Хранитель
Шрифт:
Орешку захотелось немного развеселить свою спутницу. Встав, он отошел к двери, грациозно поклонился Нурайне и вернулся в центр комнаты - но уже чинной походкой воспитаннейшего придворного. На подушки опустился легко и изящно, к яблоку на блюде протянул руку, словно оказывая скромному плоду великую честь.
В глазах Нурайны мелькнула искорка интереса.
– Похож… - скупо бросила она.
Ободренный, актер продолжил представление. Голос его звучал музыкально и мягко:
– Высокородный господин и прекрасная госпожа, во имя богов, не подумайте, что вас выгоняют из города, но это так оно и есть… Вы - истинное украшение столицы, до сих пор Нарра-до жил лишь предвкушением встречи с вами, но, как говорится, гладкой
– Похож, - вновь уронила Нурайна. Глаза ее остекленели, она резко побледнела.
– Вашей повозке… повозка… такая легкая, с широкими колесами… чтобы не тонули в песке…
– Э-эй, - испугался Орешек, - ты это чего?
Нурайна продолжала монотонно и безжизненно:
– Но под колесами не песок, а камни. Горная дорога, вокруг скалы…
Орешек поднялся на ноги, тревожно заглянул сверху вниз в серо-белое, с бисеринками пота, лицо Нурайны. Бредит? Сошла с ума?
– Впереди повозки - вереница верблюдов, - невыразительно говорила женщина, - и люди, много людей… А в повозке - двое, они связаны… но я не вижу, кто это.
Орешек протянул руку, чтобы тряхнуть спятившую спутницу за плечо, но ладонь замерла в воздухе, опасливое недоумение сменилось благоговейным восторгом. Парень понял, что происходит у него на глазах. Второе Зрение, о котором он часто слышал в сказках! Дар, которым могли похвастаться очень немногие Истинные Маги!
Орешек почувствовал себя мальчишкой, который в сумерках слушает старую легенду, полную чудес и невероятных приключений.
А голос женщины тянулся ровной слабой нитью:
– Караван остановился, верблюды сгрудились… Погонщики суетятся, кричат, что впереди засыпало тропу…
Орешек опустился на колени и требовательно заглянул в невидящие глаза наследницы Первого Дракона.
– Илларни, да? На повозке - Илларни?.. Ну, говори же!
– Она скользит по склону, как ящерица… - Нурайна явно не слышала вопроса.
– Вся круча в пещерках, из одной и появилась женщина. В суматохе ее не замечают, она вьется меж верблюдов, пробирается к повозке. Погонщик хватает ее за руку, она бьет его ножом… сильный, точный удар, тот умер, не крикнув. Женщина прыгает в повозку, режет путы на одном из пленников… вот, вот, встал уже! Это очень сильный, рослый мужчина, но он пьян или болен, даже стоит с трудом… Их заметили! Поднимается крик… женщина тянет мужчину за руку прочь, к пещерам… Я знаю эту женщину! Это…
Голос оборвался. С глубоким стоном ясновидящая откинулась на ковер.
Орешек метнулся к сундуку, на котором стоял кувшин с вином, наполнил чашу и вернулся к лежащей в обмороке Нурайне. Что делать? Приводить ее в чувство? А если этим он убьет чародейку? Ведь ее душа сейчас далеко…
Он сел на ковер рядом с женщиной, поставил на пол чашу и застыл, прислушиваясь к дрожащему, неровному дыханию Нурайны, боясь пошевелиться, чтобы не прогневать таинственные и грозные силы, что владели сейчас хрупким человеческим существом, - и могли его смять, раздавить, уничтожить. В сказках не раз говорилось о том, как погибали колдуны, которые пытались заглянуть дальше, чем позволяли им боги.
Шло время, но Орешек не замечал его бега. Лишь когда Нурайна коротко застонала, он рванулся к ней - и почувствовал, как затекло тело от напряженного ожидания. Бережно, нежно приподнял он безжизненную голову королевской сестры и пристроил на сгибе своего локтя.
Другой рукой осторожно поднес чашу с вином к белым губам женщины.
– Илларни, - сказал он мягко и негромко.
– Илларни Звездный Блеск из Рода Ульфер. Астролог Илларни.
– Пещера, - с трудом отозвалась Нурайна. Она открыла глаза - взгляд оставался невидящим - и глотнула вина. Кожа ее чуть порозовела, она продолжила тверже: - Огромная черная статуя и жертвенник… в засохшей крови…
– Илларни там, в пещере?
– Сидит на ступеньках жертвенника. Перед ним - человек в черном,
не вижу лица… Рядом на коленях стоит женщина, тот человек намотал ее длинные черные волосы себе на руку…Лицо Нурайны исказилось, словно от боли, голос резко изменился. Орешек чуть не уронил чашу - так знакомы ему были эти хрипловатые старческие нотки.
– Что ж, мерзавец, ты все верно рассчитал! Да, спасая эту девушку, я погублю много других людей… Я понимаю, это несоизмеримо, но не смогу ради тех, кого вижу лишь в своем воображении… не смогу я ради их спасения отдать на растерзание твоим псам вот эту живую девочку! Моя слабость, мой грех, моя слепая совесть… гореть мне в Бездне до золы… Ладно, стервятник, слушай мое последнее слово: я иду на сделку! Нет, не открою тебе тайну, это было бы слишком… да я сойду с ума еще до того, как начну говорить! Но я дам слугам Кхархи Душу Пламени - готовую, сотворенную для убийств! И не вздумай торговаться, я не…
Голос пресекся. Нурайна провела рукой по воздуху, словно пытаясь поймать что-то ускользающее.
Орешек забыл всякую осторожность.
– Где это, скажи?
– заорал он, сжимая кулаки и чуть не плача.
– Где эта проклятая пещера?!
Нурайна всем телом потянулась в угол комнаты, где были свалены их дорожные вещи.
– Дай сюда!
– требовательно вскрикнула она.
– Дай скорее!..
– Что дать?
– вскочил на ноги Орешек. Он был готов на все, лишь бы не оборвалась ниточка, связывающая женщину с жутким местом, где мучили его хозяина.
– Что тебе? Твой мешок?.. Ах мой… Вот, держи!
Тонкие пальцы Нурайны слепо заскребли по прочной ткани мешка. Орешек яростно рванул завязки и вытряхнул на пол свой нехитрый скарб. Женщина сразу выхватила из кучки вещей бронзовый диск с серебряной насечкой в виде змей. Поднесла к лицу, приложила к щеке. Затем положила на ладонь, заскользила пальцем по серебряным линиям.
– Вода, - прочла она одно из четырех понятных слов на диске. Мечтательно повторила: - Вода, вода…
Вдруг вздрогнула, как от удара, уронила диск на ковер и широко распахнула глаза; взор вновь стал ясным, осмысленным. И уже выходя из транса, на излете волшебного порыва выдохнула твердо и уверенно:
– Нарра-кай!
33
– Раз я теперь в вашей банде - научу вас трудиться! Вы у меня спать на ходу перестанете! А ну, быстро сюда бумагу и чернила! Буду диктовать, что потребуется для сотворения и обуздания Души Пламени… если, конечно, хоть кто-нибудь из вашей мерзкой шайки умеет писать!
Джилинер удивленно взглянул на ученого. Илларни резко изменился. Возбужден, глаза блестят… но главное - манера держаться, говорить! Исчезла спокойная доброжелательность, уважение к собеседнику, наивная уверенность в том, что любые разногласия можно снять путем совместных рассуждений, веских доводов и простой логики. Теперь в его хрипловатом голосе появилась лихая наглинка, веселая дерзость, переходящая в грубость. Одно из двух: либо ученый пытается заглушить в душе угрызения совести, либо надеется, что кто-нибудь убьет его, не выдержав хамства, и старик уйдет в Бездну, не навлекая на пленницу гнев кхархи-гарр… Ну, на это пусть не рассчитывает!
– Бумага не нужна, почтеннейший Илларни, - с подчеркнутой любезностью сказал Ворон.
– Говори, я запомню…
– Прежде всего нужен песок. Побольше песка, крупнозернистого, темного. Он и будет основой, на него я низведу Душу Пламени, заставлю песок воспринять ее сущность. Еще нужны холщовые мешочки, плотные и чистые, потому что Душа Пламени на первых порах своего существования в нашем мире очень чувствительна к солнечным лучам. Безопаснее первые дни держать ее в темноте, пока не дозреет. Холщовые мешки, как указывает Шадридаг, являются для этого наиболее подходящим вместилищем.