Хозяйка Его Виноградников
Шрифт:
– Там господа дознаватели пришли побеседовать с вами! – объявила девчушка и, очевидно решив, что раз можно было стряпчему, то и господам дознавателям тоже можно, широко распахнула дверь и тут же пригласила:
– Прошу господа!
– Марита! – возмущенно воскликнула Теми сплеснув руками, которые затем упёрлись в широкие бедра. – Ну сколько тебя учить, что прежде, чем приглашать кого-то к больному у меня спрашивать нужно?! – сердито выговорила она девчушке.
– Так я думала вы всё равно разрешите! – оправдалась эта святая простота, исправляя допущенную ею ошибку в свойственной ей непосредственной
Первый по носу и лбу дверью. Второй сначала в глаз затылком первого, когда тот, получив по физиономии, отшатнулся, а затем ещё и каблуком сапога первого по голени, когда тот попытался сдать назад.
Их «Твою ма-ать!» и ещё много чего многоэтажного сложно переводимого прозвучало одновременно с возмущенным возгласом Теми: «Ма-ааарита! Что б тебя! Ну что ты за бестолочь?! Ты вообще думаешь хоть иногда, что делаешь?!»
– Так вы же сами сказали! – с искренним недоумением и даже обидой в голосе возмутилась в ответ девчушка. – Как сказали, так и сделала!
Теми, разумеется, было что на это ответить, но у неё были дела поважнее. Точнее, тела. Перед которыми, во-первых, нужно было срочно извиниться, во-вторых, объясниться. А то ещё расценят данный инцидент как нападение! А они лица при исполнении! И, наконец, в-третьих, если нужно, оказать медицинскую помощь.
– Господа дознаватели, прошу прощения! – рванула она к двери. И строго в соответствии с вышеописанным планом извинилась. Затем объяснилась: – Она не хотела! Она просто бестолковая у нас! Сначала делает, потом думает! Вы уж простите её! Кстати, как вы себя чувствуете? Может льда? Или зелья противоотечного? – предложила она медицинскую помощь.
– Простите? – виновато пропищала девчушка, увидев дознавателей, один из которых потирал лоб, второй глаз.
– Спасибо, да, и лёд, и противоотечное зелье, пожалуй, не помешали бы, – не отказались пострадавшие.
– Марита?! Ты слышала? – скомандовала целительница. – И бегом. Одна нога там, вторая здесь.
– Ага, конечно, я сейчас! – закивала девчушка. И дабы продемонстрировать глубину своего сочувствия, прежде чем исчезнуть за закрытой дверью, пообещала: – Я вам ещё и обезболивающего принесу!
На что обе её жертвы согласно кивнули. Вслед за чем перевели взгляд на, в некотором роде, подругу по несчастью.
– Госпожа Виктория фон Сангедор-Луссильон? – осведомились они.
Подруга по несчастью нахмурилась и задумалась…
Обращались вроде к ней. Но в её единственном более или менее чётком воспоминании со свадьбы всё той же некоей Кожемякиной к ней обращались по фамилии «Синцова». Но тогда она не была замужем… То есть, получается, она вышла замуж за иностранца?.. Надо же!
К счастью, пока она собирала ошметки воспоминаний и обрывки полученной информации в логические цепочки, за неё уже ответила Теми.
– Как я вам и говорила, господа, с тех пор как она пришла в себя после горячки, она ничего больше не вспомнила. Даже саму себя в зеркале не узнала.
– Может всё же хоть что-то? – обратился к Виктории
дознаватель, представившийся как сеньор Олик. – Нам подойдёт любая зацепка, самая незначительная! Каким бы смутным не было ваше воспоминание. Даже если это просто обрывок. Или ощущение. Или просто кошмарный сон.Рассудив, что вряд ли дознавателей интересует свадьба Кожемякиной, Виктория рассказал им о кошмаре, который она видела в горячечном бреду. И лишь пронаблюдала за тем, как загоревшаяся было в начале её повествования в глазах мужчин надежда угасла к его концу.
[1] Фиакр – наёмный четырёхместный городской экипаж на конной тяге, использовавшийся в странах Западной Европы как такси до изобретения автомобиля.
Глава 4
Глава 4
После визита дознавателей остаток дня она провела, советуясь с Теми, как будет правильней: провести ещё несколько дней в лекарне или же отправится со стряпчим в неизвестную ей Арканцию, в которой она родилась и выросла и которая считалась её домом. Именно считалась, потому что в душе Виктории ничто, ровным счётом ничто не отзывалось на это слово.
Теми жаль было расставаться со своей пациенткой, но она понимала, что чем быстрее та окажется в знакомой обстановке, тем больше у неё шансов на то, чтобы вспомнить свою жизнь.
– Ты всё ещё не в лучшей форме, но твоя жизнь уже точно вне опасности. Дорога не очень долгая, поэтому не думаю, что она навредит твоему здоровью. Кроме того, мягкий и теплый климат Арканции отлично подходит для лечения как физических, так и нервных, и душевных недугов. Я и старший целитель напишем вам заключение и подробные рекомендации по лечению для местного лекаря. Уверена, что у вашего батюшки есть на примете хороший целитель.
Виктория согласно кивнула. Она в этом тоже не сомневалась. В чём она сомневалась, так это в том, что в Арканции находится её дом. Ей почему-то казалось, что город, в котором она родилась и выросла, называется как-то по-другому.
«Арканция. Арканция. Арканция», – мысленно повторяла она снова и снова и… ничего. Эти звуки ровным счётом ничего ей не говорили. Как и известие о том, что она выросла в виноградарском крае.
– А если память и дома ко мне не вернется? Что… что мне тогда делать? – обеспокоенно спросила она.
– Пока рано об этом говорить, – улыбнувшись, уклончиво ответила Теми. – Но я почему-то уверена, что, когда ты окажешься в знакомой обстановке, память к тебе вернётся, – заверила она. – Возможно, конечно, на это потребуется некоторое время, но к тебе обязательно вернётся память.
На следующее утро Виктория вновь проснулась с ужасной головной болью. Она провела беспокойную ночь: ей снова снился кошмар, в котором она убегала от кого-то по лесу в кромешной тьме. Однако, несмотря на головную боль, ставшую ей почти родной лекарню она покинула ещё до полудня.
Следуя рекомендациям целителей, стряпчий заказал не экипаж, путешествие на котором позволило бы сократить дорогу практически вчетверо и примерно в столько же раз обошлась бы дешевле, а купил билеты на делающий огромный крюк вдоль побережья поезд.