Хозяйка дома сироток и генерал драконов

Я, по обыкновению, молча пожала плечами.

Когда солнце начало опускаться, Прихватка и Норм ушли осматривать ловушки. Я там была не нужна – они знали, что делать. Дженни проверяла уроки у старших детей, а Джо крутился у меня под ногами.

– А ты нашла то, что потеряла? – он дёрнул меня за штанину и запрокинул голову, вопрошающе заглядывая мне в лицо.

Я погладила его по волосам.

– Думаю, да, малыш.

– Это хорошо. Я думал, ты совсем-совсем потеряла.

Его слова невольно заставили меня задуматься о чём-то важном, о чём я никогда раньше не задумывалась. Я устроилась у огня, и Джо лёг ко мне на колени. Следом подошла Сара и тоже села рядом, положив голову мне на плечо. Она что-то показала жестом и спрятала руки в карманы.

– Да, думаю, так и есть. – ответила я, даже не осознав того, что девочка не произнесла ни звука.

Входная дверь распахнулась, внеся в дом холодный вихрь и громкое улюлюканье Прихватки.

– Бен! Бен! Дженни! Леди Бри! Сработало! – Прихватка, широко улыбаясь, демонстрируя крупные желтоватые передние зубы, принялся плясать посреди комнаты, зажав в поднятой руке две кроличьи жирные тушки.

Дети хором загалдели, развеселились и тоже пустились в пляс вокруг толстяка. Норм стоял у двери и тихо улыбался, наблюдая за происходящим.

– И правда, сработало, – произнёс подошедший к нему Бен. – Чувствую запах перемен!

– И в лучшую сторону, – веско добавил Норм, многозначительно на меня покосившись.

Глава 4

Шли дни, и жизнь в старом покосившемся приюте начала наконец-то налаживаться. Из трубы всё чаще стал валить ароматный дым, а в доме пахнуть то жареным, то тушёным мясом. У всех, кто здесь обитал, появилось новое и весьма приятное чувство – надежда. Она грела ребят изнутри, давала силы и энергию, генерировала идеи. Взрослые стали полноценно есть и садились кушать вместе со всеми – теперь еды хватало на всех.

– Если так пойдёт и дальше или вы начнёте приносить ещё больше дичи, то нам придётся завести собаку, чтобы скармливать ей остатки пищи, – звонко рассмеялась Дженни за обедом, когда младшие разошлись, а мы с Нормом вернулись из лесу, расставив очередные ловушки.

После удачной первой охоты уже никто не хотел весь день бродить по морозному, да ещё и опасному лесу. Вместо этого парни пронеслись по всему приюту, как вихрь, и собрали все свободные верёвки, что смогли отыскать. В итоге мы сделали семь пар силков.

Молчаливый Бен оказался мастером по аккуратному и быстрому сдиранию шкурок, да так, что они оставались целыми и такими же пушистыми. Мы стали развешивать шкурки в дозорной, чтобы заодно и за ними присматривать – вдруг на них позарятся крысы или ещё кто. Я предложила продать зайцев или шкуры на городском рынке или обменять на нужные вещи.

– Да сейча-ас, – довольно протянул Прихватка, откинувшись на спинку стула и ковыряя кроличьей косточкой в зубах. – Неча добро переводить, сами съедим.

Все расхохотались. В воздухе витал вкусный запах и тепло наступившего уюта. Всё чаще старшие дома стали собираться за столом после того, как покормили младших. Теперь не было нужды надолго отлучаться в лес. Ходили так же, по двое, но на час – максимум пару часов с утра, чтобы расставить силки, да вечером, для проверки. На днях Норм и Бен вырыли «медвежью яму». Они работали почти весь день, вернулись вымотанными и грязными и продолжили на следующий. Выкопали длинную в глубину яму и прикрыли её тонкими ветками. Пока что в неё никто не попался, но это была отличная идея Норма. Он надеялся, что туда попадёт оленёнок или лисица.

Теперь можно было проводить больше времени в тепле дома. Вот и сейчас мы сидели за столом все, впятером. Прихватка в серой рубахе из мешковины и в тёплом комбинезоне с лямками поверх неё. Он вытянул ноги под столом и улёгся на спинку стула. Бородка и щёки блестели от заячьего жира. Он раскачивался и звонко что-то рассказывал, прерывался на раскаты хохота, попутно сопровождая свои слова помахиванием тонкой длинной косточкой.

– Я голодал и всю жизнь был с такой великолепной фигурой, – весело рассказывал он мне.

– Значит ли это, что если теперь будешь хорошо питаться, то начнёшь худеть? – меланхолично произнес Норм, и за столом на несколько секунд повисла тишина. Но вскоре мы вновь рассмеялись. По мне разливалось необычное и непривычное тепло.

Разглядывая довольных ребят, мои губы расплывались в улыбке, а сердце начинало радостно трепетать.

Я бросила в толстяка тряпкой:

– Что ты, не вздумай меняться!

Черты лица Норма были точёными, а глаза умными и ясно-голубыми. Смеялся он сдержанно, иногда культурно прикрывая рот ладонью. Он почти всё время ходил в ватных штанах и клетчатой потёртой выцветшей рубахе. Раз в неделю мы с Дженни брали два таза с растопленным снегом и затевали стирку – раньше она делала это в одиночку. Так было заведено всегда – женская работа для женщин… Норм усмехнулся:

– Но и не торопись есть вдвое больше прежнего.

Дженни была худенькой девушкой, чуть-чуть выше меня. Длинные, цвета соломы волосы она часто собирала в хвост, чтобы не мешали. В её гардеробе было всего два платья-халата, она использовала их, как ночнушки. Днём она всегда была в штанах, кофте с высоким воротом, которая была в дырках и вся штопаная грубыми чёрными нитками.

Тёмные её карие глаза создавали контраст со светлыми волосами и бледной кожей. Иногда этот цвет делал глаза злыми, как если бы она была некой ведьмой. На самом деле, она была весьма мила со всеми и очень любила детей.

Бен и Дженни внешне немного походили друг на друга: парень был высоким, подтянутым, таким же бледным. Поначалу мне казалось, что они брат с сестрой, но оказалось не так. Они часто были вместе: ходили парой на охоту, несли дозор, или Бен просто помогал ей по хозяйству. Действовали слаженно, понимая друг друга с полуслова. Разумеется, столько лет под одной крышей сближало всех жителей приюта и делало их всех одной забавной семьёй, где все члены такие по-своему разные.

Сегодня мы с Дженни должны были провести перепись оставшихся продуктов, чтобы распределить до следующего приезда Мортикама. Она вывела меня во двор, чтобы ознакомить с имеющимся богатством. Старый ветхий двухэтажный сиротский приют выглядел снаружи заброшенным. Однако было видно, что его построили в те времена, когда жизнь была совсем иной. Кирпичные стены здания были покрыты мхом и трещинами, а черепичная крыша имела множество дыр, через которые проникали капли дождя и снег. Небольшой склад оказался с выходом только на улицу. Покосившаяся дверь была сразу рядом с главной в дом. Судя по помещению, тут раньше было много места для больших запасов, но сейчас треть полок и стеллажей занимал всякий хлам: какие-то обрезки ткани, поломанные ножки столов и стульев, дырявые кастрюли и разная непригодная посуда. На нижних полках я обнаружила полмешка муки: верхний слой отсырел и покрылся коркой льда. Тут был небольшой короб из прутьев, в котором лежал батат – немного, но хватит на десяток супов. К своей радости, я обнаружила несколько свёртков с хлебными домашними дрожжами, пшено, рис, горсть сушёных грибов и мешочек с овсянкой.

Я вытаскивала с полок кульки и мешочки, заглядывала в них, чтобы посмотреть, в пригодности ли они для питания. Дженни сидела на дырявой перевёрнутой кастрюле и держала в руках кусок бумаги из пергамента для записи.

Я подытожила:

– В целом – очень неплохо, учитывая, что у нас появилось мясо. Могу сегодня попробовать испечь лепёшки из того, что есть. Ты записывала?

Дженни коротко мотнула светлым хвостом:

– Я не умею писать. Да и читать тоже.

Мне пришлось со вздохом опустить руки и присесть рядом с ней на корточки.