Хозяйка кукол. Тайна забытых богов

– Если очень высоко задираешь нос, то окружающим становятся видны твои сопли! – насмешливо изрекла я, стремясь уесть языкатого брюнета.

– Это ты о себе? – невинно осведомился он, напрочь испортив мою попытку.

Я сердито прикусила губу и ответила нахалу яростным взглядом. Вот что он за вредный человек, а? Я ведь уже ясно дала понять, что готова выполнить навязанную мне работу, а он опять на конфликт нарывается. Кажется, я его уже ненавижу! Как вообще не переношу всех увертливых, бесчестных, двуличных, лицемерных типов. Иногда я думаю, что честность – это такая же врожденная способность, как музыкальный слух. Сколько ни старайся стать честнее насильно – не получится. Но с другой стороны, бесчестность очень легко развивается регулярными тренировками.

– Лара, не слушай Лаэна, он шутит, – вовремя вмешался Янош, заметив проскочившую между нами искру взаимной неприязни. – Присаживайся, пожалуйста. – Он галантно пододвинул разложенные на столе бумаги и указал мне на стул. – Не воспринимай близко к сердцу наши реплики, но извини – ты весьма предсказуема. Мы знали, куда тебя приведет любопытство, и поэтому преднамеренно ожидали тут.

Я мысленно хмыкнула. Пусть себе пребывают в неведении и считают, будто я наивная добренькая девочка и меня легко обвести вокруг пальца. Мне же проще. Хотя, я ведь отлично понимаю, что доброта в наше время напоминает кормление голубей. Чем больше даешь хлебушка, тем больше дерьма тебе потом на голову выльется. А посему я мило улыбнулась, кивнула и покладисто уселась на стул возле Лаэна.

– Чем это от тебя так воняет? – проворчал он, брезгливо поводя носом.

Я принюхалась к рукаву своей еще влажной рубашки, и правда немного попахивающей речной тиной, и язвительно фыркнула:

– Это во мне талант погиб. Уже разлагается!

Убийца одобрительно улыбнулся, а Янош громко расхохотался.

– А она – не промах. Наш человек! – отсмеявшись, заметил он.

Тем временем в комнату бесшумно вошел Леонардо и присоединился к нам за столом.

– Ну что же, если все в сборе, то, пожалуй, начнем! – сообщил Лаэн, пытливо глядя на меня. – Лара, сколько тебе лет?

– Девятнадцать! – не моргнув глазам, лихо соврала я, прибавив пару годков для солидности.

– Но ты и два года назад говорила то же самое! – громко возмутился Леонардо.

– А-а-а, я не из тех, кто вчера говорил одно, а завтра заявляет другое! – величественно махнула рукой я. – Не устраиваю, ищите другого эксперта, флаг вам в руки…

Торговец некрасиво отвесил нижнюю челюсть, ошарашенный моей наглостью, Янош весело округлил рот, а убийца задумчиво покатал какой-то цилиндрический футляр, лежащий на столе. Его темные глаза не выражали ровным счетом ничего.

– Так ты отказываешься работать с нами? – наконец спросил он.

– С чего вы это взяли? – искренне удивилась я.

– Почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? – не сдержав закипающего в нем раздражения, Лаэн пристукнул кулаком по столу.

– Кто это вам сказал? – уже специально полезла на рожон я, ибо мне очень нравилось его злить.

– Подождите, не кипятитесь! – Янош рассмеялся и умиротворяюще развел руками. – Лаэн, позволь, я сам с ней поговорю. А то вы с Ларой похожи, словно два сапога из одной пары, оба вспыльчивые и ехидные.

– Говори! – Убийца сердито зыркнул в мою сторону. – А то я уже готов ее убить!

– Дело не в Лаэне, а во мне, – с наигранным смирением призналась я. – Он же не виноват, что мне не нравятся такие занудные, злобные типы…

– О-о-о, Светлые боги, дайте мне терпения по отношению к этой вредной малолетке! – разъяренно взвыл убийца, вскакивая из-за стола. – Почему она непрерывно огрызается и спорит с нами?

– Я не огрызаюсь и не спорю, – снисходительно улыбнулась я. – Просто подробно объясняю, почему я права…

Тут Янош захохотал громче прежнего, а Лаэн прикусил зубами сустав указательного пальца и отошел в угол, нервно цокая подкованными железом каблуками.

– Как хочешь, – не стал препираться со мной благоразумный Янош и тут же уточнил: – Так какой вопрос мы выясним для начала?

– Мой нож и деньги!

– А мы-то здесь при чем? – искренне удивился убийца с противоположной стороны комнаты.

– Нож и деньги! – настаивала я.

– Увидишь Магнуса, сама попроси, может, и отдаст, – судя по тону, он сам в это верил слабо.

– Нет, так дело не пойдет. – Я встала и демонстративно развернулась к ним спиной, собираясь уйти.

Убийца моментально перегородил мне дорогу:

– Не торопись, мы ведь культурные люди и можем договориться по-хорошему. Вряд ли ты захочешь получить столько неприятностей.

Интересная фраза.

– Угрожаешь? – прищурилась я.

– Предупреждаю, – желчно пояснил Лаэн и миролюбивее добавил: – Садись и переводи документ, мы учтем твои три золотых.

– Идет. – Я не стала уточнять, что у меня исчезло не три, а две монеты. Имею же я право на компенсацию морального ущерба. – Но нож чтобы вернул, он мне дорог как память о брате, – сказав эту фразу, я практически мгновенно пожалела о неосмотрительно выданной информации, но было уже поздно.

Лаэн задумчиво нахмурился и промолчал.

Итак, я уселась за стол и протянула руки к свитку, который, судя по всему, и являлся тем самым, предназначенным для перевода документом. Янош смерил меня оценивающим взглядом, кивнул и осторожно вложил в мою ладонь древний, жутко испорченный, почти изувеченный пергамент. Судя по внешнему виду свитка, он многократно подвергся воздействию всевозможных агрессивных сред – воды, земли, воздуха; просто чудо, как раритет смог перенести все это и не рассыпался в прах. Возможно, документ уцелел лишь потому, что чудовищно фонил – излучая сильное магическое поле. Хм, кажется, этот свиток не простой!.. Я осторожно развернула пергамент и пытливо всмотрелась в полустершийся текст…

Древний язык. Непонятные, вернее, не совсем понятные слова. Возможно, какой-то редкий диалект? Нет, не похоже, ибо до этого мне не встречались ни диалекты, ни местные изменения, только основной чистый язык Ушедших.

Создав огонек, я погрузилась в чтение. Буквы неровные, множество то ли ошибок, то ли преднамеренных изменений слов. Не знаю, ничего подобного я еще никогда не видела.

Взяв чистый лист бумаги, я засела за перевод. По опыту знаю, сначала следует перевести все понятное, остальное придет во время прочтения. Буквы небольшие, свиток длинный, смысла в нем может обнаружиться как очень много, так и обидно мало. Потом во всем разберемся, потом…

Не могу сказать точно, сколько времени я так просидела. Час, а может, два? В такие моменты оно совершенно не воспринимается. Ну, идет время и идет, что с того?

Внезапно чьи-то руки выхватили листок, на котором я писала перевод. Я возмутилась, но на меня сердито рыкнули, и это слегка отрезвило.

Когда я достаточно пришла в себя, чтобы понять, кто я и где нахожусь, оба типа с увлечением читали написанное.

– А мне самой прочитать дадите? – попросила я.

– Ты лучше скажи, что это такое? – Убийца положил на стол раскрытый цилиндрический футляр, оказывается, в нем хранился кинжал.