Хозяин жизни

Наступает молчание.

– Не хотел говорить, но мне уже звонили, – тихо сообщает Сергей Александрович. – Предлагали встретиться. Я сказал, что не стоит, поскольку своих друзей не сдаю.

– Во мне тоже не сомневайтесь, Александр Николаевич, – и я ловлю спокойный взгляд Зорина. – Не так я жизнью воспитан. Биться будем вместе.

Прозвучавший намёк ясен. Среди присутствующих только я знаю о его прошлом.

– Саша, ты в нас не сомневайся, – вступает прежде молчавший Павел. – Мы ведь, пока ты Ваней занимался, всё обсудили. Чего наша команда будет стоить, если пойдёт на попятную?

– Вот именно! – будто про себя бормочет Алёшин. – Нельзя терять лицо. Суд должен быть обязательно!

– Боюсь, отмажут они его, – вздыхает Кушелев.

– Я готова поговорить с медсёстрами, которые видели это безобразие, – заявляет Шитова. – Свидетелей ведь тоже небось захотят обработать. Нельзя, чтобы кто-то из них высказал хотя бы сомнение.

– Готова присоединиться, – поддерживает Светлана Сергеевна. – Давай говорить с ними вместе.

Да… Это действительно мои соратники!

– Ну вот… – удовлетворённо выдыхаю я. – Честно говоря, мне теперь спокойнее, – и поворачиваюсь к Ваньке. – А ты ещё хотел своё заявление забирать!

– Этого делать ни в коем случае нельзя! – жёстко произносит Алёшин.

– Вот-вот… – одобрительно бурчит Зорин и иронично добавляет: – Вы, Алексей Сергеевич, сами Ваню воспитайте. А то, видно, брат от усталости последних дней утратил на него влияние.

– Да уговорили уже, уговорили… – со смущённым видом ворчит братишка. – Я же хотел как лучше. Думал ради общего дела пожертвовать своей рожей.

– И по поводу возможных жертв. Всё-таки, Александр Николаевич, вы подумайте над моим предложением о дополнительной охране, – как бы подводит итог глава района. – Всякое может быть…

* * *

Немного отдохнул после очередной плановой операции и теперь, сидя у себя в кабинете, занимаюсь анализом свежих рентгеновских снимков моих пациентов. А учитывая, что сегодня у меня по графику суточное дежурство, надо ещё успеть хоть часок поспать. С выходом Ваньки на работу мне, конечно, стало легче, поскольку своих пациентов он принимает сам. Братишка снова сел за руль и живёт теперь дома. Вроде всё как-то налаживается… Только вот следствие по делу «сынка» больше не проявляет интереса к нашей стороне. После первого приезда в больницу следователь по-прежнему никого от нас к себе не вызывал, очевидно, считая для себя всё ясным. Наверняка противоположная сторона ведёт там обработку! Надо будет поговорить с Леной о дальнейших шагах.

Раздаётся стук в дверь.

– Войдите! – и поднимаю взгляд на входящего.

– Добрый день, Александр Николаевич!

Прибыл знакомый мне посланец папаши виновника всех наших трудностей.

– Здравствуйте, – и сначала не могу удержаться от иронического вопроса: – Вас послали с какими-то новыми предложениями? А то в Облздраве я намедни кое-что слышал, – и уже потом киваю на кушетку. – Садитесь. Я слушаю.

Обмениваться с ним рукопожатием совсем не хочется, а о причине визита просто трудно не догадаться. Похоже, они ещё продолжают надеяться.

Бураков садится и смотрит на меня, видимо, что-то обдумывая. Странно… Из опыта нашего предыдущего общения он должен был догадаться, что тёплого приёма не будет, а значит, заранее выстроить линию поведения. Неужели крепко въевшееся в сознание представление о мнимом превосходстве всё-таки взяло верх над трезвым расчётом?

– Ну излагайте, с чем вас послали! – тороплю я, считая паузу затянувшейся и явно обозначая его неравное относительно себя и папаши этого Вовика положение.

– Я собрал о вас информацию, – с определённым торжеством начинает он и с неприятной усмешкой добавляет: – С вами, оказывается, надо дружить.

– Друзей себе я выбираю сам, – роняю сухо и призываю: – Поэтому давайте лучше по делу. Что вы должны передать?

– Эдуард Палыч приглашает вас сегодня вечером к себе… в гости. Он попросил и Володю присутствовать при этой встрече, поэтому мы с вами по дороге за ним заедем.

О как! Хочет говорить со мной на своей территории и в присутствии сына. Моё мнение, конечно же, никого не интересует. Ещё бы – какой-то врачишка… Да и приглашение в гости наверняка прозвучало в форме: «Привези-ка вечером этого…»

– Во-первых, сегодня я здесь на суточном дежурстве, поэтому занят до утра, а во-вторых, такой визит мне неинтересен. Люди, которые хотят со мной говорить, приезжают сюда сами и в назначенное время, причём договариваясь лично, а не через… посредников.

А так хотелось сказать «холуёв»!

– Вы понимаете, что сейчас говорите?

– Уже который раз, сомневаясь в моей адекватности, вы меня изрядно веселите. Прекрасно понимаю! Цель сделанного приглашения ясна. Обращения в полицию мы забирать не станем, поскольку с их помощью хотим добиться справедливости.

– Суд не встанет на вашу сторону. Соответствующие документы уже готовятся, – с ухмылкой сообщает Бураков.

– То есть, для того чтобы отмазать сынка своего шефа, ваша компания будет называть черное белым? Или у вас другие представления об этих цветах?

– В мою задачу не входит вести с вами философский спор, – отрубает оппонент. – Я не случайно начал разговор со слов «с вами надо дружить» и сюда приехал, чтобы, пригласив к Эдуарду Палычу, склонить к миру. Понимая, что вы за человек и какие у вас существуют контакты в результате вашей уникальной практики, наша сторона тем не менее уверена в тщетности ваших надежд на эти связи.

Гм… Связи… Похоже, мы вкладываем в это слово разный смысл, и этот смысл зависит, как, впрочем, и многое другое, от испорченности каждого из нас. Нормальные люди под словом «связи» понимают связи дружеские, родственные, а многие другие вкладывают в это слово совсем иное значение. Не помню, где слышал такие слова: «Человек – это его связи». То есть, по мнению этой части населения, сам по себе человек ценности не представляет, а имеют значение только знакомства. Визитёр, сидящий сейчас напротив, видимо, из такой категории.

Забавно… Получается, первое, что пришло Буракову в голову, – это мои возможные связи, возникшие как следствие успешной врачебной практики. Холуйская психология! Но коль скоро, по их мнению, связи мне не помогут, значит, незваный гость искренне считает свой круг самым весомым. Возможно… А чего стоит заявление: они понимают, что я за человек… Даже смешно. Мне бы самому это понять. От последней мысли не могу удержать усмешки.

– Главное, чего вы не поняли и скорее всего не сможете понять, – это то, что я никогда – вы слышите? – никогда не пользовался, как вы выразились, своими связями. Я стараюсь всегда всё делать только самостоятельно, – на какое-то время задумываюсь, оценивая, как будет воспринят смысл сказанного. Поймут правильно – хорошо, в противном случае им же хуже. И улыбнувшись, продолжаю: – Предполагаю, ваши оценки ошибочны…