Хранитель волков

Священник снова заволновался.

— Для меня большая честь выслушать любые слова конунга.

— Ты сражаешься с врагами без копья и меча. Могучие воины отступают перед твоим отрядом из мальчишек и стариков. Ты спрашиваешь совета богов на болоте. Ты чудесным образом бежишь из надежной темницы, якшаешься с дикарями и оборотнями. Провидцы и колдуны во всех частях света смотрят в свои озера или подвешивают себя на деревьях, и все они видят одно и то же: сын волка пожирает мир. Один мальчишка, спасшийся от северных ведьм из ваших краев, умирая, рассказал о каком-то великом заклятии, наложенном на сына волка. А разве не ты, князь, известный всем сын волка?

— Все эти слухи сильно преувеличены. Могу признаться откровенно: я сильно разочаровал своего отца.

— Это я тоже слышал, — подтвердил Хемминг. — И если бы я верил хотя бы половине той чепухи, которую болтают провидцы, я бы повесил тебя немедленно, на свой страх и риск. — Конунг замолк и призадумался, а затем поглядел Вали в глаза. — Пойми, в чем состоит сложность. Твой отец сильно болен.

Вали постарался ничем не выдать своего замешательства. У него не получилось.

— Да, я знаю и это. Вместо него правит твоя мать. Поэтому в данный момент ты особенно важная персона. Однако, если кто-то из твоих кузенов или дядюшек захватит престол, ты сделаешься, с одной стороны, менее значимым, а с другой — более. Ты важен примерно как гири на весах купца, однако я не сомневаюсь, что новый конунг хорошо заплатит за то, чтобы тебя вернули домой, живого или мертвого. С другой стороны, если я дам тебе несколько кораблей для возвращения твоих собственных земель, тогда большинство твоих сородичей пойдет за тобой, и я, если удача улыбнется, получу еще одного конунга за морем, который будет платить мне дань, принеся, конечно, клятвы верности. Говорят, что я люблю в делах быстрый результат. А Двоебород очень хотел бы повстречаться с тобой снова. Значит, ты все-таки ценная персона.

Вали раскрыл рот, собираясь заговорить, однако Хемминг вскинул руку, призывая его к молчанию.

— Что я собираюсь делать? У меня и без тебя хватает забот. — Он покачал головой. — Я ищу предлог, чтобы тебя отпустить, но не нахожу.

— Я много ем, и оставлять меня здесь накладно, — подсказал Вали.

Он старался держаться непринужденно. Пусть он никак не может повлиять на конунга, зато может быть самим собой.

Хемминг улыбнулся. Священник встал и зашептал что-то конунгу на ухо. Конунг слушал с бесстрастным лицом, а королева тем временем спросила, понравился ли Вали мед.

Священник снова опустился на колени.

— Ты важная фигура, — проговорил Хемминг. — Это я понимаю и без слов провидцев и колдунов. Это подсказывает здравый смысл. Сын и наследник прославленного воина — хорды, конечно, захотят видеть на престоле тебя, если в тебе имеется хотя бы капля боевой удали старика. Мой священник советует тебя убить. — Конунг указал на человека в мешковатой рясе, который тут же зарделся от смущения. — Его религия считает всех, кто практикует искусство сейдра, опасными. По удивительному совпадению, с запада до меня доходят слухи, которые также подталкивают меня к мысли, что тебя необходимо убить. Хаарик хочет принести тебя в дар северным шаманам. Ради этого он и приходил за тобой.

— Он приходил за золотом, — возразил Вали.

— Это вряд ли. Он наверняка знал, что Двоебород надежно припрятал свои богатства, в особенности уезжая из дому. К чему устраивать набег, рискуя развязать войну с ригирами, когда имеются западные племена, неспособные добраться по воде даже до соседей, не говоря уже о том, чтобы пускаться в недельное плавание?

— Я…

— И почему на трех кораблях? У Хаарика их, между прочим, шестьдесят. Ну, ладно, пятьдесят восемь, раз уж вы захватили парочку. Но что можно сделать с тремя кораблями? Ударить и бежать, больше ничего. Если Хаарик решил, что Двоебород настолько глуп, чтобы оставить свои сокровища на берегу, тогда это не тот Хаарик, которого я знаю. Он ехал за людьми, если не за тобой, то за тем, кто тебе дорог. Именно по этой причине он забрал девушку.

— Как он узнал о ней?

— Откуда мне это может быть известно? — Хемминг пожал плечами. — У Хаарика не так много лазутчиков, но у него, без сомнения, имеются свои способы.

— Ни один ригир не опозорит своего господина, шпионя в пользу врага.

— Еще как опозорит, — ответил Хемминг. — Или проболтается по пьяному делу на рынке, или сболтнет ненароком купцам. А некоторые из тех, кто вынашивает собственные планы, могут зайти еще дальше.

— Назови имя предателя, и он умрет, как только повстречается мне.

Хемминг покачал головой.

— Согласись, что никто на моем месте не ответил бы тебе. Но факты таковы: Хаарику нужен ты. Это я сам слышал. Именно ты. Вот почему ты снова становишься важной персоной. Если подумать, я вполне мог бы позволить тебе воспользоваться его гостеприимством. С другой стороны, допустим, я так и сделаю, но ведь всем известно, что и у конунга Аудуна имеются свои вороны, а уж у твоей матушки Ирсы их целая стая. Если я отдам тебя Хаарику, то разгневаю твоего отца. И пусть я уверен, что со своей дружиной сумею раздавить хордов, если начнется война, я также нисколько не сомневаюсь, что твой отец заставит нас дорого заплатить за победу. Может быть, он болен, а может быть, это просто уловка. Как бы там ни было, мне кажется весьма вероятным, что он вдруг чудесным образом исцелится и продемонстрирует свое непревзойденное умение находить на поле битвы вражеского конунга. — Хемминг поглядел на своих телохранителей. — И мне не хочется повстречаться с таким прославленным конунгом, с непобедимым, как считают многие, воином и уничтожить легенду.

— Конунги созданы для славы, а не для долгой жизни, — произнес Вали всем известные слова.

— Но твой отец, кажется, сумел обрести и то, и другое. И требуется по-настоящему храбрый воин — хотя нет нужды говорить, что я давно уже ищу достойного соперника, такого, как твой отец, — по-настоящему храбрый воин, чтобы все это оборвать.

— Я повторяю тебе: Аудун скорее тысячу раз позволит мне умереть, чем даст тебе или Хаарику хотя бы монетку выкупа. Я не настолько важен. Он всегда может назвать другого наследника.

Хемминг похлопал себя по коленке.

— Не согласен. Ты очень даже важен. Потомок Одина и все такое. Кстати, что ты делал на северо-востоке?

Вопрос, как и предполагалось, удивил Вали.

— Ничего. Однажды я бывал в набеге на западе, но дальше не уезжал.

— А в землях китового народа? На Вагое, волчьем острове, или в той местности, которую называют Ультима Туле?

Вали знал старинное название островов на краю обитаемого мира. И пожал плечами.

— Что тебе известно о волчьем острове? — спросил Хемминг.

— Ничего.

— Примерно год назад где-то там взяли в плен сына Хаарика. Интересно, не имеет ли этот случай отношения к нынешнему?

— Каким образом?

Теперь Хемминг пожал плечами.

— Хаарик любит сына, хотя я никак не пойму, почему. Мальчишка просто идиот. Ну, я не знаю. Всегда ходили слухи, что у китового народа на островах спрятаны несметные сокровища, вероятно, он отправился за ними. Он действительно редкостный дурак.

— Почему?

— Потому что жители крайнего севера бедны как пророки. Нет у них никаких сокровищ. Я отправлял туда своих людей, но там только холодные плоские камни, и больше ничего нет. Но зачем бы туда ни подался сынок Хаарика, он исчез, а Хаарик хочет его вернуть. Однако вместо того, чтобы идти за ним на север, Хаарик нападает на ригиров. Как-то все это бессмысленно.