Хранители времени

Крутите руками,

Машите ногами,

Кто настоящий маг,

Тот волшебнётся с нами, — веселым и довольным голосом, предвещавшим очередную пакость, провещал чародей.

"Злыдни" напряглись. Аринх произнёс короткую, но прочувствованную молитву, обращённую к Небесному Промыслителю, Леориэль поддержала его мелодичным заклинанием на эльфийском, а Ярок тщательно законспектировал их монологи, чтобы позже найти значение незнакомых слов в словаре. Сивер и Кристанна добавили по два заклятья к уже висевшим в готовности, обновили щиты, но прежде — схватились за руки. Раздалось негромкое, но ехидное хихиканье (это Даня не смогла сдержаться), сухой треск и несколько хлопков (это один за другим взорвались все её амулеты). Маги переглянулись, и Даня, взвизгнув, подскочила — её куртка задымилась, рукава охватило пламя. Ларвеор поднял голову от очередной книги ("злыдни" не без основания подозревали, что карманы его куртки бездонные, но проверять не решались) и, выждав, пока Зикка и Малинка потушат подругу, меланхолично обронил:

— Зато не голова.

— Браточки, а шо такэ "волшэбнэцца"? — спросил Сея, дожевывая очередную пилюлю. Лазурные глаза барда с безграничной нежностью смотрели друг на друга. — Чаруванье чи шо?

Пришельцы — барды, мумий, повар, «термонатор» и даже тётка в красном халате — задумались. А аарт привёл в действие потусторонние силы, и у дальней стены зала возник невысокий помост с высокими дырчатыми ящиками по бокам. Уже знакомая Ларвеору невидимая рука подхватила упирающихся бардов, вознесла на помост, троих поставила в ряд, а четвертого усадила за странную конструкцию из тарелочек и барабанов. Те выразили своё изумление двумя словами. Забегая вперед, скажем, что первое Ярок не смог найти ни в одном словаре.

— Мкфш! Пршфкст! Тнцпфр! Снгелпрдшргл! — пробубнила тетка сквозь кляп, сделанный из её же рукава.

— Это значит, что сейчас будут танцы, ты, придурок, — перевела Кристанна.

— Как вы её понимаете, мэтресса? — Гапон почесал щупальцем гребешок.

— У меня вместо бабули — "железная грудь" Тролльих Земель…

— Гнствр! Шмыгст ербждспртвкш!

— Что? Простите. Чтоб вы все сдохли, подлые твари.

— Танцевать? — Леориэль скорчила очаровательную гримаску. — Фу-у… Хорошо, что сфера магию внутрь не пропускает, мне этим дрыгоножеством и рукомашеством лучшие годы жизни испортили! Да и места тут маловато, развернуться негде… — закончила она, доказав, что и эльфкам не чужда женская логика.

— Опасную, — уточнил Ларвеор.

— Сфера мгновенно увеличилась втрое.

— Эй! — привстала Малинка.

— О? — нахмурилась Даня, теребя колечко в губе.

— Я-я, — добавила Зикка.

— Змейка, прости, мы не можем не играть! — печально крикнул барабанщик.

Зазвенели струны, загрохотали барабаны, и странная, диковатая музыка наполнила подземный зал. Она встряхивала каждого, кто слышал её, манила за собой, звала пуститься в пляс, и противостоять, а вернее, противосидеть ей было невозможно.

"Злыдни" поднимались один за другим: кто-то вставал сам, кого-то поднимали и добровольно-принудительно распределяли по парам. Кристанну подтолкнули к Сиверу, Малинка сама схватила Гапона за руку. А дальше началось нечто невообразимое. Зикка досталась Яроку, хмурому, как зимний вечер, Даня оказалась в паре с хищно скалящимся Шольдом, Сея, глупо хихикая, повис на его сестре. Та отнеслась к своей участи спокойно: даже под общим наркозом светлоокий бард танцевал как молодой бог. Ларвеор пересел ближе к границе сферы и невозмутимо раскрыл новую книгу. У него были очень хорошие амулеты.

"Мы марионетки, — невесело подумал капитан, — а этот мерзавец — кукловод. Сидит сейчас где-нибудь и хихикает. То за одну нитку дёрнет, то за другую. Как иначе? Добро — оно добро и есть. Побеждает зло, ставит на колени и зверски убивает. Но это добро — какое-то неправильное. И аарты у него неправильные. Никого не… — Останки медведя вопияли. — Хорошо, почти никого. И танцы!.. Не понимаю".

— На каптэн нэ флияйт потчему, я ецть понимайт, — прошипела Зикка, старательно оттаптывая Яроку ноги, — но как Рюс ситэть — nei, не расумейт!

— Позвольте таки освежить вашу память в три тысячи триста семьдесят шестой раз, Зи. Я горгул, и не имею того, шо некоторые называют музыкальным слухом, — прошелестел Рюиччи, для пущей убедительности слегка развернув крылья. Его серая рожа, как обычно, была не выразительнее камня, но тёмные глаза насмешливо поблескивали. — Так шо не морочьте мне голову, а таки поди да попляши!

— Ах ты ссс!..

— Уйди с ноги, мамонтиха! — не своим голосом заорал Ярок.

— Как грубо, — Леориэль мило сморщила носик.

Эльфка смогла усидеть, ибо, по её собственным словам, была слишком хороша, чтобы сдаться аарту какого-то мальчишки. Устроившись под боком у Ларвеора, она с победоносным видом взирала на друзей и соратников, вяло дергавшихся (думаете, легко плясать в полном снаряжении? То-то же!) под музыку, на одинокого Аринха и на Кристу с Сивером, которым было плевать на всё и вся, в том числе на её темнейшество. Маг и чародейка молчали, но так смотрели друг на друга, так улыбались, что Леориэль почувствовала себя одинокой и несчастной. Она красиво надула губки и легонько ткнула Ларвеора локтем в бок, но тот даже головы не повернул. Убедившись, что её любовная стрела улетела "в молоко", эльфка насупилась и, достав из кармана флакончик с чёрным лаком, принялась красить ногти.

А злокозненный аарт не щадил никого. «Термонатор» с мумией, нежно прильнув друг другу, носились по всему залу в дикой пляске, тётка в красном халате, что-то яростно мыча, извивалась в веревках, как обожравшаяся анаконда. Призванные тварьки вместе с девчушками и мужиком в трусах трогательно водили хоровод вокруг елки. И только повар, не обращая внимания на музыку и танцоров, сидел, скрестив ноги, и пытался слиться с пустотой. Тело Уэйда, лежавшее неподалёку, его не смущало.

Музыка стихла. Танцоры остановились, с облегчением переводя дыхание… Но то ли чародей вложил в аарт слишком много Силы, то ли те, кто надзирал за порядком в этом мире, решили развлечься, одним танцем дело не кончилось. Барды вновь ударили по струнам и барабанам, а один поднёс ко рту странный артефакт, похожий на рожок с мороженым, и начал петь. Громко. И жутко — для эльфийских ушек — фальшивя. Но…

Был обычный серый питерский вечер,

Я пошел бродить в дурном настроенье…

Эта песенка отличалась от первой, как небо от земли. Она была веселой. Чуть легкомысленной. И невероятно прилипчивой.

И она не манила — она заводила!

Только вижу вдруг идёт мне навстречу

То ли девочка, а то ли виденье…

Леориэль ощутила в теле необыкновенную лёгкость. Ей вдруг безумно захотелось вскочить и показать всем, особенно вредине кузену, что такое Настоящие Танцы. Но это было недостойно. Плясать под дудку какого-то Хранителя? Никогда!

— Не-э-э ха-а-чу-у-у! Не-э-э за-а-а-ста-а-а-ви-и-те-э-э! — ворчала она, невольно подпрыгивая в ритм музыке. — Э-э-э-та-а-а не-э-э са-а-а-гла-а-а-су-у-у-е-э-этся-а-а с э-э-эль-фи-и-ийска-а-ай че-э-эстью-у-у-у!

— Папалась, кыса! — гоготнул Аринх, подхватывая эльфку и крепко прижимая её к себе, но Леориэль даже не попыталась врезать ему локтем в горло и коленом по романтике. — Э-эхх! Папригуний стрэказа цэлий лэта толка пригал, водка жрал, нагами дригал и работать нэ хатэл! А Хиранытэл гэний билль! Он аарт ему дарыль! Чтоб каждий пэль-пиласаль, галава нэ загиружаль!