Хранители времени

— Да, убе-е-ей-те меня-я-я! — страдал бедняга. — Я бездарь, слюнтяй и тупи-и-ица! Таким не место в демонизме-е-е!

— Идио, где благородные порывы? — возмутился Саня. — Где сострадание к слабым и убогим? Из тебя вредность так и прёт!

— А я такой! — Идио гордо выпятил грудь и надул и без того пухлые щёки. — Злой и вредный! Добрым быть нельзя! В душу плюнут, растопчут и сожрут! Он, например… Ох ты, ёж! — парень вскочил и с проклятьями принялся сбивать пламя с рукава своей куртки. Тот, кто первым сказал о "горючих слезах", должно быть, был близко знаком с духом огня.

— Сочувствую, товарищ, — я хотела дружески похлопать студента по отсутствующему плечу, но вовремя вспомнила, что рук у меня только две. — Мы против тебя ничего не имеем, но сам понимаешь, кто к нам с добром, того — топором… ой, нет, не то… Слушай, а катись-ка ты в свою школу и расскажи там, как трусливые Хранители, едва тебя увидев, обратились в бегство, как ты гнал их через весь Дикий лес и только нечеловеческая усталость вынудила тебя прекратить преследование! А мы тебе вещественные доказательства подкинем, клок волос там, или ухо чародея, он себе новое вырастит… ("Что?!" — возмущённо возопил брат). Ну как, согласен?

Дух на мгновение примолк, обдумывая мои слова.

— А-а-а-а-а-а!!! — и возрыдал громче прежнего. Контуры его тела заколебались и начали меняться, невидимый скульптор сминал живой огонь как кусок глины, придавая ему новую форму. Проступил остренький, лисий носик и рот, похожий на дольку арбуза, наметились руки, ноги, и огненный толстячок что есть силы замолотил ими по земле. — Мне никто не пове-е-ерит!!!

— Отставить рёв! Приди в себя! — рявкнул брат. Но Огонёк не хотел приходить в себя. Он хотел реветь, страдать и предаваться самобичеванию.

— Вы такие благоро-о-одные! Жалеете меня-я-я! Думаете, я не хотел вас убить? Хотел! Ещё как! А-а-а-а-а!!!! Киньте меня диким зверям на растерза-а-ание!!!!!

— Вот и славно, — обрадовался Идио. Пока мы болтали с гостем, он успел распихать наши вещи по мешкам, залить костёр и теперь отчаянно сражался со своим одеялом, ни в какую не желавшим сворачиваться и упаковываться. — Вот и хорошо. Встретились, руки пожали и разошлись!

Он, пыхтя, затянул узлы на мешке и подмигнул Саше.

— Чего? Не пойму я, — удивился тот. Идио снова подмигнул и выразительно закатил глаза. — А! Ясно. — Брат закинул на плечо мешок, нахлобучил капюшон и решительно потянул меня из круга. Слегка красуясь, прищелкнул пальцами, и сфера исчезла.

— Счастливой дороги. Счастливой дороги, милейший господин Метеор! — Идио вежливо раскланиваясь перед студентом, подталкивал нас вперёд. — Очень неприятно было с вами познакомиться! Ну, слава Одину, глядит он-таки за нами…

— Огонёк, а айда с нами?

Не спрашивайте, почему я это сказала. Саша и Идио вытаращились на меня. Глаза у обоих сделались размером с царские пятаки.

— Вы мне? — не меньше их обалдел Огонёк. Капли дождя падали на него и шипели, превращаясь в пар, но он, казалось, не замечал.

— Сосне! — радостно откликнулась я.

— Что-о-о?!! — возопил Идио. — Дженайна, есть же пределы!! Он пришел нас убить! Убить! А ты!

— С Останкинской башни упала, головой об асфальт? Etielva'na rim… Да что такое?! Достало уже думать на языке, которого я не знаю! Hulk rio?!! ("Какого огра?", — машинально перевела я).

— Понятия не имею, — я коварно улыбнулась. — Вот разве что… всегда мечтала изучить живого элементаля?

— Подлый ход! — надулся брат.

— Зато действенный.

— А? — Идио не поверил своим ушам. — Вы что? Ни в коем случае! Гоните его в шею! Разве можно верить демону?

— Но я не демон! — неблагоразумно встрял Огонек. Идио завёлся ещё сильнее.

— Своей бабушке расскажи! — зафырчал он. — Демон ты, и морда у тебя демони… ой, когда ты успел морду слепить?! Подлизываешься?!!

— Персонифицированные воплощения лишены стабильного облика и характеризуются сменоформенностью в пределах своей стихии, — кивнула я.

— Какая память! А кому досталась! — недовольно сопя, проворчал Саша.

— Я могу превратиться во что угодно, — все еще не веря своему счастью, прошептал Огонёк и медленно, как капля кленового сиропа, перетёк из лежачего положения в стоячее "Вау!" — выдавил Саня. "Мамашу вашу…" — слабо отозвался Идио. — Но ведь смертные предпочитают говорить с себе подобными, а не с драконом или шаровой молнией… Да?

Я мысленно внесла в список загадок ещё один пункт: странная осведомлённость о природе тварей диковинных и воплощений стихийных и способах их усекновения. "На сто двадцать процентов уверен, что у нашего проводника такая книжечка есть, — высунулся внутренний голос. — Тряхнём его на предмет развлекательной литературы?"

На практику Школа дала два дня, и Огонек, вооружившись свитком (выхватил из воздуха) и огненным пальцем (имелся в количестве десяти штук), занялся сбором данных (стал задавать глупые вопросы). И перво-наперво поинтересовался, занимаются ли Избранные кунг-фу. Чудной.

А откуда, скажите, мне знать, как правильно заламывать квирга? Или доставать серебряный коготь варуцы, не задев ядовитых шпор? Или повадки гремлина в период цветения алетта пряного? Или двадцать восемь компонентов противоядия от укуса целерды скорпионовидной?

Большинство названий я слышала впервые, но ударять лицом в грязь не хотелось. С другой стороны, врать не хотелось тоже, поэтому я на все вопросы только неопределённо хмыкала и таинственно закатывала глаза. В десятый раз добившись лишь улыбки и задумчивого "Не знаю, имею ли я право раскрывать информацию…", Огонёк, обиженно сопя, оставил меня в покое и обратился за помощью к Саше, который знал не больше моего, но обладал буйной фантазией, хорошо подвешенным языком и был способен убедить даже слона в том, что он — мышь. А ещё ему крепко врезались в память слова "превратиться во что угодно". Эксперимент не заставил себя долго ждать.

Не знаю, как я выглядела, когда обернулась на вопрос Огонька и едва не уткнулась носом в невинную морду дракона. Должно быть, забавно, потому что брат смеялся очень весело. Правда, недолго.

Идио пришёл в ярость, и, ругательски ругая Огонька, всё порывался настучать ему по шее. Жалкое блеянье духа, мол, я не я, корова не моя, это всё Тирон, я рядышком шёл, вызвало бурю негодования. После гневных обвинений с одной стороны и вялого отбрехивания с другой, оба шутника были отправлены в арьергард, где, нимало не жалея о содеянном, принялись увлеченно обсуждать пирокинетическую трансмиссию19, векторы движения, температуру плазмы и прочую ерунду.