Хранитель секретов

Я чувствовал волнение за признательность Гарри: он признал хороших людей, как Невилл, и на вершине списка он продемонстрировал веру в меня – чужака-вампира.

– На всякий случай, если они будут заняты, и тебе выпадет шанс…

– Убить змею?

– Убить змею, - повторил Гарри.

– Хорошо, Гарри. Ты в порядке, как ты?

– Я в порядке. Спасибо, Невилл.

Невилл схватил его за запястье, когда Гарри решил продолжить свой путь.

– Мы все будем продолжать борьбу, Гарри, - заявил Невилл. – Ты знаешь это? Мы не собираемся сдаваться таким сволочам, как Воландеморт и Беллатриса Лестранж!

– Да, я… - оборвал Гарри, чувство приближающегося конца срока душило его.

Это не выглядело важным, но… Невилл похлопал Гарри по плечу, ошибочно полагая, что его внезапная неспособность говорить была результатом благодарности, когда в действительности это была вина, вызванная этим. Гарри видел: слишком много людей погибло, чтобы спасти его… слишком много людей отдало свои жизни, чтобы защитить его от Воландеморта. Он не мог больше позволить этого. Это был его выбор, повернуться лицом к смерти, и если это означало для мира на один шаг приблизиться к свободе, то он того стоит.

Как только Невилл ушел и занялся поиском оставшихся тел, Гарри продолжил свой путь в сторону Запретного леса. Я молча последовал за ним, проверяя, что я достаточно скрыт, в то же время выясняя из сознаний студентов, находятся они или больше нет между нами и лесом.

Я почувствовал двух девушек впереди, узнав в одной из них сестру Фреда Джинни. Она утешала раненную, которая плакала о своей маме.

Я не хочу делать это снова. Я не хочу воевать. Я хочу пойти домой. Я хочу вернуться домой, мама. Я не хочу больше бороться. Это слишком много. Слишком много, - думала девушка.

Джинни только что потеряла члена семьи и уже ушла поддерживать других? И снова там была самоотверженность – доказательство того, что мир не был мутной живописью, состоящей только из грязно-серого. Когда Белла появилась в моей жизни, она осветила собой сокрытое, подобно маяку в густом тумане. За все время я впервые нашел истинный бриллиант.

Мой сверкающий бриллиант.

Теперь я понял, они были повсюду, видимые и ослепляющие в тускло-серых и глубоких тенях.

Гарри оставался невидимым, когда мы приблизились и прошли мимо девушек, все время мечтая, чтобы время дало бы ему возможность побыть с Джинни. Даже если бы его было больше, вряд ли бы он его использовал, потому что иначе бы он никогда не нашел в себе силы уйти.

Наконец, сознания жителей Хогвартса были позади, и теперь остальные были расположены где-то в Запретном лесу. Гарри приближался к деревянной хижине, и я использовал эту возможность, чтобы незаметно подкрасться со спины и окликнуть его.

Он замер на секунду, удивился, увидев меня без моей семьи, но затем слова Беллы вспомнились ему.

– Как долго ты слушаешь? – спросил он, снимая плащ.

– С тех пор как мы разделились, - спокойно ответил я, понимая его вопрос. – Я видел все воспоминания Снейпа… Он был очень храбрым человеком.

– Храбрым, - кивнул Гарри, его глаза вдруг наполнились уважением и благодарностью за тайного героя.

Потом, с минуту, никто из нас не говорил. Гарри подозревал о причинах, побудивших меня следовать за ним; частично он надеялся, что его подозрения верны, и что я, следуя за ним, против его воли верну его обратно в замок – обратно в место, где он будет окружен друзьями и близкими.

Зачем ты здесь? – спросил он, наконец, мысленно.

– Ты знаешь зачем, - решительно ответил я, отметив таким образом, что его сердце стало биться чаще, и зубы стиснулись. Мне не надо было читать его мысли, чтобы знать, что он противоречит. На кратчайший миг его взгляд метнулся в сторону замка, прежде чем снова вернуться и остановиться на древних деревьях на краю леса.

Ты знаешь, ты должен отпустить меня.

– Черта с два, я сделаю это! – сердито буркнул я. – Я отказываюсь позволить тебе принести себя в жертву этой сволочи! Мы найдем способ, чтобы убить его.

Как? – спросил он, грусть просачивалась в его ярко-зеленых ирисах, уголок рта дернулся, формируя унылую и понимающую улыбку.

– Мы найдем способ. Должно быть что-то, что мы можем сделать, чтобы…

– Эдвард, - перебил он, подняв руку, чтобы заставить меня замолчать. – Кроме Нагайны Я его последний крестраж. Ты знаешь это – ты слышал это.

– Да, но…

– Никаких но. Пока я жив, Воландеморт тоже будет жить. Даже со смертью его змеи вы ничего не сможете сделать, что будет достаточным, чтобы убить его, потому что последний фрагмент его души – кусочек, который застрял во мне – всегда будет держать его в живых.

– Может мы не сможем его убить, - сказал я в отчаянии, - но мы можем найти способ посадить его в тюрьму, не так ли? Мы могли бы…

– Это не выход! – крикнул Гарри, на этот раз его голос наполнился гневом. – Посмотри на то, что он сделал, что он будет продолжать делать! Он должен умереть, и если это означает, что и я должен, хорошо, пусть будет так. Сотни людей отдали свои жизни, чтобы помочь низвергнуть его. Если я не пойду сейчас к нему и не позволю ему убить меня, их смерть будет сведена к нулю.

– Гарри, пожалуйста, - прошептал я.

Грустная улыбка возвратилась на его лицо, когда его глаза встретились с моими.

А Бела, Эдвард? – подумал Гарри, выбирая другой подход. Белла – маглорожденная. Как ты думаешь, что будет с ней, когда Воландеморт получит полный контроль?

– Он не сможет прикоснуться к ней – он не будет знать, где она. Мы вернемся в Вашингтон и…

– А кто сказал, что он не станет более амбициозным, после того как поглотит Великобританию? Кто сказал, что он не захочет расширить свой контроль и свое учение дальше? Он бессмертен, в конце концов, - это не похоже, что у него мало времени.

– И даже если он приверженец дома, то почему такие люди, как Белла, должны бежать, просто чтобы обеспечить свою безопасность? А как насчет людей, которые ушли не так далеко? А как насчет людей, которые были пойманы и отправлены в Азкабан?

Он показал мне воспоминание: это было изображение опыта с «дементором», как он его назвал, и объяснил, что он чувствовал, когда тот начал питаться человеческим отчаянием. Я не нуждался в его психологическом изображении, я помнил все слишком ярко, что он чувствовал, потому что был в непосредственной близости от этих демонов. Я пытался отбиваться, когда они столкнулись со мной во время боя. Я боролся изо всех сил в те первые несколько секунд, но подавляющая приливная волна от одиночества, вины, горя вдруг сделала меня бессильным, и я обнаружил – не смотря на мою невероятную силу, - я не мог бороться с ними. Я пережил худшие и самые мрачные моменты своей жизни, услышал эхо страшных криков бесчисленных жертв, все из которых стали отчаянно-булькающими, горловыми, когда я врезался своими ядовитыми зубами в мягкое, приветливое мясо их горла. А потом вес всего этого неожиданно исчез, и я смог, наконец, вздохнуть. Я увидел лицо Беллы и… несмотря на свежесть воскресшего прошлого, я вдруг почувствовал тепло, обернувшееся вокруг моего долгое время мертвого сердца.

Опыт был немного туманным, и я все еще был недостаточно уверен, что могло произойти, чтобы заставило дементоров бежать. Я подозреваю, что Белле пришлось что-то сделать для их внезапного исчезновения. Надо не забыть спросить ее об этом.

Ты хочешь, чтобы это случилось с кем-нибудь еще?

– Конечно, я не хочу, - прошептал я, ужасаясь при мысли о каком-либо человеке, подвергающемся такого рода мучениям. – Что за чудовище будет?

– Он, - сказал Гарри, просто. – Воландеморт будет. Это уже происходит. Такие люди, как Белла – маглорожденные – были вынуждены сдаться в Министерство для регистрации. Потом их бросили в Азкабан, где они страдают от рук дементоров.