Хозяйка перекрёстков

– Может, лучше взять какую-нибудь деревяшку такой длины? Вдруг пораню ненароком…

Хестия снисходительно усмехнулась.

– О, нет, красавчик. Привыкай сразу к настоящей стали.

Она провела ладонью по бедру, и в руке её будто сам собой возник небольшой изогнутый клинок – один из многих, спрятанных у неё в ножнах по всему телу.

Я подобрался, чуть сгорбился, перехватив кинжал покрепче и держа его острием вниз. Махнул несколько раз, показывая колющие удары сверху вниз и косые режущие на противоходе. Останавливал руку так, чтобы острие кинжала проходило сантиметрах в пяти от Хестии. Впрочем, та стояла спокойно, даже не думая отшатываться.

– Такая стойка и такой хват сразу выдаёт в тебе полного олуха, – вздохнула она, а обозные у костра встретили эту фразу смешками.

Она, копируя мою позу, тоже перехватила кинжал острием вниз и повторила пару моих движений.

– Тебе кажется, что так ты держишь нож крепче и ударить сможешь сильнее. Но беда в том, что это слишком медленно. Пока ты замахиваешься, любой сопляк из трущоб успеет три раза выпустить тебе кишки. Потому что они двигаются вот так. И бьют вот так… И так… И так…

Она быстро перехватила нож так, что он стал продолжением её руки, подогнула колени. Двинулась вокруг меня, покачиваясь из стороны в сторону и мягко ступая по утрамбованной земле, почти не отрывая подошв. Клинок её запорхал, жаля меня в живот и бока под разными углами, и я едва успевал уворачиваться или отбивать его наручами. Сталь звенела о позолоченный металл древних, временами высекая заметные искры.

Сложнее всего было удержаться и не нырнуть инстинктивно на изнанку. Но я хотел потренироваться без читов. В Лабиринте этот кинжал – пока единственное моё оружие.

– Видишь? Ты не должен просто махать руками. Сколько бы у тебя силы в них не было – одними руками никогда не нанесёшь толковый удар. Всё начинается с ног, с корпуса. Всё тело должно быть одной пружиной… О, а вот это уже лучше!

Я к собственному удивлению, сумел выдержать темп её атак и даже ускориться сверх того. Большинство ударов избежал, хотя несколько раз клинок разбойницы всё же резанул кожу. Это только разжигало азарт, и я, стараясь копировать её манеру, начал не только обороняться, но и время от времени атаковать.

Про значение работы ногами и корпусом человеку, знакомому с боевыми единоборствами, не надо было объяснять дважды. В ножевом бою, выходит, это работает так же, как и в рукопашном.

Мы сделали короткую паузу и я, отдышавшись, одобрительно кивнул.

– Что ж, наглядная разница между новичком и профессионалом.

Думал немного польстить этим Хестии, но она снова издевательски расхохоталась.

– Что ты! Я лишь показала тебе, как дерётся обычное отребье с окраин анклавов. Это такие, что могут подкараулить за таверной подвыпившего простачка и слегка пощекотать его ножиком, чтобы тот отдал им последние медяки. Но если тебе попадётся матерый бандит, то он будет действовать уже не так, а вот так…

Стойка её неуловимо изменилась – свободную руку она держала чуть на отлёте, будто фехтовальщик, но самого ножа сейчас было почти не видно – двигаясь, она всё время прятала отточенную полоску стали за предплечьем, бедром или боком. Удары наносила неожиданно, то и дело ловя меня на обманных движениях.

– Те, кто хочет тебя попугать, будут бить в живот, мельтешить ножом перед глазами. Но не настоящие убийцы. Если хочешь быстро вырубить человека – бить в пузо бесполезно. Иногда он может этого даже не заметить по запарке. Поэтому они лишь делают вид, что бьют по низу. Чтобы ты сжался, повернулся. И тогда они ударят сюда. Или сюда. Или сюда.

Острие клинка запорхало в опасной близости от моей головы – Хестия показывала быстрые, отточенные удары в глаза, в лицо, в горло, в ключичную впадину. Под разными углами, колющие и режущие. Скользила вокруг меня с грацией танцовщицы, плавно и стремительно перетекая из одной стойки в другую. Глаза её разгорались азартом и, кажется, она всерьёз увлеклась. Я едва успел перехватить её за запястье, иначе бы она всадила мне клинок прямо в кадык.

– Достаточно, спасибо, – процедил я. – Или это ещё не высший уровень?

– Конечно, нет, – хищно улыбнулась она, и я вдруг почувствовал холодное прикосновение другого клинка на внутренней стороне бедра. Острие его плавно заскользило по штанине выше.

Я замер, продолжая удерживать её за запястье и глядя в глаза.

– Настоящего мастера ножа отличает то, что по его движениям ты вообще не угадаешь, когда и откуда он ударит…

Она вдруг вывернулась и неуловимым движением скользнула мне за спину. Лезвие ножа прошуршало мне по коже на шее, насухую подбривая щетину.

– И не поймешь, есть ли у него нож… И сколько их у него.

– Научишь? – стараясь, чтобы голос звучал небрежно, спросил я.

Она самодовольно усмехнулась и, наконец, расслабилась, пряча клинки.

– Ну, если настаиваешь. Надо же как-то коротать дорогу. Думаю, за несколько дней освоишь основные принципы. А большего и не надо. Высшего мастерства достигают единицы. Здесь ведь нужен талант, страсть, упорство… Впрочем, есть и другая причина, по которой мастера ножа не успевают отточить своё искусство.

– Потому что раньше погибают от пули? – усмехнулся я.

– Угу. Или на виселице.

Говоря это, она поморщилась, неосознанным движением потирая шею. И я только сейчас разглядел у неё на горле еще один старый шрам – горизонтальный, будто от петли.

– Ладно, побаловались, и хватит! – проворчал грузный пожилой мужик с родимым пятном на щеке – Кхемед, глава каравана. Формально мы все – и погонщики, и охрана – подчинялись ему.

– Чего расселись-то? Надо ужин сварганить до темноты, а потом – всем спать! Выдвинемся на рассвете, чтобы до Крысиного замка добраться пораньше.

Подойдя к Харулу – тот был за главного уже среди охранников, Кхемед добавил:

– И, может, перед тем, как караулы расставить, прочесать окрестности? Вроде тихо, но, сами знаете, пустоши ленивых наказывают. Колгары что-то нервничают…

– Я проверю, – кивнул Харул.

Я тем временем натянул уже почти просохшую рубаху, поверх надел плотную кожаную безрукавку со шнуровкой на груди. К вечеру заметно похолодало. Ну, хоть дождь, моросивший почти всю дорогу, прекратился.

К общей толпе, суетившейся возле костра, я не подсел – устроился чуть поодаль, взобравшись на одну из повозок с кирпичом.