Хозяйка Горячих ключей

«Или отправимся по миру, а ты в свой захолустный Петербург. И и не видать тебе Василия, как своих ушей», - дописала Саша, не прекращая слушать голос на другом конце провода.

Ольга фыркнула так, что Саша приготовилась ждать, когда из ее ноздрей повалит дым, но все обошлось только звуковым эффектом. Громко хлопнув огромной тяжелой дверью, Ольга вышла из «Дома связи».

Договорив, Сашенька оплатила переговоры и факс в размере сто двадцать рублей. Вышла на улицу и вдохнула морозный воздух. Его не портил даже запах дыма от вокзала.

— Могу вещи до вокзала подвезти или даже вас, - мальчишка с санками явно хотел подзаработать.

— А давай-ка ты поможешь мне с покупками. Много чего надо в дорогу, а саней у меня нет, - Саша протянула триста рублей, только что полученных сдачей с тысячи.

— Легко, куда прикажете?

— Далеко ближайший рынок?

— Три минуты, падайте, - он развернул санки и предложил Саше сесть. Потом посмотрел на ее сапожки с каблучком и скривил лицо, давая понять, что так точно будет быстрее. Светлана Борисовна внутри Александры сначала скривилась, а потом решила: «а почему бы и нет?».

Казалось, последний раз в санках ее катали лет в двенадцать. Это было так давно, что казалось уже выдумкой!

— Вот. Не самый дешевый рынок, но и не самый дорогой. Что ищете? Меня спросите, я здесь все знаю, - хвастался запыхавшийся парнишка, помогая Саше выбраться из санок.

— Надо молочное и мясное, а потом веди к конфетам и письменным принадлежностям, - довольная Саша боялась, что потеряет счет времени.

Творог, топленое масло кругами, сливки и замороженные готовые уже сырники, отданные по цене творога, к закрытию рынка, стоили чуть больше пяти тысяч. Крупы и желтые, как в детстве, деревенские куры вытянули из кошеля еще столько же. Потом пришло время говядины и овощей, ящик с которыми продавец вынес из павильона. Яйца и рыба вошли в сани уже с трудом, а килограмм пять шоколадных конфет и тетради с карандашами Саша несла к поезду в руках.

— Вы навсегда, что ли? – еле справляясь с тяжелыми санями, спросил мальчик.

— Надеюсь, нет. Но надолго. Даст Бог, так и встретимся еще, - она поправила на его голове шапку, сползшую почти на глаза.

Часы на вокзале показывали, что осталось всего десять минут, и она, перекинув сумку с поклажей через плечо, принялась помогать своему помощнику, назвавшемуся Матвеем, толкая сани сзади.

— Этот паровоз, скорее всего, не ваш, матушка, - немолодой, чуть скрипучий голос сверху заставил Сашу поднять голову. Улыбка говорящего с ней седого мужчины была доброй, и отвечать ему, что: «если она матушка, то он Ален Делон», она не стала. Просто посмотрела на «борт» поезда еще раз. Там все еще было написано «Пятигорье». Кроме надписи на черном, давно не крашенном боку были нарисованы елки. Так, как если бы их нарисовали ее дети в яслях.

— Это вы сами намалевали или внук баловался? – спросила Саша и велела Матвею помогать с ящиками. – Помогли бы лучше, шутник. Я Александра. Уманская. Правильно пришла?

— Ой, деточка, милая, да как же это я не узнал-то тебя? – очень морщинистое лицо его, на котором то ли сажа собралась в этих самых морщинах, то ли загар как-то странно лег, растянулось в улыбке необычайной ширины.

— Уж не знаю, как вы не узнали, я вас тоже не особо помню, - уставшая Саша подала сумку машинисту.

??????????????????????????— Данила, Илья, айдате быстренько, поднимите багаж, - крикнул он куда-то внутрь, и через пару секунд на платформу спрыгнули два молодых паренька. Грязные, серые от копоти, но какие-то очень уж довольные лица источали радость.

— Чем так довольны, хлопцы? – спросила Саша, страшась какого-то подвоха.

— Да рады, что ворочаемся в Пятигорье, хозяйка. Шумно больно тут, - они за пару минут подняли и ящики, и мешки, а потом подсобили Саше, которая решила посмотреть отправление от вокзала из кабины машиниста.

— Сообщите там матушке, что я «на борту», а то у нее и так нынче переживаний масса, - обратилась она к паренькам, лихо подкидывающим в печь уголь.

— Сию секунду, только накидаем, - ответил один из них.

— И узнайте, сколько человек там село?

— Дык, уже известно. Двое незнакомых, Дарья, Ольга и матушка ваша. Больно зла она была, что придется ночь на досках сидеть, но Дарья наша дело знает: отпоила ее уже Макаровым чаем с самогоном, - ответил второй.

— Ну и слава Богу, - Саша довольная присела на место рядом с машинистом Макаром и выдохнула. Муж столько раз собирался прокатить Светлану Борисовну в кабине, и все никак у них это не получалось: то напарник у него выпадал «не очень», то у нее были важные «утренники».

Поезд тронулся, раздался гудок, а через десять секунд крик матушки и голос Дарьи, успокаивающий ее. Сашенька улыбнулась и подумала про себя: «Видимо, не судьба мне прокатиться в кабине машиниста»

9.

В составе было всего три вагона. Первый вагон был забит углем, но не весь, а лишь четвертая его часть. Судя по запаху, здесь же ранее перевозили лошадей и скот.

Второй, судя по обустройству, должен был занимать обслуживающий персонал. Здесь было пять двухместных купе, где верхние полки занимал личный багаж слуг, машиниста с помощниками и повара, большое купе, где, судя по всему, планировалась кухня, отдел для багажа гостей и туалет.

В третьем вагоне было два двухместных купе и большой зал, в котором, по всей видимости, гости должны были проводить время в пути, собравшись вечерами на чай или ужин. Эта часть занимала две трети вагона. А одна треть - задняя его часть оставалась открытой. Из двери зала можно было попасть на как будто бы веранду. Там была только крыша и высокие перила, дабы гости, путешествующие данным экспрессом, не навернулись, когда захотят провести время на воздухе. Летом, вероятно и было свое очарование в этой задумке, ведь вагон был последним, и ничто не мешало любоваться красотами. А посмотреть в дороге было на что. Но прекрасные горы, нетронутые девственные леса, бурные реки, вдоль которых они проезжали, Александра увидела уже в пути.

Сначала Александра встретилась с матушкой в первом вагоне. Прикрыв лицо белоснежным платком, та размахивала руками, давая понять, что дочь ненавидит ее всем сердцем и устроила эту пытку специально, чтобы у нее случился сердечный приступ.

Саша, зная, что, если сейчас вести себя с ней, как с ребенком, истерика лишь обострится.

— Матушка, покажите, где вы обустроились, - взяв ее под руку, Саша говорила без всякой, намекающей на сожаление, интонации.

— Это невыносимо, Александра! Это нонсенс. На этих лавках не то, что я, здесь даже Дарья не сможет нормально отдохнуть, - когда они перешли из первого вагона во второй, сказала Степанида Ильинишна и встала перед распахнутой Дарьей дверью купе.

— Два места, столик, есть где повесить пальто, - осматривая купе, отмечала Александра.

— Здесь все еще не топлено! Этот Макар сказал, что через час будет уже достаточно тепло. Но сейчас, Александра!.. – она подняла руки и обхватила ладонями голову. – Сейчас я должна мёрзнуть?

— Матушка, выберите сами: мерзнуть час, или всю оставшуюся жизнь жить голодом, собирая грибы и ягоды на этой, как вы выразились давеча, «заимке». Я делаю, что могу. И заметьте, это я должна сейчас негодовать, что вы везете меня черт-те куда, вместо того, чтобы ехать учиться. Ваши с папенькой ошибки на меня сваливать не надо, - достаточно громко и уверенно сказала Александра и осмотрелась в поисках Ольги. – Я сейчас пойду в такое же холодное купе, прилягу, не раздеваясь, и отдохну. А если повезет, то Дарья накормит меня пирожными, которые вы точно прихватили для меня из ресторана, пока я металась по рынку, как прислуга. Прихватили же? – Саша уставилась на матушку, которая замолчала и теперь смотрела на нее широко распахнутыми глазами.