Хранительница царских тайн

– Уже лучше. Как узнал, что жива, сначала заплакал, а потом заснул. Ну, думаю, и слава богу, значит, дело на поправку. Как у тебя-то дела, Полинка? Расскажи.

– Вот, в живых осталась, хахаля завела. – Полина уселась за кухонный стол. – Садитесь, – сказала она Дуло.

Тетя Катя улыбнулась:

– Симпатичный мужчина.

– Вам тоже нравится?

– Да ну тебя! – Взмахнув пухленькой, в рыжих веснушках ручкой, тетя Катя включила чайник и придвинула к себе вазочку с мармеладом.

– Давно я у вас не была, – сказала Полина. – А мармеладки все не кончаются…

– Заходила бы чаще, может, и отец не болел бы.

– А вы его лекарствами меньше пичкайте. – Полина откинула волосы и упрямо уставилась на цветастую скатерть.

– Ну и язва же ты, Полинка…

– А скажите, Катерина, – вмешался в разговор Дуло. – Больше вам никто не звонил? Не спрашивал, где Полина?

Тетя Катя бросила гневный взгляд в сторону падчерицы, однако, переведя глаза на Сергея, смягчилась.

– После того как тот паразит позвонил, я к телефону не подходила, с Сереженькой отваживалась. – Голос ее казался детским и немного плаксивым. – А вообще нам давно никто не звонит. – Не удержавшись, она покосилась на Полину. – Если уж дочь родная раз в год по обещанью…

– Значит, никто, – прервал ее Дуло. – А не сказал тот приятель, откуда он знает ваш номер?

– Нет.

Из глубины квартиры послышался кашель, и мужской голос спросил:

– Катя, кто у нас?

– Папа… – прошептала Полина и кинулась в комнату.

Отец лежал на диване. Подушка, на которой покоилась его голова, была белоснежной, а вышитый пододеяльник казался только что отутюженным.

– Ты, гляжу, совсем молодцом.

– Лицемерка, – ласковый тон выдавал отцовскую нежность.

Полина склонилась и поцеловала его в щеку.

– Наверное, мне позвонил твой очередной «отставник», – сказал отец. – И где ты находишь таких мерзавцев?

– Не знаю.

– Я думал – умру.

– Теперь уже нет, – она поправила одеяло. – Я жива. Значит, и ты должен жить.

– Полина… Хочу сказать тебе одну очень важную вещь… – Отец закрыл глаза и несколько мгновений молчал. Потом глубоко вздохнул и продолжил: – Конечно, должен был сказать раньше…

– Вот поднимешься на ноги и все скажешь.

– Нет, сейчас. – Он беспокойно оглядел комнату. – Подойди к телевизору, там, рядом, стоит серый чемодан. Принеси его сюда.

Полина принесла чемодан.

– Похож на детский. С такими раньше в пионерские лагеря ездили.

– Сейчас не открывай, дома посмотришь. – Эти слова отец произнес торопливо. – После того как умерла твоя мама, я хранил его в гараже, а сегодня вечером попросил Катерину принести сюда.

– Что в нем? – спросила Полина.

– Дома посмотришь, – повторил отец. – И если захочешь о чем-то спросить – звони. – Он замолчал, как будто делая над собой усилие. – А теперь серьезно об этом проклятом звонке. Думаю, за этим кроется нечто большее, нежели месть бывшего ухажера.

– С чего ты взял?

– Сейчас я скажу одну вещь, только дай слово не говорить Катерине.

– Даю.

– Отнесись к этому очень серьезно. Сегодня утром, когда Катерина ушла, я еще спал. Из-за ее чертовых таблеток я постоянно сплю. Так вот, часов в девять мне показалось, что Катя вернулась. В полудреме я чувствовал как она ходит по комнатам, будто бы что-то ищет. Я отчетливо слышал, как выдвигаются ящики, скрипит шифоньер, открываясь и закрываясь двери. – Он виновато поднял глаза. – Потом, когда окончательно проснулся, в доме уже никого не было.

– Что ж тут странного?

– Катя вернулась в полдень и сказала, что все утро провела в поликлинике.

– Тогда кто же ходил по квартире?

– Не знаю.

– Может быть, показалось?

– Не думай, что я совсем из ума выжил.

– По-твоему, выходит, что в доме побывали чужие?

– И не просто побывали. Здесь что-то искали.

Было заметно, что отец сильно разволновался. Полина погладила его по щеке.

– Хорошо, хорошо, я тебе верю. А сейчас мне пора домой. Поздно уже.

Отец снова закрыл глаза.

Спустя несколько минут она вышла из комнаты.

– Тетя Катя, он спит. Мы поедем.

– А чай?

– В другой раз.

– Ты всегда так говоришь, – «завелась» тетя Катя. – А потом месяцами не появляешься!

– Нам пора. – Полина направилась к выходу. – И вот что, если кто-то будет звонить и рассказывать про меня разные глупости, пожалуйста, не говорите об этом папе.

– Можешь не беспокоиться, – было видно, тетя Катя знала, о чем говорит.

Дуло залпом допил свой чай и, сунув в рот мармеладку, ринулся вслед за Полиной.

– Не слишком вы с ней церемонитесь, – сказал он уже на улице.

– Прикажете полюбить? Это никому не нужно. Ни ей, ни мне.

– Ясно.

Они сели в машину. – Теперь – на Шелепихинскую набережную. – Полина достала из сумочки помаду и включила в салоне свет.

– Что там?

– Забыли? Вы же сами записывали адрес в протоколе. Там – мой дом. – Она старательно рисовала губы.

– Исключено.

– Кто сказал?

– Я.

– Как брутально… – Полина закончила с губами и достала коробочку с пудрой. – А я все равно поеду.

– Только если убьете меня.

– Ради того, чтобы сменить белье, могу и убить. По-вашему, это не достаточная причина для преступления? – Она отстранилась от зеркала, осмотрела свое лицо и удовлетворенно закрыла пудреницу.

– Надеюсь, вы понимаете, что там вас могут ожидать? – спросил Дуло.

– А вот это вряд ли.

– Откуда такая уверенность?

– При заполнении формуляра в гостинице я перепутала номер дома, а исправлять поленилась. Протокол допроса, – Полина покосилась на папку следователя, – при вас. Значит, у меня еще есть время.

– Предположим. Но рано или поздно ваш адрес установят.

Она улыбнулась.

– Поехали?

Сергей обескураженно помотал головой:

– Дурдом на выезде…

Автомобиль резко тронулся с места. Откинувшись на спинку сиденья, Полина проворчала:

– Знаете, что беспокоит меня больше всего? Даже по прошествии времени желание перечить вам не проходит, а усугубляется.