Хранитель слёз

– - Какое обстоятельство?
– - вымолвил Никита.

– - Пожалуй, вам лучше самим это увидеть. Садитесь.

– - Прямо сейчас?..

Михаил вздохнул и двинулся к двери своего "Фольксвагена".

– - Тянуть, к сожалению, мы не можем.

"Мы? – - хотел переспросить озадаченный Никита. – - Не можем тянуть?"

Но смолчал, продолжая стоять в замешательстве. Он вдруг почувствовал, что начал совершенно теряться. Будто какая-то непонятная сила активно принялась стирать его из окружающей реальности. И теперь он ощущал себя крошечной таракашкой перед открывшимся исполинским пространством -- бездной неизведанного и пугающего.

В его голове только и вертелись слова его двоюродной сестры: "Быть того не может!" И, точно в агонии, от этих слов у него зарождались непонятные состояния, полёты от действительности в какие-то невразумительные мысленные заросли -- как, допустим, с этой самой кофеваркой, -- которые в любое другое время показались бы ему чрезвычайно странными, но не теперь.

Теперь он смотрел вслед исчезающей среди деревьев красной машине и видел одну предельно ясную вещь: в его ничем не примечательной жизни произошло очень важное событие. И оно уже запустило нерушимый механизм причинно-следственных связей. А это могло означать лишь одно -- обязательную последовательность новых, непредсказуемых событий. Событий, которые отныне неизбежно должны будут проявиться в самом ближайшем будущем.

Ох, что-то точно будет!

II

Сидя в удобном переднем пассажирском кресле, Никита изучающе оглядывал салон дорогой иномарки. Михаил заметил это.

– - Ездите?
– - спросил он.

– - Я?
– - Никита быстро повернулся к нему.
– - Не-е-ет... У меня не то что машины, прав даже нет.

Нотариус слегка кивнул: с оттенком понимания.

– - Мне вот интересно...
– - заговорил Никита спустя минуту.
– - А если бы я не пришёл на похороны, то что тогда? Не досталась бы мне квартира?

– - Я знал, что вы придёте, -- ответил Михаил.
– - Это я попросил вашу маму отправить вас.

– - Вы серьёзно?

– - Абсолютно.

– - Так вот почему она так настаивала...
– - Никита отвёл задумчивый взгляд в окно.

Дальше ехали молча и долго. Никита не знал, о чём можно поговорить с этим нотариусом, да и не особо хотелось. Он засунул руки в карманы пальто и расслабленно осознал, что, как ни крути, а находиться в такую мерзкую погоду внутри тёплой машины -- занятие довольно приятное.

Там, снаружи, сверкал и переливался в холодных тонах утренний город. Этот город Никита за пять лет своего здесь житья знал уже хорошо, помнил многие улицы, здания. В период, когда зима вколачивала в уставшую осень постоянные заморозки и снега, город стал немного грустным. Именно таким он теперь казался Никите, глядящему в окно. Большие и вялотекущие пробки, блеклые пейзажи и приглушённое небо... Никита словно находился в консервной банке, в которой концентрировалась и настаивалась суетливая городская жизнь, пропитываясь собственным соком, чтобы вскоре окончательно пришла зима и с аппетитом проглотила всё это щедрое угощение.

Потому Никита и вспоминал, какую тёплую одежду ему осталось купить к зимнему сезону. С деньгами у него последнее время совсем не ладилось: то и дело их ни на что не хватало. Он экономил как мог, но большой расход составляла оплата его квартиры, которую он снимал с одним парнем напополам. Оттого привычка откладывать деньги на покупку вещей в этом городе у Никиты как-то и не приживалась. Немного возникло финансов -- так сразу же улетали в бездонную и голодную пасть города. Ведь это был не просто какой-то городок, а красавец Петербург. И, само собой разумеется, что одними его культурными красотами сыт не будешь. Нужно непременно браться за какие-нибудь дела и выживать.

Белый "Фольксваген" всё ехал, и Никите ничего не оставалось, как продолжать глядеть на то, что происходило за его пределами. Вот вновь зарядивший снег орошает всех и вся, застилая под собой привычные краски и скрывая вдали очертания приунывших зданий; вот все дороги и кварталы насквозь пропитываются мерзлотой, покрываются новой кожей, словно маскируются, меняют обличие; вот какая-то сгорбленная старушка отстреливается лихим матом от водилы, хамски не пропустившего её на пешеходном переходе...

"Ох, да это же она нам!– - вдруг очнулся Никита, выпрямившись.
– - Нотариус что, уснул?!"

Никита быстро перевёл взгляд на водителя. Хорошо сложенный мужчина лет сорока пяти с короткими тёмными волосами, о чём-то задумавшись и держа руки на руле, теребил кольцо на безымянном пальце.

– - Что с вами?

Нотариус оторвался от мыслей и, будто в первый раз увидев Никиту, отчуждённо посмотрел на него.

– - Да так...

"Фольксваген" наконец выехал из пробки и теперь двигался к другому концу города. Михаил, всё так же крепко вцепившись в руль, напряжённо глядел на дорогу.

Через полчаса автомобиль заехал во двор, в котором возвышались два жилых дома, по девять этажей на каждый. Одноподъездные "панельки" стояли друг напротив друга на расстоянии пятидесяти метров.

– - Далековато, -- заметил Никита, когда автомобиль затих на парковке, расположенной меж двух домов.

– - Это ничего, -- отозвался нотариус.
– - Маршрутки здесь ходят постоянно.

Они вышли из салона, и Михаил кликнул по кнопке маленького пульта. На секунду машина пикнула, и двери её закрылись. Никита стоял, по очереди оглядывая обе многоквартирки, и гадал, в какой же из них ему уготована квартира. Интуиция подсказывала -- в той, что справа.

– - Налево, -- произнёс Михаил, указывая дорогу.

Да, Никита был не в интуитивном ударе. К тому же он до сих пор пребывал в очень странном для него состоянии.

Во дворе людей не оказалось. И вообще вся округа была на удивление какой-то тихой, безлюдной. Никита тут же невольно вспомнил фильм про тот город Сайлент Хилл с призрачно-пустыми улочками, покрытыми густым туманом. От заморозков здесь, в этом безмолвном дворе на окраине города, создавалась похожая атмосфера.

Михаил отворил дверь подъезда, и они шагнули внутрь. Самый обычный подъезд, но в отличие от многих других, что встречал Никита, -- приятно-опрятный. Когда вошедшие остановились у лифта, Никита решил реанимировать свою интуицию и сразу же подумал, что им на пятый этаж.

Михаил нажал на девятый.

...Существует в природе такое не самое ловкое чувство, которое возникает, когда ты находишься в лифте с незнакомым человеком. Да даже если и со знакомым -- всё равно. Как только двери лифта закрываются, и тот начинает своё движение, прежний мир будто выключается, и остается только этот лифт. Замкнутое помещение ограничивает восприятие и внимание лишь на том, что находится внутри этой небольшой металлической коробки. А в ней находишься только ты сам и человек, который оказался рядом. И всё твоё внимание, конечно же, устремлено на него -- на твоего спутника. А тот, в свою очередь, это прекрасно понимает и взаимно направляет своё внимание на тебя -- куда же ещё его тут денешь? Вот в такой тесной тишине, где слышно дыхание и словно даже мысли рядом стоящего человека, проходят эти, порой кажущиеся бесконечными, подъёмы и спуски по этажам. Вроде как нужно о чём-то заговорить, сбить это неловкое молчание... вдобавок, натянутое до предела затишье подразумевает точно такие же мысли и у твоего попутчика...