Храм океанов

Повелитель, мчась впереди, правил дракона к серым дымкам, поднимающимся между лесистыми холмами. Разгоняясь, он снизился почти до самых вершин, промелькнув над кострами со стремительностью брошенного камня.

Разумеется, Повелитель Драконов в любой миг и в любом месте мог узнать все, что происходило даже в самом дальнем уголке его угодий, и отдать приказ любому из бесчисленных слуг – однако он предпочитал видеть все лично, а не воспринимать издалека чужими глазами. Здесь, в трех днях пешего пути, по берегам мелкого ручейка, поселились одичавшие смертные. К удивлению бога, что ни год – несколько глупых двуногих сбегали от сытной, безопасной жизни под его властью в окружающие леса и пытались как-то уцелеть во враждебном мире. Большинство из них, разумеется, не переживало первой же зимы, многие – отощавшие, грязные и больные – уже осенью пытались пробраться обратно к своим гнездам, пугая бывших сотоварищей изможденным видом. Казалось бы – одно это должно было отбить у рабов желание соваться в леса. И тем не менее, что ни весна – находились очередные беглецы.

Повелитель Драконов не пытался вернуть одичавших рабов. Больше того, он приказал скармливать вернувшихся двуногих ящерам. Бог очень опасался, что слабые умом беглецы испортят ему породу смертных, и слуги начнут глупеть. К тому же, у обитателей здешней стоянки иногда обнаруживались забавные находки, которые Дракон потом использовал уже у себя в гнездовье. Так, именно дикари придумали кипятить воду раскаленными камнями или укрывать свою нежную гладкую кожу, с которой невозможно продираться через густые заросли, шкурами съеденных зверьков.

Проблема питания двуногих рукастых слуг, имеющих слабые зубы морского хищника и брюхо травоядного, была общей проблемой для всех богов. На растительной пище смертные быстро стирали зубы до пеньков, и вполне здоровые сильные экземпляры приходили в негодность. Кормить большие стада мясом выходило слишком хлопотно, отказываться же от умной и работящей породы тоже не хотелось. Кипячение еды в чанах оказалось великолепной находкой. Даже самые крепкие зерна, будучи запаренными на ночь, наутро быстро и легко поедались слугами – зубы при этом сохранялись, мяса расходовалось немного. Бог полагал, что теперь срок жизни рабов увеличится вдвое, и примерно на столько же можно будет увеличить их поголовье без трудностей с едой.

Что до шкур – нуары, которым было приказано опробовать штаны и куртки первыми, оказались настолько довольны, что теперь шили себе их сами, без напоминаний хозяина. А примеру стражей богов почти сразу последовали и простые смертные.

Повелитель промчался над стойбищем, развернулся, пронесся снова, потом в третий раз – но ничего интересного на сей раз не заметил, и его ящер начал набирать высоту. Теперь их путь лежал на север – туда, где в расселине между изломанными скалами спряталась влажная, бессточная низина, далеко вокруг распространявшая запах кислятины и гниения. Именно здесь, на Болотной тропе, пробитой от ближнего леса в низину, несколько дней назад бог впервые заметил Шеньшуна и пожелал забрать юного нуара с собой.

Возле Серой топи Повелитель Драконов не стал даже снижаться – сделал лишь несколько кругов под самыми облаками, убедился, что по тропе исправно двигается вереница громадных большебрюхих жрунов и нагруженных влажными травяными кипами спинозубов, и резко накренил ящера, поворачивая на юг.

Несколько взмахов крыльями, две задержки в тихих местах с медленным подъемом кругами на подоблачную высоту – и вот они уже промчались над просекой, что тянулась от текущей с пологих гор речушки к знойной, но безводной луговине между песчаными холмами, ощетинившимися сосновым бором.

Своим могучим разумом, неодолимой волей бог мог легко заставить лес расступиться, траву – убрать свои корни, кустарник – скрепить склоны. Но подчинить себе мертвую землю и песок Повелитель Драконов, увы, был не в силах. И потому оросительную канаву приходилось рыть медлительному могучему клюворылу, выгребавшему на стороны песок вместе с дерном и камнями, а вот выкладывать влажной глиной, которая не даст живительной влаге уходить в глубину, и мостить камнями, которые помешают потоку размывать саму глину, – все это приходилось делать смертным слугам, просто руками и ногами. Несколько десятков рабов трудились здесь, несколько десятков – по другую сторону холма, добывая глину и укладывая ее на спинозубов, которые и перетаскивали груз с места на место. За порядком следили два нуара. Один командовал глупыми ящерами, второй приглядывал за смертными, дабы не отлынивали от работы, и следил, чтобы те ничего не перепутали.

Шеньшун уловил в мыслях бога слабое удивление тому, как неожиданно перекручивается судьба разнообразных созданий и изобретений. Двуногие голокожие смертные, придуманные для работы на океанском мелководье – из-за сообразительности, удачных рук и всеядности неожиданно оказались востребованы практически во всех краях земли. Нуары, созданные всего лишь для защиты богов в дни слабости и потому наделенные способностями повелевать зверьми и растениями, – вдруг понадобились везде и всюду, поскольку могли заменить богов на нудных, но необходимых работах, вместо них отдавая приказы, которых никто не мог ослушаться...

И наоборот, самые продуманные, многообещающие замыслы, вроде громадного непобедимого жруна, что должен был истребить расплодившихся хищников, или длинношеего кроноеда, способного поднять голову на высоту в два дерева, – все эти изобретения оказались бесполезны. Огромный и страшный, но шумный и неуклюжий жрун в результате мог охотиться только на падаль – прочие враги от него успевали скрыться, а шея кроноеда получилась столь слабой, что вместо строительных камней еле поднимала саму себя. В итоге жрун всего лишь вычищал леса от крупных разлагающихся туш, опорожняя брюхо в заделах для новой рассады, а кроноед щипал недоступную прочей скотине листву, чтобы потом кормить собранной пищей работящих, но малоротых спинозубов и клюворылов...

«И почему у самых востребованных в работе животных всегда обнаруживаются такие сложности с жеванием еды? – уже чуть не в голос возмутился Повелитель Драконов. – Помнится, еще ни одному ученому не удалось совместить и то, и другое в одном слуге! Кто хорошо трудится – всегда плохо ест. Или наоборот».

Его ящер подтянул крылья, отворачивая к солнцу, дракон Шеньшуна накренился следом, тоже скользя по воздуху к темно-зеленому холму у горизонта. В лицо ударил плотный и холодный встречный ветер, заставив нуара прищуриться, а когда напор стих и ящер снова раскинул крылья, замедляя полет перед посадкой, – они оказались уже возле Родильного древа.

– Противно, но быстро, – пробормотал страж, осознавая, что всего за несколько вздохов оставил позади расстояние почти в полный день пешего пути. Увидев, как повелитель медленно соскальзывает с шеи своего дракона, Шеньшун торопливо спрыгнул, поправил меч, подбежал к богу и тут же замер, вдруг оказавшись глаза в глаза с властелином окрестных земель.

«Найди мне кленовое семечко!» – четко и ясно прозвучало прямо в голове нуара.

На миг в сознании Шеньшуна промелькнуло сомнение: имеет ли он, страж, право покидать господина, и возможно ли найти семя дерева сейчас, в самом разгаре лета, и... Но бесконечные колебания и вопросы были тут же сметены волей бога, и нуар лишь послушно склонил голову:

– Да, повелитель.

Бог, отвернувшись, с легким шелестом заскользил по песку к многочисленным ивовым шатрам, разбросанным по сторонам от толстого ствола Родильного древа, а Шеньшун, проводив его взглядом, зачесал в затылке, гадая, как исполнить неожиданный приказ.

Где взять семя клена в разгаре лета?

Глава вторая

Нуар огляделся. Драконы, оставшись без седоков, уже спешили на четвереньках к текущему под корни Древа ручейку. Чуть дальше, за ухоженным руслом, поднимались скалы, прикрытые тут и там пышными зелеными листьями. Между скалами, накрывая от края до края широкую, в несколько шагов, расселину, густо плелась лоза. Видимо – там скрывался дом ученика бога, берегущего Родильное древо и его слуг.