Хозяйка золушек по вызову

— Конфеты ела, — доложила Лиза, — клубничные.

— У тебя же аллергия на клубнику! — воскликнул Лунный, наконец, глядя на меня.

А я что? Виновато пожала плечами, и уже почти была у двери.

— Что ещё делали? — сквозь зубы спросил начальник, которого я вообще не просила назначать меня нянькой!

— Рисовали, и говорили о сиськах…

Не ребёнок, а провокатор… Уйти далеко по коридору мне не удалось. Догнал и прижал к стене.

— Моя дочь — единственное, что у меня есть ценного, — сказал Лунный, прочно удерживая меня за руки, — и я не позволю причинять ей вред.

— Вред? — возмутилась я, не сопротивляясь от возмущения, — вы сами бросали её без присмотра, даже не замечали, когда она под столом пряталась. И, кстати, насчёт сисек просветила не я. А об аллергии надо предупреждать.

— Папа, а зачем ты держишь Куклу? — услышали мы тонкий голос, и одновременно посмотрели вниз.

Лиза пряталась под журнальным столом, который был поставлен возле дивана в коридоре. У девочки явный талант быть там, где её вообще не ждут. И крайняя степень заброшенности.

— Кто-то сказал «сиськи»?! — услышали мы жизнерадостный голос Димы, и синхронно повернули головы.

Тот, заметив Лизу, возмутился:

— При ребёнке не стесняются! Лизок, вылезай из-под стола, и иди кушать конфеты. Здесь уже ничего интересного не услышишь. Вот только папочку отцепим от его помощницы.

— Кукла — помощница? — переспросила дочь начальника, — понятно. За деньги, значит, тоже со мной была…

Сникнув, девочка пошла обратно в организаторско-дизайнерскую. Лунный угрюмо молчал. А у меня, вообще-то, ноги не железные, уже подкашиваются. Туфли жёстко сдавливали ступни.

Дима, неловко кашлянув, крикнул в открытый кабинет.

— Лиза, детка, мне никто не платит. Я же с тобой общаюсь! Помнишь, обедали вчера вместе?

В ответ в него прилетела банка краски, от которой он едва успел отпрыгнуть.

— И кто воспитывает этого ребёнка? — проворчал заместитель директора, — а, точно. Отборные специалисты! Вот это прогресс! Плеваться, главное, отучили. А то, что краской швыряется — и это вылечат. Коль, давай на рыбалку в выходные?

Начальник, отпустив меня, молча пошёл к дочери. Я только головой покрутила, поправляя парик. После таких сцен, даже искусственные волосы поседеют.

На этаж снова ворвался организатор. Увидев Диму, вцепился в него, как клещ.

— Где ваши экспонаты?! После продажи лотов, будет аукцион. Какая позиция у вашей фирмы?

Дима, очевидно, был не в курсе.

— Я не понял, это благотворительный бал будет, или свингер-вечеринка? Почему я не в курсе? Конечно, я предоставлю все описания любимых позиций фирмы. Только опрос сотрудников проведу. Кукла, быстро, какая твоя любимая позиция? Можно из Кама Сутры любую назвать, им, похоже, просто статистика нужна.

Раздражённо вздохнув, я отодвинула Диму в сторону.

— Позиции должны были прибыть в ящике. Синем, с надписью «Не кантовать». Антиквариат, между прочим.

— Да? — удивлённо переспросил Дима на заднем фоне.

Организатор, посмотрев в панорамное окно вниз, закусил губу.

— Синяя коробка? — уточнил он, постукивая ногой о журнальный столик.

— Синяя, — ответила я, хмурясь.

Вот точно помню, что лично упаковывала эти две вазы, которые пожертвовал Лунный из личной коллекции. Мне их передала Александра Тимофеевна, велела отправить в Экспоцентр, со всеми предосторожностями.

— С надписью «Не кантовать»? — явно тянул время Кирилл.

— Обмотанные крест-накрест вокруг коробки! — рявкнула я, — что с экспонатами?

Кажется, организатор был уже не рад, что поднял этот вопрос.

— Я не уверен, но… это не они?

Жестом он показал на окно, и уже приготовился бежать. Успела перехватить. Чтобы, стоя плечом к плечу, наблюдать, как дорогими вазами, упакованными со всей тщательностью, перекидываются грузчики. Звон, с которым коробка упала на пол, заставил вздрогнуть всех. Девушки, которые всё ещё толпились в центре, пнули коробку дальше, чтобы не мешалась под ногами.

— Антикварные черепки можно продать оптом, — задумчиво сказал организатор, утешающим жестом похлопывая меня по плечу.

Я пошла в кабинет, печатая шаг. На меня с удивлением посмотрели оба Лунных, сидевших рядышком.

— Лиза… прости, пожалуйста, твоя картина ещё продаётся? — спросила я, беря в руки почти высохший рисунок.

Так же быстро высохли и слёзы у девочки.

— Продаётся!

— Отлично! Наше предложение для благотворительного аукциона — абстрактная живопись. Молодой, подающий надежды художник, — сказала я, протягивая ватман организатору. И прошипела, — черепки продать будет сложнее. Как и выплатить компенсацию за порчу имущества, доверенное Экспоцентру, и снабжённое инструкциями по транспортировке.

Кирилл, вляпавшись в не совсем высохшее пятно краски, рисунок взял. И поскорее постарался уйти, пока ему не впарили ещё парочку совсем безнадёжных шедевров.

— Я не буду это надевать! — услышала я за дверью мощный голос Мариночки. Кажется, на что-то жаловалась Диме, — что это за бал такой? Номер присвоили, я уже напряглась. Ещё сказали, что мы лоты на продажу, и танцевать будем в этом!

Выглянув в коридор, я увидела Мариночку, которая потрясала перед лицом Димы миниатюрным в её руках платьем. Вырез, даже со стороны, казался до пупка, а то и ниже.

— Не буду это носить! Мне стыдно, у меня всего много!

Красноречивым жестом, Мариночка провела руками по роскошному телу, которое буйно выпирало со всех сторон даже в закрытом костюме. Дима, проследив за её руками, кивнул, как загипнотизированный.

— Пусть Кукла стесняется. У неё всего мало! А ты… богиня!

Выдохнула. Как на йоге учили. Потом снова — глубокий вдох носом, и быстрый выдох. Повторить. Что за день-то такой? Планировала быстренько уволиться, и заняться нормальной работой. А не скакать на каблуках, уворачиваясь от начальства и знакомясь с богинями.

Пускающий слюни на пышный бюст Мариночки Дима, похоже, медитировал, стеклянными глазами глядя на покачивающееся богатство в декольте.

— Ты чего пыхтишь, как тебя там, Алиса? — поинтересовалась Мариночка, которая не была очарована Димой так, как он ей. И вполне даже адекватно стреляла глазками в сторону Лунного.

Помнила о партийном задании тётушки. Начальника охмурила, да не того, кого надо — прицел, видимо, сбился. Срочно перенастраивалась.

— Это она на мой День Рождения хочет! — сообразила девочка, — конечно, можно! У меня ещё никогда не было такой большой Куклы на празднике.