Храбр

Для контраста автор взялся за «Сорок калик со каликою», былину, стоящую особняком в «киевском цикле». Она дает яркое и богатое на детали описание «каличьего круга», своеобразной паломничьей дружины. В то же время это сугубо рекламный продукт, написанный каликами для прославления высокой нравственности калик, глубокой духовности калик, христианского смирения калик, – и исполненный брезгливого презрения к княжеско-дружинному строю. Как ни странно, даже такой сложносоставной текст не пришлось ломать об колено. Более того, автор тщит себя надеждой, что ему удалось отчасти сохранить бунтарский анархистский дух, присутствующий в «Сорока каликах».

Основные трудности подкрались с другой стороны.

С самого начала было решено, что книга об Илье Урманине должна в доступной и увлекательной форме дать читателям максимум достоверной информации о былинной эпохе. В то же время следовало не переборщить с конкретикой, оставить ряд пробелов, чтобы читателю стало интересно заполнить их самому, обратившись к научной литературе по истории Киевской Руси.

При таких условиях «Храбр» может базироваться только на «конвенционных» источниках, то есть исследованиях, относительно которых в обществе (и сообществе историков) есть достаточное согласие.

Тут-то и началось самое интересное.

Оказалось, что для вящей убедительности автору придется несколько раз соврать! Не исказить факты, но спрессовать время и ввести условно реальные элементы – прямо как в былинах.

Например, уже по этой статье вы могли заметить, что князь основал государственную школу («училище для нарочитой чади» в «Храбре») сразу после осады Херсонеса, т.е. заметно раньше, чем Илья победил Солового. Но вбить в текст информацию о школе было необходимо, она важна для понимания процессов, разворачивавшихся тогда на Руси. Владимир глядел далеко вперед, ему требовалась образованная администрация, а в перспективе он хотел сменить греческое духовенство на русское. Не факт, что первая киевская школа была чисто духовной, полноценная семинария возникла позже, но для краткости автор совместил два события.

Беседа князя с преподобным Леонтием, новым епископом Ростовским, тоже не могла состояться в описанное время – слишком рано. Насчет даты основания кафедры в Ростове данные расходятся, но есть сомнения, что князь говорил даже с предыдущим епископом, отцом Федором. Тем не менее этот разговор автор считает необходимым для текста штрихом. Между прочим, только четвертый епископ сумеет обратить Ростов к вере Христовой. А Леонтий примет мученическую смерть.

Целиком на совести автора подтверждение тезиса «Добрыня крестил Новгород огнем, а Путята мечом» (или наоборот?). Дело в том, что Начальная летопись [7] , а следом за ней Новгородская первая и ПВЛ рисуют вполне мирную картину принятия городом христианства. Версия кроваво-огненного крещения Новгорода отражена в Иоакимовской летописи (вероятно, по устным преданиям). Если верить остальным летописцам, Русь крестилась вяло-равнодушно: ну, князь попросил, мы и того… Жестокая реакция наступит чуть позже – бунты под предводительством волхвов, массовые убийства христиан, карательные акции властей… Но насколько достоверны летописи? Строго говоря, слепо принимать на веру можно лишь один тип документа: официальный межправительственный пакт вроде договора Олега Вещего с греками. И то при условии, что это не позднейшая его перепись! Добавим, что восстание против киевских религиозных новаций вполне в духе Новгорода. И упоминания о волхвах исчезнут лишь через триста лет. И недалек тот век, когда на Руси крестьяне начнут бегать с кольями за «святыми отшельниками», догадываясь, что где сегодня скит, завтра встанет монастырь – добро пожаловать в крепостные.

7

Начальная летопись – древнейший летописный свод, выделенный по материалам Новгородской первой летописи младшего извода виднейшим исследователем русского летописания А.А. Шахматовым. Это общерусская летопись второй половины XI века, служившая источником для ПВЛ работы Нестора. Местом создания Начального свода Шахматов считал Печерский монастырь и датировал его 1093 г. Но он выделил и предшествующий Начальному своду летописный памятник 1070-х годов, созданный монастырским писателем и переводчиком Никоном Великим. Основные выводы Шахматова по истории русского летописания сейчас несколько откорректированы, но в целом не потеряли значения и по сей день.

Выдумка или, если хотите, додумка автора – «киевская застава». Нечто подобное могло существовать, но прямых исторических указаний на это нет. Как и заявлено в тексте, чтобы посовещаться, старшие дружинники должны были гонять «младших» из детинца. Но под боком у такого шебутного князя, как бросивший пить (в смысле, бросивший пить много) Владимир Святославич, любая деловая встреча рисковала привлечь его внимание и деятельное участие. От князя прятались, вопрос – куда.

Взят с потолка термин «ловцы». Надо было как-то их назвать, и это слово показалось автору наиболее адекватным.

Невнимательный или предвзятый читатель «Храбра» может назвать преувеличенной роль варягов в описываемых событиях. Но если присмотреться, она такой лишь кажется. Варягов вроде бы много, однако все они давно и прочно обрусели. Это «наши варяги». Их влияние на культуру и фенотип русов заметно только на севере, в районе Новгорода и Старой Ладоги. Хотя, если уж резать правду-матку, тот же князь Владимир по жизни демонстрировал типично викингские закидоны – тащил под себя всё самое красивое, дорогое, престижное и раззолоченное, включая античные статуи, греческую принцессу Анну и православную веру.

Наконец, для тех, кто не интересовался раньше криптозоологией, останется спорной прямолинейная трактовка образа Соловья-разбойника.

В остальном «Храбр» базируется, как и говорилось, на строго конвенционных источниках, выдержавших проверку временем, но еще не устаревших. Хозяйственные отношения и государственное строительство у русов даны по монографии «Киевская Русь» академика Б.Д. Грекова. Духовная составляющая – по «Истории русской церкви» видного советского религиоведа академика Н.М. Никольского. Фактически это учебники университетского уровня, служившие «основополагающими» много десятилетий (лично для меня отдельная ценность обоих авторов в том, что они занимали высокие посты в советской научной иерархии, но сформировались как ученые еще в царское время). Общая атмосфера и все детали отношений Руси с Византией (в частности, эпизод бунта Георгия Цулы) почерпнуты из сборника текстов выдающегося русского византиста академика Г.Г. Литаврина «Византия, Болгария, Древняя Русь».

Это очень разные книги. Монография Грекова – обстоятельная, тяжеловесная, вдобавок еще и полемичная, набитая информацией под завязку. «История русской церкви» читается как приключенческий роман – ну, такая лихая история у русской церкви. Сборник Литаврина можно открывать с любого места, читать задом наперед, там даже не всегда поймешь, что интересней, основной текст или сноски. Кстати, именно византист Литаврин уделяет много внимания варягам – ведь они попадали в Византию через Русь.

Захотите – посмотрите сами.

3. Исторические анекдоты

Неожиданная подача материала, новый угол зрения, раскапывание малоизвестных подробностей – стандартный набор автора, пишущего книгу, претендующую на «открытие» или «свежий взгляд».

Проект «Храбр» открытиями похвастаться не может. Мы просто взяли множество давно известных фактов и вывалили их на читателя в таком же темпе, в каком их воспринимал житель Киевской Руси. «Храбр» претендует не на свежий взгляд, а на погружение в атмосферу того времени.

Главный инструмент погружения – язык книги.

Словарный запас героев и самого автора намеренно урезан. Из текста вычищены термины, понятия и иноязычные заимствования, нехарактерные для Руси тех лет (хочется надеяться, что если не все до единого, то большинство). Вы не найдете в «Храбре» даже слова «лошадь» – тюркское «алоша» еще не успело войти в обиход.

Напротив, введены слова, вышедшие из употребления или замененные неологизмами. Автор старался, чтобы их не набралось слишком много. Смысл должен легко вскрываться интуитивно. Если стрелы носят в «туле», понятно ведь, что это колчан. Но «колчанов» тогда не было. Как и «богатырей».

Зато тогда была «задница». Цитируем Русскую Правду: «Аже смерд умреть без детии то задницю князю». Да, вы верно догадались – речь идет о движимом и недвижимом имуществе, отходившем князю по смерти бездетного смерда. Так что «отбить себе всю задницу о седло» персонаж «Храбра» не сможет, даже если очень захочет.

Пришлось отказаться от оборотов «встал рядом», «ехали рядом» – сейчас увидите почему.

Слов, сохранившихся до наших дней, но поменявших значение, немало. Скажем, под «людьми» тогда однозначно понимали свободных. Некоторые определения, касающиеся социального статуса жителей Киевской Руси, до сих пор предмет дискуссии, но в общих чертах расклад следующий. Люди – свободные общинники (они же «рать»). Смерды принадлежат боярину или князю. Холоп – раб, возможно, добровольный и временный (как тиун или ключник). Рядовичи трудятся по «ряду», т.е. найму. Закупы – за долги. Есть «изгои», те, кто выпал из схемы, – изгоем равно может стать купец-банкрот и княжич, оставшийся без удела (позже в страту изгоев попадут неграмотные поповичи). Челядь – обобщенное название тех, кто в услужении у кого-то.