Храм Миллионов Лет

— Ваш план был глуп!

— Однако он казался вам исполнимым.

— Уходите отсюда!

— Готовьтесь к отплытию.

— Я знаю, что мне делать.

Носитель сандалий и личный секретарь Рамзеса, Амени был скорее другом его детства. Он верно служил правителю, разделяя его неспокойную судьбу. Маленький, тонкий, худой, с редкими, несмотря на юный возраст, волосами, он был, однако, неутомимым работником, а не только писцом, постоянно склонившимся над административными бумагами, из которых он отбирал самое важное, чтобы Рамзес был правильно информирован. Амени совсем не был амбициозен, но не терпел малейшей неточности в работе двадцати служащих, за которых нес ответственность. Строгость и дисциплина были для него священны.

Хотя Амени не понимал людей, подобных Серраманне, но признал, что тот показал себя наилучшим образом, защищая Рамзеса от напавшего грека. Его удивила реакция друга: очень спокойный, будущий фараон попросил объяснить ему в деталях устройство государства, его деление на административные части и их взаимодействие.

Серраманна доложил Амени о прибытии Шенара как раз во время изучения реформы устаревших законов об использовании общественных источников. Личный секретарь правителя был раздражен, этот визит помешал им.

— Не принимай его, — посоветовал Амени Рамзесу.

— Шенар мой брат.

— Это интриган, ищущий лишь свою личную выгоду.

— Мне кажется, что его необходимо выслушать.

Рамзес принял своего брата в саду, где, кажется, спал в тени смоковницы лев, в то время как пес грыз кость.

— Мне кажется, что тебя охраняют лучше, чем Сети! — удивился Шенар. — Приблизиться к тебе почти невозможно.

— Тебе неизвестно, что греки пытались проникнуть во дворец с бесчестными намерениями?

— Мне об этом неизвестно, но я готов назвать тебе имя главы заговора.

— Как ты узнал его, возлюбленный брат?

— Менелас пытался подкупить меня.

— Что он предложил тебе?

— Завладеть троном.

— И ты отказался…

— Я люблю власть, Рамзес, но мне известны границы и я не собираюсь их переходить. Именно ты будущий фараон, надо уважать волю нашего отца.

— Зачем Менеласу идти на такой риск?

— Для него Египет — тюрьма, а желание вернуться в Лакедемон в сопровождении Елены заставило его потерять разум. Он убежден, что это ты удерживаешь его жену. Моя роль заключалась в том, чтобы сослать тебя в оазис, освободить ее и дать ему разрешение уехать.

— Елене предоставлена полная свобода.

— В глазах грека это невероятно. Он верит лишь, что ее насильно удерживает мужчина.

— Он до такой степени глуп?

— Менелас упрям и опасен. Он действует как греческий герой.

— Что ты мне посоветуешь?

— Учитывая его непростительную ошибку, немедленно вышли его.

7

Поэт Гомер обитал в просторном жилище недалеко от царского дворца. В его распоряжении были повар, служанка и садовник, а также у него был подвал с кувшинами, полными вином из Дельты, в которое он добавлял анис и кориандр. Он почти не выходил из своего сада, где самым ценным деревом был лимон, целительный для его дыхания.

Гомер, умащенный оливковым маслом, с удовольствием курил листья шалфея через трубку, головка которой была сделана из большой раковины улитки. Часто поэт, с черно-белым котом по имени Гектор на коленях, диктовал стихи Илиады или Амени, или писцу, которого присылал личный секретарь Рамзеса.

Визит правителя обрадовал поэта, повар принес критскую амфору с узким горлом, из которого вино вытекало тонкой ароматной освежающей струйкой. Под навесом на четырех столбах из акации, покрытым пальмовыми ветвями, жара была вполне выносима.

— Вот что может облегчить мои страдания! — провозгласил Гомер, правильное прорезанное морщинами лицо которого украшала длинная белая борода. — Бывают ли у вас грозы, как в Греции?

— Бог Сет иногда насылает ужасные грозы, — ответил Рамзес. — Небо покрывается темными тучами, сверкают вспышки, падают молнии, гремит гром, вода наполняет высохшие русла, и потоки низвергаются, захватывая много камней. Страх наполняет сердца, некоторым кажется, что стране придет конец.

— Разве Сети не носил имя Сета?

— Для меня это долгое время оставалось загадкой, как фараон решился связать себя с богом-убийцей Осириса? Я понял, что он подчинил силу Сета, бесконечную мощь неба, и использовал ее, чтобы установить гармонию, а не сеять смуту.

— Странная страна этот Египет! Как же вы боретесь со сгущающимися тучами?

— Эхо произошедшего донеслось и до этого сада?

— У меня отсутствует зрение, но слух у меня превосходный!

— Так вам известно, что ваши соотечественники пытались уничтожить меня?

— Позавчера я сложил стих:

Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом благородным! Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных! Воинов, знающих стыд, избавляется больше,чем гибнет; Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!

— Уж не предсказываете ли вы?

— Я не сомневаюсь в вашей вежливости, но вряд ли старый безобидный грек должен советовать будущему фараону.

Рамзес улыбнулся. Ему нравилась прямота и откровенность Гомера.

— Как вы думаете, нападающие действовали по своему желанию или приказу Менеласа?

— Вы плохо знаете греков! Плести заговоры — их любимая забава. Менеласу нужна Елена, а вы ее прячете. Единственное решение — насилие.

— Оно потерпело неудачу.

— Менелас туп, он, не колеблясь, объявит вам войну внутри вашей же страны, не думая о последствиях.

— Что вы мне советуете?

— Отослать его в Грецию, вместе с Еленой.

— Но она отказывается!

— Хотя и против своей воли, но эта женщина послужила причиной несчастий и смерти. Стремиться изменить ход судьбы нелепо.

— Она свободна в выборе страны, где желает жить.

— Я вас предупредил. Ах да, не забудьте приказать прислать мне новый папирус и лучшего оливкового масла.

Держался седовласый поэт свободно и немного дерзко, но Рамзес предпочитал такое общение льстивым речам придворных.

Когда Рамзес вошел в двери дворцового крыла, в котором жил, к нему сразу направился Амени. Эта поспешность не соответствовала ему.

— Что случилось?

— Менелас… Этот Менелас!

— Что он сделал?