Хранители мечей

Лодо тоже стоял рядом. И Инри пришлось на какое-то время уступить брата родителям. Но потом он выцепил из толпы и подвел к нему порядком смущённого племянника. Представлять их друг другу определённо не было нужды.

— Вайлд! — В глазах Илзи боль смешивалась с любовью. Он столько раз представлял себе эту встречу... и, конечно, уже беззаветно любил сына заочно.

Поначалу Вайлд был поражён, что отцу известно его имя. И только потом он сообразил, что, очевидно, друзья рассказывали Илзи о нём.

— Отец... — заставил-таки парень себя вымолвить это слово. Никогда раньше ему не доводилось использовать данное обращение, и оно действительно с трудом сползло с языка.

— Сын... — насмотревшись на отпрыска, Илзи сжал его в объятиях.

— Вот, свалился как снег на голову... — прошептал Вайлд, несмело обнимая отца.

— Не говори так, — запретил Илзи. — Если бы я знал о твоём существовании – никогда бы не оставил.

Дав родственникам возможность в полной мере насладиться встречей, остальные драконы затем обступили их, наперебой приветствуя нежданно восставшего из могилы собрата, а затем принялись засыпать его вопросами. Тот начал рассказывать.

Лишь двое держались в стороне. И оба были бледнее смерти. Зэлла и Сонти.

Она никак не могла решиться подойти. Тем более что, как она слышала, Илзи пропал, потому что потерял память, и лишь теперь она постепенно восстанавливалась. Её он, скорее всего, вообще не помнит. Не помнит её предательства, но не помнит и о том, что любил когда-то. Слёзы текли у неё из глаз рекой.

Кто-то из драконов всё-таки обратил внимание на страдавшую у них за спинами Зэллу, и толпа начала расступаться. Илзи продолжал вкратце излагать о своих злоключениях на Земле. Но вдруг, увидев девушку, осёкся на полуслове.

— Зэлла... — В единый миг в памяти пронеслись годы, что они были вместе – всё, вплоть до самого его отъезда.

Услышав из его уст своё имя, Зэлла всё-таки нашла в себе силы подойти.

— Илзи, прости! — были первые её слова. — Я повела себя как последняя сука! Но я не могу жить без тебя! НЕ МОГУ! Все эти годы, что я числила тебя мёртвым, я не жила – а лишь ждала смерти, — Зэлла рухнула перед ним на колени.

Только тут Илзи наконец вышел из столбняка. Он не дал ей коснуться коленями земли, подхватив и заставив подняться обратно на ноги.

— Я тоже был неправ. Мне следовало иметь больше терпения, а не взрываться, как юнец. В конце концов, я требовал от тебя немалого. — Да, он вспомнил всё – и в первую очередь, то, как сильно ему её не хватало. Тогда, тридцать лет назад, он не должен был руководствоваться лишь собственным мнением. Зэлла никогда не верила, что отыскать мечи спустя почти полторы тысячи лет вообще возможно, и считала их поиски пустой тратой времени. Она была уверена, что лучше сосредоточить усилия на попытках создать новые артефакты. Кстати, именно этим и занималась семья Зэллы со всем усердием. Да, тридцать лет назад коса нашла на камень...

Илзи прильнул к губам девушки, и весь мир вокруг них перестал существовать. Зэлла уже не услышала отчаянного стона Сонти за своей спиной. А Илзи – приглушённых рыданий Элины.

Инри подошёл к Сонти, не зная, правда, чем теперь утешить того. И дёрнуло же его подталкивать Сонти смелее добиваться Зэллы! Конечно, хотел как лучше... Но именно по его милости Сонти обрёл совершенно напрасную надежду.

Элестайл обнял за плечи Элину. Сюда сбежался уже практически весь московский отряд – наверное, Инри перебудил всех своими радостными воплями. Однако Элина пришла первой. Поначалу она, стоя поодаль, наблюдала за объятиями Илзи со всеми подряд – естественно, не понимая ни слова из их речей. А потом...

— Кто она вообще такая? — простонала Элина, рыдая у Элестайла на груди. — Как он мог!

Пара продолжала самозабвенно целоваться.

— Кто она такая, не знаю, — ответил вампир. Он поискал глазами Инри, но тот как раз удалялся по дорожке, обнимая за плечо бордововолосого дракона, который тоже явно не был в восторге от происходящего. — Видишь ли, дело в том, что двадцать лет назад Илзи потерял память. Теперь, очевидно, что-то вспомнил.

Элестайлу было очень жаль её, но вариантов утешения в голову не приходило. С этой девушкой у Илзи наверняка более чем серьёзно. Ну и чем можно утешить женщину, которая в одночасье потеряла возлюбленного?

Илзи с трудом оторвался от губ Зэллы.

— Ты меня прощаешь? — спросила она всё-таки с замиранием сердца.

— Уже простил, — улыбнулся Илзи. — Только... Зэлла, я ведь не помнил тебя... — он потупил взгляд, — и завёл отношения с другой женщиной. Я должен всё ей объяснить.

— Конечно... Я тоже должна кое с кем поговорить... — Илзи так и не выпускал её из объятий, и она не могла заставить себя отойти от него хоть на шаг. — Илзи, я люблю тебя!

— И я тебя люблю. Но объясниться с Элиной ядолжен.

— Да, иди.

Зэлла развернулась на сто восемьдесят градусов. Однако того, с кем собиралась поговорить, здесь уже не было.

— Ты не видел Сонти? — спросила она Лонгаронеля.

— С ним Инри. А тебе, я думаю, сейчас искать его не стоит. Ему и так слишком больно.

Илзи тоже не пришлось идти далеко. Повернувшись, он с ужасом обнаружил Элину, рыдающую всего метрах в десяти от него. Всё вышло как нельзя хуже! Илзи не знал, что скажет ей, но меньше всего хотел, чтобы она видела их с Зэллой поцелуй длинною в жизнь. Это было уже беспримерной жестокостью с его стороны – пусть и невольной.

— Элина... — Илзи коснулся её плеча. — Прости. Я очень виноват перед тобой...

Она оторвала заплаканное лицо от груди Элестайла и посмотрела на него сквозь слёзы:

— Если у тебя была девушка, зачем, зачем ты морочил голову мне?!

— Элина, однажды на меня напали. В результате я десять лет провел в коме, ещё пять – в психушке. Я не помнил, что у меня была невеста. Вообще ничего не помнил! Но я люблю её. Теперь я наконец понял, что мне мешало сказать эти слова тебе. Прости, если можешь...

Она снова уткнулась в грудь утешавшего её «целителя»:

— Мне никогда не везло с мужчинами – не стоило и надеяться.

— Ты обязательно ещё встретишьсвоегомужчину. Я в этом просто уверен.

— Илзи, не надо! Всё, иди к своей невесте! — прорыдала Элина.

Дракон развернулся и побрёл прочь, прекрасно понимая, что любое его прикосновение, любое слово только принесут ей ещё большую боль. Но остаться с ней он не мог. В этом не было бы никакого смысла, даже реши он пожертвовать собой. Элине нужна была не его жалость, а любовь – то есть то, чего он дать ей не в состоянии.