Храм любви

— Ничего, научишься, — ответил Берни. — Тем более что Джуниор быстро выйдет из младенческого возраста. Так приедешь?

Грейс замялась.

— А где состоится церемония?

— Так и знал, что ты спросишь! — ворчливо произнес Берни. — На острове, у Теда и Кэрол. — Речь шла об их отце и его второй жене, которые проживали на острове Мэй. — Грейс, ну сама подумай, разве не пора вам с Тедом наконец зарыть топор войны? Тем более что уже растет новое поколение Кэмпбеллов!

Она должна была согласиться. Иначе Берни обидится. В детстве Грейс боготворила старшего брата, потом это чувство сменилось уважением. И хотя она почти не виделась с Тришей, женой Берни, к той тоже испытывала искреннюю симпатию. Триша едва не потеряла ребенка, находясь на четвертом месяце беременности, в результате им с Берни пришлось временно отказаться от переезда в Шотландию. И Грейс прекрасно понимала, как дорог сынишка Трише и Берни.

Что страшного, если церемония крещения пройдет на острове Мэй? Разумеется, она, Грейс, сумеет остаться в рамках приличий, общаясь с отцом, от которого в прочее время бегает как от чумы.

Но не успела она открыть рот, как Берни добавил:

— Существует еще одна причина, из-за которой я жду твоего приезда. Мы попросили Нила стать крестным отцом нашего Джуниора. Ты ведь знаешь, о ком я говорю? Нил Хелнер, мой старый школьный друг.

От лица Грейс сразу отлила краска, сердце молотом застучало в груди, пальцы судорожно впились в телефонную трубку.

Тем временем ничего не подозревающий Берни продолжил:

— Кажется, вы с Нилом не встречались... хотя это очень странно, ведь я знаю его с двенадцати лет. Ну да ничего, заодно и познакомитесь. Нил отличный парень, думаю, вы с ним поладите.

Тут Берни ошибался. Однажды Грейс уже встретилась с Нилом, и поладить им не удалось. Впрочем, разуверять брата она не стала. Некоторые секреты лучше держать при себе. Особенно, если они касаются интимной близости с Нилом Хелнером.

Плохо только, что сохранение тайны влечет за собой необходимость лгать, грустно подумала Грейс. Она не собиралась приближаться к Нилу больше, чем на десять миль, но брату сказать об этом не могла.

— Грейс? Ты где? Почему замолчала?

Наконец ей удалось собраться с мыслями. Нужно как-то вывернуться из этой истории, следовательно, придется соврать. Иного выхода нет.

— Прости, Берни, — произнесла Грейс, стараясь говорить как можно убедительнее, — но я не смогу приехать, времени в обрез. До острова путь неблизкий, а у меня в начале июля выставка в галерее Джима Бредфорда. Ты ведь понимаешь, как много это значит для меня.

— В галерее Бредфорда? Замечательно. Ты делаешь успехи.

Сама Грейс не была в этом уверена. Но не начинать же сейчас дискуссию о творческом застое!

— Мне выставили условие: к концу июня галерея должна получить двадцать моих картин. Поездка на остров займет дня три-четыре, а это сейчас для меня недопустимая роскошь.

На другом конце провода наступила тишина. После некоторой паузы Берни произнес тоном, который Грейс редко доводилось слышать от него:

— Ты ничего не скрываешь от меня, сестренка? Может, все-таки причиной твоего отказа является Тед? Конечно, я понимаю, его трудно назвать идеальным отцом...

— Нет, дело не в нем, — твердо произнесла Грейс, радуясь, что хотя бы сейчас говорит правду. — Выставка очень важна для меня. Благодаря ей я надеюсь сделать себе имя. Альтернативой являются безвестность и забвение. Я слишком много работала в течение двенадцати лет, чтобы сейчас упустить такой шанс. Пойми, я наконец смогу вынырнуть на поверхность!

Грейс сказала это и вздрогнула. Как раз двенадцать лет назад она встретила Нила в школе искусств.

— Мне очень жаль, что я не приеду. Но... главное ведь в том, что я люблю Джуниора, верно?

— Триша очень расстроится.

— Ты тоже, судя по твоему голосу.

— Да... Тебя и на нашей свадьбе не было...

Разумеется, ведь Нил был там свидетелем со стороны жениха.

Выругавшись про себя, Грейс сказала:

— Как только выставка закроется, я обязательно навещу вас. Если после всего вы еще захотите со мной разговаривать.

— Брось, тебе прекрасно известно, что мы не такие. Знаешь что? Давай я оплачу тебе самолет? Тогда все путешествие займет один день.

— Но я и так должна тебе кучу денег. Мне не хотелось бы увеличивать эту сумму.

— И не нужно. Считай, что это подарок. Никаких финансовых обязательств.

— Нет, Берни, я больше не могу брать у тебя деньги... просто не могу!

Наступила еще одна напряженная пауза. Затем Берни произнес:

— В таком случае тебе придется принять титул отсутствующей крестной. Потому что мы не хотим приглашать никого, кроме тебя.

Глаза Грейс защипало от слез. В свое время ее мать бросила семью. Сама она тогда была совсем крошкой, и ее отец сделал все возможное, чтобы подавить в ней — своей единственной дочери — все родственные импульсы. Одновременно он открыто демонстрировал любовь ко второму своему сыну, Мику. Грейс и Мик — близнецы, но в настоящее время почти не общались. Единственной опорой и защитой для Грейс в детстве был Берни, даже несмотря на долгие периоды отсутствия в связи с пребыванием в интернате. Ей сейчас, как и всегда, очень не хотелось разочаровывать брата. Однако Нил так сильно унизил ее в номере отеля «Баркли»... Разве можно после такоговстретиться с этим человеком вновь? Это даже не подлежит обсуждению. Нет и нет!

— Э-э... сколько Джуниор весит сейчас? — немного невпопад спросила Грейс. — А Триша по-прежнему не высыпается?

Берни с готовностью принялся рассказывать о жене и сынишке, которых просто обожал. В свою очередь Грейс поведала подробности заключенного с галереей контракта и похвасталась успехами, достигнутыми в саду и огороде. Наконец, к ее огромному облегчению, Берни попрощался. Услышав в трубке короткие гудки, Грейс медленно положила ее на телефонный аппарат.

Ей вновь удалось избежать встречи с Нилом Хелнером, но слишком высокой ценой. Она чувствовала, что в глубине ее души нарастает возмущение.

Но против кого? Против Нила? Или против той, кем была она сама двенадцать лет назад — юной, впечатлительной и ранимой девушкой?

Тогда, в студенческой аудитории, она едва выдержала, пока Нил неспешно оглядывал ее. Сердце Грейс билось как сумасшедшее. Она знала, что предстало перед взором Нила: ее стриженые волосы, кончики которых были выкрашены в оранжевый цвет, изощренный макияж и вызывающего вида, расшитый бисером кожаный костюм — жакет и мини-юбка. Все вместе взятое намекало на сексуальность, которую в действительности Грейс пока в себе не ощущала.

Едва ли не впервые она пожалела, что, поддавшись влиянию однокурсниц, начала одеваться подобным образом.

Словно догадавшись, о чем Грейс думает, Нил произнес с усмешкой:

— Значит, изучаете изобразительное искусство? По-моему, вы сами как картинка!

Грейс многозначительно взглянула на его строгий деловой костюм и безупречный галстук.

— У вас одна униформа, у меня другая. Ваша более забавна.

— Неважно, как мы одеваемся, главное, что скрываем внутри.

— То есть без одежды мы практически одинаковы?