Хозяйка кондитерской "Подарю вам счастье"

– О ком идёт речь?

– Лоренс Ферн.

На столе зашуршали бумагами, из-под которых был вытащен отчёт о ночных происшествиях.

– Лоренс Ферн был задержан за драку с Лоуренсом Листи. Ему предстоит провести две недели в тюрьме за нарушение общественного порядка и нанесение побоев.

Судя по формулировке, этот гадёныш Лоу сумел накорябать кляузу, обвинив Ларри во всех смертных грехах. Ну, посмотрим, кто кого.

– У меня иная информация, согласно которой на Ферна напали первым, когда тот по моему поручению приехал сообщить Лоуренсу Листи, что его сестра Кэлиона нуждается в медицинской помощи и присмотре, а потому будет отсутствовать дома в течение продолжительного времени. Заключение врача могу предъявить вам прямо сейчас, – я расстегнула сумочку и достала нужную бумагу. – Кроме того, всем известно, что Листи – известный дебошир и пьяница, систематически избивающий родную сестру без всякой на то причины. Только не нужно мне говорить, что все молодые девушки имеют ветреный характер и нуждаются в твёрдой руке. Кэлиона Листи отличается весьма тихим и скромным нравом, даже сказала бы – «забитым». Или вы думаете, что я способна нанять на службу невоспитанного драчуна, коим вы видите Лоренса Ферна? Мне кажется странным, что показания Лоуренса Листи у вас имеются, а вот его – нет. Или он в таком состоянии, что не способен удержать в руках ручку или перо?

Начальник полиции вздрогнул, сообразив, в какую сторону я клоню. – Я распоряжусь, чтобы его привели. Нужно разобраться в этом деле.

Надо же! А до моего появления что, всех всё устраивало настолько, что можно было бы со спокойной душой подмахнуть рапорт о происшествии вместе с цидулькой Листи и сдать дело в архив? Только через мой труп, который станет навершием кургана из тел всех виновных в этом деле. Привести... Нет уж! А то ещё навтыкают Ларри, чтобы молчал и со всем соглашался, опасаясь моего возможного визита к прокурору.

– Не стоит отрывать констеблей бессмысленным хождением туда-сюда. Я хотела бы посмотреть, в каких условиях провёл эту ночь Лоренс Ферн и была ли оказана ему соответствующая медицинская помощь, если таковая требовалась. Дежурный врач ведь был ночью в участке? Думаю, вы сможете удовлетворить простое женское любопытство? – я улыбнулась почти во все тридцать два зуба, намекнув взглядом, что отказа не потерплю.

Начальник полиции поджал губы куриной гузкой, переводя взгляд то на заключение врача, то на меня, то на отчёт. Облизнув пересохшие губы, он, словно вспомнив о чём-то, подался вперёд: – А почему у Вашего Сиятельства такой повышенный интерес к простому извозчику? Да и фамилия Айвори...

Оу, никак кто-то решил, что какая-то дама просто нацепила дорогие цацки и одежду, чтобы вытащить любовника «на шару»? Какое восхитительное заблуждение, дающее мне серьёзные козыри в руки! Да, местная аристократка в жизни бы не согласилась пройти к камерам, ещё и в обморок упала показательно прямо в кабинете. Только вот просчитался, дорогуша. Я выросла в очень неблагополучном спальном районе, когда вытаскивать друзей и знакомых из «ментовки», да ездить на опознание в морг приходилось чаще, чем на работу. Это мне ещё повезло устроиться работать в отель в центре города и вырваться из порочного круга, состоящего из бесконечных драк, беременностей, мужей-алкоголиков и травмпунктов, фиксирующих побои, нанесённые «благоверными». Именно такой «круговорот воды в природе» ждал моих ровесниц, так жили их матери и бабушки. Именно поэтому не стала пытаться поступать в институт, а ушла в колледж, чтобы иметь профессию и получить шанс своим трудом чего-то достичь, сэкономив время на стандартном сроке обучения, принятом в высших учебных заведениях. Это было весьма разумно, если учесть постоянно ускоряющийся ритм жизни, когда учиться приходилось непрерывно, постоянно совершенствуя свои навыки. Поэтому периодически «выпустить из себя гопника» не было проблемой. Пусть даже и мысленно.

Поэтому я медленно достала документы, удостоверяющие мою личность, намеренно потянув за тот край, чтобы блеснула золотая, переливающаяся всеми цветами радуги печать, которой заверяли бумаги высшего сословия. Начальник полиции сам начал менять на лице цвета, словно подражая ей. Понял, что капитально вляпался, ибо за необоснованное оскорбление и недоверие, проявленное по отношению к знати, могли и с должности снять.

– В Рортане, возможно, о моём покойном муже не слышали, но на юге имя его весьма известно и уважаемо. Что же насчёт моего интереса к Ферну, отвечу просто: я ценю своё время и привыкла к тому, чтобы мои поручения исполнялись быстро и профессионально. Именно по этой причине он был нанят мною по прибытии в Рортан. Поэтому его отсутствие, после того, как послала в дом к Листи меня не только насторожило, но и привело в бешенство, нарушив мои сегодняшние планы. Надеюсь, предъявленные мною документы и объяснения вас удовлетворили? Не хотелось бы задерживаться здесь надолго.

Начальник полиции вытер пот со лба, а затем поднялся с места: – А...

– Если интересует, оформлены ли официально трудовые отношения с Ферном, то готова предоставить договор. К сожалению, так торопилась, узнав, что придётся разбираться лично в случившемся – оставила его дома. Можете выделить констебля, когда поеду обратно. Он же передаст вам договор или сможет клятвенно подтвердить его наличие, если опасаетесь обмана... – я специально понизила голос, прежде чем продолжить. – ... или подлога.

– Да-да, конечно,Ваше Сиятельство. Служба такая... Документы должны соответствовать...

– Понимаю. Думаю, чем быстрее мы разберёмся в ночном происшествии, тем скорее вы вернётесь к документам. Не хотелось бы привлекать господина окружного прокурора...

***

Камеры с задержанными находились в левом крыле здания. Даже можно было обойтись без сопровождающего, ибо по шуму и тяжёлому запаху было сразу понятно, что там не архив находится. Кто-то из констеблей или сержантов периодически повышал голос, призывая к порядку, после чего следовало недолгое затишье, а затем всё повторялось. Ларри повезло, что его поместили к «чистой публике», а не к бродягам, хотя его камера имела смежную с ними решётку. Естественно, ни о какой «одиночке» речи не шло: помимо него на лавках разместилось около дюжины горожан разной степени помятости и целостности. На первый взгляд с Ларри всё было в порядке:

Едва заметный кровоподтёк на левой скуле, да сбитые костяшки на руках. Вот только я знаю случаи, когда человек внешне был в полном порядке, а потом вставал и умирал на месте или спустя полчаса.

– Вот ваш Ферн, живой и здоровый. А вы волновались, – гордо произнёс начальник полиции, отдавая приказание дежурному выпустить Ларри.

– А кто из них Листи?

– А пострадавшие у нас вон там находятся, – начальник махнул рукой в противоположную сторону.

– Пострадавшие, говорите... – я сузила глаза, продолжая наблюдать за Ларри. – Так как Ферн работает на меня, то его интересы сейчас представляю я. Хотелось бы увидеть заключение о его осмотре дежурным врачом. Так понимаю, что его не было?

Начальник полиции совершенно искренне удивился: – А зачем его было осматривать? Он же не пострадал...

Если я до этого сказала, что была в бешенстве, то соврала. Потому что именно вот в эту минуту меня накрыло яростью! Даже жаль, что приходится «держать лицо».

– Если Лоренс Ферн не пострадал, в таком случае, почему с таким трудом поднялся с лавки? Ноги затекли? Обычно люди встают их размять, но, судя по тому, что сейчас вижу, он был просто не в состоянии, – пока начальник полиции недовольно сопел, я успела поймать момент, когда на Ларри хотели надеть наручники, и протестующе подняла руку. – Ферн, расстегните, пожалуйста, рубашку! Прямо здесь, чтобы лишних вопросов ни у кого не осталось!

Ларри взглянул вначале на меня, потом на начальника полиции, и, как только увидел от того разрешающий жест, начал несмело, слегка подрагивающими пальцами, выталкивать пуговицы из петелек. Как только последняя оказалась расстёгнутой, опустил руки, ожидая дальнейших указаний. Даже через немного разъехавшиеся полы рубашки была видна полоска фиолетово-бордовой кожи. Чего-то подобного я, к сожалению, ожидала. Чуть повернула голову в сторону и обратилась к начальнику полиции: – Может, наконец-то, пригласим дежурного врача для освидетельствования? Не кажутся ли вам характерными полученные Ферном травмы на те, что были указаны в заключении осмотра Кэлионы Листи? Люди, привыкшие распускать руки, подобно Лоуренсу Листи, редко изменяют своим привычкам. Так кто у нас потерпевший в итоге? Почему дежуривший ночью инспектор не удосужился ни взять показаний с Ферна, ни показать его врачу?

Во время моей тирады один из задержанных, находящихся в «камере для пострадавших», бочком протиснулся в самый дальний угол и постарался слиться со стеной. А вот и сам Лоу Листи собственной персоной. Красиво его Ларри отделал, качественно: всё лицо брата Кэлионы представляло моргающую недожаренную котлету с расквашенным носом, на фоне которого даже его жирные щёки терялись. Немудрено, что Лоу приняли за потерпевшего. Бить по лицу – это не по-джентльменски, но мне кажется, что когда на тебя несётся такая туша, особо выбирать, куда бить, не приходится: тут главное – самому уцелеть. Пока начальник полиции костерил на чём свет стоит своих подчинённых, подставивших его под служебное расследование, я немигающим взглядом прожигала дыру в Листи. Жаль, что не буквально. И нервы его не выдержали. Взвившись со своего места, он подскочил к решётке и завопил: – Этот ваш кучер мне челюсть сломал! Дверь вынес! Дом разгромил! Я! Я –пострадавший, а не он!!!