Храни меня, любовь
Шрифт:
По щекам Лоры снова ползли слезы, как дождевые червяки, как… Она так ненавидела себя за проявленную уже второй раз слабость! «Я сильная, — напоминала она себе, — я сильная. Я должна быть сильной, иначе меня раздавят. Вот этот человек и все, кто рядом с ним и со мной, они только и ждут момента моей слабости, чтобы лишить меня воли, превратить меня в подобие себя».
— Я сильная Лора, — едва слышно прошептала она, стараясь не смотреть в его сторону. Его улыбка сияла в темноте, не давая ей покоя.
Она долго лежала в темноте и не могла расслабиться и заснуть, пока он не вздохнул во сне
Когда за Димой закрылась дверь, Тоня повернулась к Шерри.
— Ну, — сказала она. — Рассказывай. Я весь вечер была как на иголках…
Почему? — скорчила Шерри удивленную рожицу. — Тонь, уже три часа… Завтра на работу. Я же тебя не спрашиваю, что за отношения связывают тебя с этим милым парнем… Кстати, он правда милый.
Она чмокнула Тоню в щеку и исчезла в ванной. Оттуда доносился плеск воды и тихое пение.
Тоня толкнула дверь. Она, как и ожидалось, была закрыта на задвижку.
— Шурка, открой!
— И никакого нрава на интимное времяпровождение, — вздохнула Шерри, открывая дверь.
Она чистила зубы, поэтому получилось у нее — «и ниаоо аа а…», но Тоня поняла.
— Никакого, — мрачно кивнула она. — Колись. Отчего ты так возрадовалась?
Шерри засмеялась:
— Тебе не нравится, когда я источаю флюиды несчастья. Тебе не нравится, когда я смеюсь и радуюсь. Ты непостоянна в желаниях.
— Да радуйся себе на здоровье, только удовлетвори любопытство-то, — отозвалась Тоня.
— А любопытной Антонине… Блин, ну и что мне делать-таки с фингалом?
— Замазать тональным кремом, — машинально посоветовала Тоня.
— Ага, я пробовала, — сказала Шерри, внимательно рассматривая свой синяк. — Он еще безобразнее становится…
— Ну, очки…
— И прямиком в фешенебельный ресторан, — фыркнула Шерри. — Матрица форевер.
— Да там все как из матрицы, в ресторане…
До Тони наконец дошел смысл фразы.
— Погоди… А в какой это ты ресторан намылилась? Неужели и правда снова это «мачо» проявилось?
— Какое? Бравин? Да он сдохнет от жадности по дороге к ресторану, — рассмеялась Шерри.
«Ну, все интереснее и интереснее становится, — подумалось Тоне. — Значит, это не Бравин вновь нарушил наш девический покой, уже хорошо. Хотя с Шуркиными вкусами не думаю и не надеюсь, что новое увлечение окажется более приличным…»
— Тогда кто?
— Тонь, не приставай, да?
— Нет уж. Говори. Кто?
Она закрыла дверь.
— Не выйдешь, пока не скажешь.
— Тонь…
— Я уже знаешь сколько лет гордо ношу это имя?
— Да столько и не живут, — хихикнула Шерри.
— Заплатишь за неуместные шуточки… Говори, кто он?
— Тонь, а если я сглажу?
— Что? — удивилась Тоня. — Что ты сделаешь?
— Сглажу, — совершенно серьезно сказала Шерри. — Я скажу тебе все, и мне ужасно хочется тебе рассказать, прямо рвется из меня, но… Вот я тебе поведаю, поделюсь с тобой, а он исчезнет. Какая-нибудь тварь ведьмаческая подслушает — и конец моему хрупкому счастьицу…
Тоня хотела сказать — говори шепотом, чтоб не услышали, но в глазах Шерри было
столько страха, что она и сама прониклась этим священным ужасом, даже оглянулась.— Ладно. Но я тоже тебе ничего не скажу.
— А и не надо, — улыбнулась Шерри. — У вас обоих и так все на лице было написано… Хочу остаться, и глупая девица Шерри только мешается под ногами. Я даже побаивалась, что меня сейчас колеса вашей любви раздавят ненароком…
— Ах ты! — шутливо возмутилась Тоня и даже схватила полотенце.
— Не надо, второй фингал будет уже совершенно лишним в моем завтрашнем вечернем прикиде! — закричала Шерри, прикрывая лицо руками.
— Очень даже будет кстати! Введешь новую моду на симметричные фингалы!
— Не хочу! Пусть сами моды свои вводят!
— Пускай вводят, — легко согласилась Тоня. — Шурка, а он… Он правда на меня особенно смотрел, да?
— Особенно, — кивнула Шерри и лукаво улыбнулась. — С плохо скрытым отвращением. Специально сюда притащился, чтобы на тебя так вот посмотреть…
Топя вздохнула.
— Знала бы ты, как я себя весь вечер стеснялась, — призналась она. — Он такой умный. Красивый. А я…
— Продавщица, — тихо, почти шепотом отозвалась Шерри грустно. — Он — такой прекрасный. Принц из сказки. И глаза… Тонька, я никогда таких глаз не видела в жизни! Точно там все. Как, помнишь, мы пьесу смотрели? «Лишь бы на меня смотрели твои глаза…» Пожар и Мрак, в общем. И — утонуть там можно запросто. И плакать хочется и смеяться, а душа с этим согласна. Полностью. И только голосок внутри мерзкий — ты для него только развлечение. Девочка из магазина. На тебе эта печать — разве ты в силах что-то изменить? Лучше бы ты не открывала эту дверь. Кто знает, чем это обернется? Сказать можно все — как ты бросила в запальчивости, что готова и жизнью заплатить… Но — разве оно стоит того? Стань же собой прежней. Ни к чему тебе все это… Смотри на жизнь проще. Разве это не будет справедливым — сделать развлечение из пего, опередить его, разве так — не лучше для тебя, глупая Шерри?
Ей даже плакать захотелось. И Тоня поняла это, коротко вздохнула, обняла за плечи, притянула к себе.
— Ну, ты что?
— Так, — выдохнула коротко Шерри. — Тонь, почему мы с тобой такие несчастные?
— Несчастные? — удивленно переспросила Тоня. — Почему мы с тобой несчастные-то? Вот, сидим в ванной. Разговариваем. Где-то там ангелы за нами наблюдают и улыбаются. Слушай…
Она вспомнила про сегодняшнее приключение и даже всплеснула руками.
— Я сегодня в церкви была. Мне так плохо было, потому что у Пашки нелады со здоровьем, и мама стареет, и я себе казалась такой несчастной, что хоть к реке беги срочно!
— Господи, — испугалась Шерри. — С Пашкой-то что?
— Подозрение на туберкулез, — сразу помрачнела Тоня. — Мама обещала его к врачу отвести хорошему. Еще из папиных знакомых. И Дима обещал…
— Тоня, а откуда взялось это подозрение?
— Фтизиатр сказала…
— О, эти… — презрительно махнула рукой Шерри. — Слушай, к нам же ходит одна врачиха! Помнишь, старая такая, мы над ней еще посмеивались? Ей уже лет восемьдесят с хвостиком, а она все косметику затаривает!
— Помню, только я над ней не смеялась, я ей завидовала, если честно…