Хозяйка лесопилки, или Забытая жена

— Получается, я не истинная своего мужа.

— Не истинная, — покачала Нисса, —при связи с истинной парой браслет появляется сразу.

Я задумалась. То, что я пара Надима сомневаюсь, а теперь получается, что я не жена, по-настоящему, наложница. Неприятная, конечно, новость. Хотя древляне судят по старому времени, и скорей всего, мало что знают о современности. Да, многое я еще не понимаю в этом мире. Тыкаюсь, как слепая, пока во всем разберёшься не один год пройти может.

— И смысл этих истинных пар, если дети все равно рождаются? —решила я задать вопрос, интересно, как у древлян истинные пары объясняются.

Нисса заулыбалась:

— Совсем ты темная, дорогая, у нас если пара истинная, лесом повязанная, детишки будут здоровенькие да сильные телом, раньше и дар мог быть не один, а несколько, истинная пара силы добавляет, а не тянет как простая женка, — Нисса вздохнула, — У драконов все в годы да ребятишек упирается. Детей у пары будет много, и проживут они в несколько раз дольше, чем драконы без пары. Раньше их короли да императоры только на истинных и женились, чтобы, стало быть, долго жить. Даже если истинная, последняя чернавка, все равно женились, никакое приданное не заменит лишнее столетие жизни.

— Интересно, — кивнула Ниссе, — не знала.

— Так, драконы давно стараются историю не знать, неправы, вот и злятся. Так что ты решила Анэнья? Скоро праздники урожая, потом торг, потом два месяца сна леса. На праздниках мы пары женим, самое время и тебе мужа найти.

— Спасибо, конечно, Нисса и за гостинцы, и за рассказы, но замуж я не собираюсь. Хотят мужики ваши дерево, пусть приходят работать, не обижу и все, как у Орсо буду делать. Нет, так на торг сама поеду.

— Куда тебе, деве на торг, там все с мужьями, кто тебя защитит от работорговцев, что рыщут в лесу, да от других мужиков. Это у нас тут мирно да ласково, а могут и не спросить. На плечо закинут и понесут домой, не вырвешься.

— Ты одно забываешь, Нисса, — я нахмурилась, а женщина удивлённо посмотрела на меня за мой холодный тон, — Я не простая древлянка, — и щелкнув пальцами, скомандовала сундуку подойти.

Глава 15

— Как ты их, — Ранима смеялась и потешно хлопала в ладошки, — Я не простая древлянка, — девушка спародировала меня, щёлкнула пальцами, — А они! Побледнели враз, и домой засобирались. Только исподнее сверкало, когда они ноги уносили!

— Ну, будет тебе, — я тоже не сдержала улыбку, когда вспомнила, как напугала поселковых бегающим сундуком, достали. Не собираюсь я замуж, пусть это себе уяснят. Но спасибо за прибавку к нашему рациону. Колбасы были вкусные, да и пирожки мы теперь на три дня растянем. Правда, сегодня не пошли в лес, чтобы силки расставить, пока гости, пока огород, пока еда, пока с сундуком возилась, стараясь сделать так, чтобы он не только меня слушался, но и Раниму. Бестолковый какой-то носится следом, сбивает все на своем пути, в следующий раз буду думать, чтобы глаза были, а то прям беда с ним.

Все в подвале порушил, еще там все прибирали. Но это я сама виновата, нечего было убегать от бедолаги. Я понимала, что сундук он просто одушевленный, но не разумный, а все равно относилась к нему, как любому живому существу, жалко, бестолочь эту. Бьется обо все, красивые бока обдирает. Зато уже пользу принес, помог в сборке овощей на огороде, да и так по мелочи Ранима его запрягала, таскать вещи, ей любопытно.

В общем после обеда я не удержалась и пошла создавать Артаю лошадку.

Выбрала кусок, который подходил и положив руки, принялась вспоминать. Какая она должна быть.

Лошадка вышла просто загляденье, Ранима сказала, что сошьет на сидение мягкую постилку, чтоб мягче сидеть было. Я дольше печать вырезала, чем ее создавала. Лошадка сама качалась, так что приходилось, приказывать ей остановится. Но Артаю понравилось, весь вечер он то на ней качался, то опять писал. Меня уже любопытство разбирало, что же он там сочиняет.

Работа с деревом мне понравилась, и даже та с печатью, поэтому вечером после стирки я решила сделать еще стиральную машину, чтобы не руками в воде мучится. Надо сказать, стирали мы в бане, а полоскали на реке, она прямо во дворе протекала. Вывешивали белье на специальную верёвку. Руки у меня после стирки красные, а Ранима еще и стерла свои до болячек. В голове сразу появилась идея сделать наш быт лучше.

— Может завтра уже, — сказал Ранима, — устала ведь.

— Завтра у нас другая работа будет, вот увидишь то, что я сделаю, будет просто офигительно нужная вещь.

— Не понимаю, что такое офигительно, — вздохнула Ранима и приготовилась ждать, присев на ступеньки.

Я выбрала кусок древесины побольше и положила руки на него, сильно зажмурившись.

Ну автомат стиралка у меня навряд ли сразу получится, а вот простой вращающийся барабан, самое то. Еще и выжималку, как в старых советских машинках была. Самое трудное оказалось для меня представить вращающийся барабан, все же дерево — это не железо, но я старалась, и когда открыла глаза, восхищенно выдохнула, красота неописуемая. Сама машинка была в форме бочки с красивыми узорами, внутри гладенькая, и кругляш барабана ребристый покрытый то ли лаком, то ли еще чем, я просила, чтобы не разбухало от воды. Выжималка для белья с ручкой, с другой стороны небольшой столик, куда выжатое белье падает.

Продумала управление, чтобы Ранима могла сама пользоваться. Выпуклые кнопки, которые не вдавливаются, а работают от касания. Теперь нужно оживить эту конструкцию и понять, будет ли работать. Уже привычно вырезала печать под любопытным взглядом домочадцев и положила на нее руку, вливая силу хранительницы. А через секунду в глазах потемнело и я упала в обморок.

Очнулась все там же в подвале, правда под головой подушка и укрыта одеялом, рядом мокрые от слез, мои домочадцы. У меня во всем теле такая слабость, словно меня выжали и несколько раз провернули в выжималке. А ведь так оно и было. Полезла понимаете в то, о чем вообще не смыслю. Почувствовала себя всесильной, дурында.

Мысли еле двигались в голове, которая казалась пустой как колокол. Мне пришлось минут десять объяснять, что со мной все хорошо, просто силы все потратила. Кто ж знал, что сложные вещи просто так, нахрапом не деваются. Сейчас, после того как я вляпалась, в память постепенно закачивается информация, как это нужно было делать. Лес, чем бы он ни был, не хотел терять единственную хранительницу и раздобрился поделиться тем, до чего я должна доходить постепенно.

Не любит лес поспешности, и сейчас я чувствовала себя не только истощённой, но и пристыженной. Что-то огромное, необъятное, но такое теплое и приятное нависло надо мной, рассматривая как мелкую букашечку. Чувства, надо сказать странные, хотелось и плакать от счастья, и в то же время было невероятно стыдно, что я так по-глупому чуть не погибла. Печать из меня не только силу хранительницы вытянула, но и мои жизненную энергию хорошо хлебнула. Если бы лес не вмешался, быть бы мне тут иссушенным скелетиком. Не все так просто, как мне казалось вначале. Есть простые поделки такие как сундук и лошадка, а есть сложные, такие как моя последняя поделка. Так вот, в сложных нужно больше сил приложить, да и этапов работы больше.

Раньше хранительниц специально обучали старшие наставницы, разными они были и по силе, и по тому, как действовали на лес. Да и лес сам выбирал, кому сколько дать и отмерять, а тут я одна. За мной теперь глаз да глаз будет. Я вздохнула, а может, оно и лучше, а то накручу тут по глупости. Ишь, ручки свои пожалела, и чуть не умерла. Бедные мои дети, как же я чуть их одних не оставила. Рыдать сил не было, еле поднялась, поддерживаемая Ранимой. Там мне дали огромный ломоть лепешки с куском колбасы и горячего взвара. Артай прилип к боку и не отходил, а Ранима все вздыхала и смотрела с укоризной.

Лес дал мне понять, что теперь нужно каждый день учиться. Учеба у меня будет простая. Нужно выйти в лес, прислонится к дубу и закрыть глаза. А там уже мне в голову будет информация нужная приходить. Напоследок лес насытил мое тело зеленой энергией и ушел, оставив после себя пустоту. Мне было приятно чувствовать его внимание к себе. Но нельзя долго быть с ним в диалоге, как я поняла, это вызывает привыкание. Были в это мире и сумасшедшие хранительницы, которые за власть, своих сестер не жалели. Желая стать верховными хранительницами, они по головам шли.