Хранитель меча

— Мои приятели и я время от времени устраиваем скачки по пересеченной местности, — Гэйлон поднял взгляд от доски. — Похоже, мне еще не по силам тягаться с вами в рейстике, но, может быть, вы дадите мне шанс побить вас в скачках.

— Вряд ли это будет справедливо, ваше величество. Против магеранца ваши кони почти не имеют шансов.

— Не спешите считать победы, барон. У меня есть одна гнедая кобыла, которая быстра как ветер, к тому же у нас больше опыта в скачках по снегу. Разумеется, в этих состязаниях предусмотрены призовые деньги, но мы с вами могли бы одновременно поставить на кон что-нибудь свое. Что бы вы могли посчитать достойным внимания, барон?

Седвин позволил себе тонко улыбнуться:

— Существует только одна вещь, за которую я готов выйти на старт.

— Что же это за вещь?

— Общество королевы Джессмин на пути в Занкос.

Впервые за все время барон почувствовал опасность. Лицо Гэйлона стало неподвижным, а в сером камне, вставленном в золотой перстень, мелькнула синеватая искра. Но это продолжалось всего несколько мгновений.

— Согласен, — кивнул король. — Однако окончательное решение должно остаться за Джессмин.

— Безусловно, милорд, — пробормотал барон и указал на доску. — Снова ваш ход, ваше величество.

— Вы хотели видеть меня, мой господин? — спросила Джессмин, стараясь спрятать свое беспричинное, как ей казалось, раздражение.

Король сидел в своей спальне один, низко склонившись над доской для рейстика, установленной на маленьком столике возле очага. Пустые тарелки на подносе свидетельствовали, что наконец-то у него появился хоть какой-то аппетит.

— Да, моя леди, — Гэйлон медленно повернулся к ней.

Джессмин нахмурилась.

— Что это ты сделал с собой?

— Я сбрил бороду… — Гэйлон потер подбородок тыльной стороной руки. —

Я носил бороду довольно долгое время.

Очень долгое. Гладко выбритое лицо сделало его снова похожим на мальчишку, каким он когда-то был. Джессмин вспомнила свое детство, вспомнила свет, смех, цветы…

— Тебе… очень идет, — негромко сказала Джессмин.

— Все леди на юге думают приблизительно так же, во всяком случае, так мне сказал барон, — Гэйлон вскочил с кресла и пошел ей навстречу через комнату. — Барон совершенно очаровал тебя.

Джессмин в тревоге сделала крошечный шаг обратно к дверям.

— Он очень обходителен.

— Джессмин… тебе было нелегко здесь. — Гэйлон приближался. — Я… я был не очень хорошим мужем. Может быть, мне удастся это как-то исправить.

Он протянул руку чтобы коснуться ее щеки, и Джессмин едва совладала с приступом паники. Она постоянно чувствовала его любовь, но он так редко прикасался к ней и так редко выражал свои чувства открыто, несмотря на то что Джессмин жаждала этого. Теперь же его близость отчего-то испугала королеву и рассердила ее.

— Может быть, проведем эту ночь вместе? — прошептал Гэйлон и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она почувствовала идущий от него крепкий запах бренди и отпрянула.

Он не был так нежен в тот первый, единственный раз. Тогда он просто взял что хотел и оставил ее одну.

Джессмин догадывалась, что у него были свои причины вести себя подобным образом. Не иначе как стремительный барон-южанин вызвал в сердце Гэйлона эту резкую перемену, и горечь, прозвучавшая в ее коротком ответе, удивила саму Джессмин.

— Нет.

— Нет?!

— Я ваша жена, милорд, но вам потребуется приложить немало усилий, чтобы снова сделать меня вашей любовницей, — Джессмин отвечала, не поднимая на него глаз. — Кроме того, вам необходимо отдохнуть, чтобы выиграть ваши скачки.

Джессмин отошла к самым дверям и добавила, взявшись за ручку:

— Впрочем, я уже решила. Если барон выиграет, я поеду с ним в Занкос.

Гэйлон ничего не ответил, и Джессмин вышла в коридор, оставив своего супруга в одиночестве.

В последние два дня король был в прескверном расположении духа, и его приятели старались держаться от него подальше.

Арлин увидел короля в длинном проходе между стойлами, где Гэйлон расхаживал по засыпанному соломой полу и выговаривал главному конюху Луке.

— Ее надо было подковать на прошлой неделе, — ворчал Гэйлон. — Если она захромает, кто поможет мне…

Конюх ответил ему гримасой, обнажив свои зубы, некогда острые и ровные, а теперь изрядно сточившиеся.

— Почему бы не поставить под седло серого в яблоках, сир? Он довольно силен.

— И неуклюж, как буйвол. Мне нужна эта гнедая кобыла. Лука. Немедленно распорядись, чтобы ее заново подковали. Немедленно.

— Слушаюсь, милорд, — Лука низко поклонился, по обычаю своего народа прижимая к животу узловатые руки. — Я сам присмотреть, чтобы кузнец не спилить лишнего.

Но Гэйлон уже вышел из конюшни.

— Все в порядке, Лука, — негромко сказал старому лошаднику Арлин.

— Эта гнедая даже не иметь никакой кличка, да, — с сильным акцентом пробормотал седой конюх.

Он был из племен Нороу, но много лет назад его захватили в плен наемники из Ксенары. Долгое время он был рабом, и рабом попал в Виннамир ко двору Люсьена, после смерти которого разбежавшиеся наемники и вельможи просто позабыли о нем, и он остался в конюшнях Гэйлона.

— Простите меня, милорд, но короля интересовать ничего, кроме ее быстрота.

— Так оно и есть. Лука.

— Его величество был болеть. Я не знать, что так скоро скачка… —

Старый конюх снял со стены ременный недоуздок и вошел в стойло к гнедой. — Но она быть готова, бедняжка. Да, милорд может быть уверен.

Арлин заговорщически улыбнулся ему:

— Пожалей нашего короля. Лука. Насколько мне известно, она дважды лягала его и один раз сбросила.

— Она сбросить король? — глаза старика вспыхнули. — Да, эта девчонка иметь характер.

Молодой южанин отступил назад, выпуская конюха с лошадью в поводу из стойла. Лука повел гнедую по проходу к высоким крепким дверям, за которыми располагалась тренировочная арена. Кобыла внезапно шарахнулась влево, и Арлин услыхал высокий протяжный визг. Затем из самого дальнего стойла донеслись до него громкие удары.