысячи ярких огней вспыхнули на черном бархатном пологе небосклона и испещрили бездонную тьму сверкающими нитями. Гигантские извилистые линии загорались над задранными головами празднично одетых жителей. Иллюминирующие лучи пересекались на ночном небе, протягивались бесчисленными сверкающими дугами, взмывали полукольцами и обрушивались вниз стремительными меркнущими зигзагами.