Хранитель

Они каждый вечер созванивались. Бобби говорил, что счастлив идти в постель и ощущать на простынях ее запах, представлять Лиз рядом с собой. Часто после его тренировок по баскетболу они шли в «Дагаут», где Лиз заказывала диетическую «колу», а Бобби — газировку из корнеплодов и картофель с сыром, на который она вечно покушалась. Они много разговаривали, а иногда просто сидели, не произнося ни слова. Знакомые ребята, приходя в кафе, здоровались с Бобби, но игнорировали Лиз. Влюбленным было все равно: они представляли, что живут в собственном мире, где нет никого, кроме них.

Осенью Бобби уедет на учебу в Бодуин. Если отметки Лиз по химии останутся на должном уровне, УМО предоставит ей первый год обучения бесплатно.

Они часто вдвоем выдумывали смешные имена для будущих детей. Бобби нравились Дилан и Томас, а Лиз предлагала назвать ребенка Персивиллом Сиропчиком — чтобы воспитать чувство юмора. Но она постоянно себе напоминала, что все эти планы — выдумка, игра. По утрам, смотря в зеркало, Лиз говорила себе: «Это долго не протянется. Не впадай в зависимость».

Сейчас она просто жила, наслаждаясь своим счастьем, покуда это было возможно.

ГЛАВА 11 Когда Богарт был королем

Бобби Фулбрайт любил сигареты, особенно «Лаки Страйк». Этот сорт был особенно популярен в давние времена, когда умели снимать хорошие фильмы и Хэмфри Богарт считался королем.

Курил Бобби крайне редко (пускай история про «никогда не вырастешь» — чистый вымысел, но оставаться на веки вечные с ростом в пять футов он не собирался). В его нагрудном кармане лежала пол у вы куренная смятая пачка, которую Бобби повсюду таскал с собой. После секса в машине он доставал ее и тряс, пока не выпадала одна сигарета. Вцепившись в нее зубами, он говорил с французским акцентом: «Пошли со мной, моя маленькая теплая картошечка, и я покажу тебе мир». Лиз это очень забавляло.

Сегодня ему скорее всего не доведется покурить постсовокупительные «Лаки».

Поездка к Сюзан Мэрли… никто же не навещал ее, даже семья! Ни у кого, включая Бобби, и желания такого не возникало — пообщаться с девушкой из ночных кошмаров.

Он так и не понял, почему именно сегодня, в первый день дождя, Лиз настаивала на странном воссоединении родственников. Правда, потом Бобби вспомнил, что была пятая годовщина смерти ее отца. Это немного прояснило ситуацию. В конце концов, какими бы ни были их отношения, семья есть семья.

Он позвонил Лиз сообщить, что задержится: сперва надо было уложить младших братьев-близнецов.

— Ты не против?

— Нет, все в порядке, — ответила Лиз.

По ее голосу нетрудно было догадаться, что девушка лжет. Лиз весь день ходила какая-то странная — Бобби сразу это заметил и понял, что случилось нечто страшное, раз ей так сильно захотелось увидеть свою ненормальную сестру. Поэтому он старался как можно быстрее покончить с делами по дому.

— Какую вам историю рассказать сегодня? — спросил он у близнецов, ворочавшихся на простынях с изображением человека-паука.

Бобби было тринадцать, когда мальчики родились, и он чувствовал себя скорее их дядей, нежели братом.

— Страшилку давай! — воскликнул непоседливый Алекс. Он начал скакать на кровати. — Как в тот раз!

— Не надо! Ненавижу эти истории! — завопил из своей постели Майкл.

Бобби терпеливо ждал, пока малыши успокоятся. Страшилок он рассказывать не станет, потому что в отличие от обожавшего их Алекса Майкл не мог потом уснуть и часто приходил в спальню родителей, забираясь к ним в постель. В результате отец приказал исключить из репертуара сказки про кровавые розы и людей с крюками вместо рук. Бобби сделал свой неопровержимый вывод: родители вели бурную сексуальную жизнь.

— Страши-илку-у! — настаивал Алекс, грозно улыбаясь Майклу. — Бобби, давай рассказывай скорее!

— Нет, книга. И вы оба должны согласиться! Книга, и ничего больше. У меня сегодня еще встреча с Лиз.

— Ненавижу ее, — проворчал Алекс.

Это слово появилось в его лексиконе совсем недавно, и он использовал по поводу и без.

— А мне кажется, ты воняешь, — ответил Бобби.

— Я?! — взвыл мальчик. — Нет! Я не воняю!!! А вот она — плохая, и я ненавижу ее! Она ходит на кладбище по ночам и выкапывает людей.

Вот три вещи, которым научились его младшие братья в детском саду: кубики, алфавит и как издеваться над семьей Мэрли. Им же не объяснишь, что Лиз — это не Сюзан.

Бобби бросил на него свирепый взгляд.

— Прости… — сказал Алекс.

Можно было бы прочитать им нотацию о том, как умные люди не слушают всяких неудачников, но часы показывали уже почти девять. В ушах Бобби снова раздался голос Лиз — холодный, напомнивший ему их первое так называемое свидание на фабрике. Как потом она сидела в его машине по дороге домой, замерев и пытаясь делать вид, что ничего не произошло. Естественно, он позвонил Лиз на следующий день — нельзя же было все так оставлять. И потом, через день… еще и еще. Он сам не заметил, как у них закрутился роман.

Бобби посмотрел в сторону Майкла — как на более адекватного собеседника.

— Так, мне нужно сегодня уйти. Ребят, вы мне друзья или кто? Не хотите, чтобы я веселился? Вот вы, значит, какие.

Майкл выглядел потерянным, словно выбирал между любимой плюшевой игрушкой и своей левой рукой.

— Настоящие друзья ведь помогают друг другу?

— Да, — ответил Майкл.

— Ладно, выберем книгу, — согласился Алекс.

Решили взять «Три сердитых козла», и Бобби, читая историю, прыгал по комнате и блеял, изображая самого старого из них. После этого он быстренько выскользнул из комнаты — прежде чем близнецы начали уговаривать его продолжить. У них была своя логика: одна книга — значит нужно читать дважды.

Проходя по коридору мимо ванной, Бобби увидел вертевшихся перед зеркалом сестер. Первая училась в седьмом, другая — в восьмом классе, и обе считали себя чуть ли не богинями моды.

У Маргарет были темные волосы и бледная напудренная кожа. Она красила ногти черным, постоянно облезавшим лаком и носила широкие вельветовые штаны на бедрах.

Бобби сунулся в дверной проем.

— Привет, дети, — с улыбкой сказал он.

— Дети, — насмешливо повторила Маргарет. Кэтти широко улыбнулась.

— До боли серьезная девушка-гот, — протянул Бобби, задрав подбородок.

Маргарет захлопнула перед ним дверь.

— Заткнись, коротышка!

Бобби рассмеялся.

Следующей остановкой была комната родителей. Они вдвоем сидели за письменным столом, и мама старательно «вбивала» в компьютер множество чисел. На ней был любимый голубой велюровый костюм, в котором она всегда ходила по дому. Он сильно обтягивал ее полные бока, запястья и щиколотки — видимо, так мать воображала себя постаревшей Дженнифер Лопес.