Хранительница тайн

Лорел внимательно разглядывала собеседниц. Айрис негодовала, Дафна обиженно моргала, Роуз так отчаянно теребила косу, что грозилась ее оторвать. За столько лет сестры ничуть не изменились.

– Хорошо бы чем-нибудь ее порадовать, – вздохнула Лорел. – Поставить пластинку из папиной коллекции. Ты это имела в виду, Рози?

– Да, – ответила Роуз с благодарной улыбкой, – именно это. А еще мы могли бы вспомнить те истории, которые она для нас сочиняла.

– Про дверцу в глубине сада, которая ведет в волшебную страну…

– Про драконьи яйца, которые мы нашли в лесу…

– Про то, как она сбежала из дома с бродячим цирком…

– Ты помнишь цирк, который мы построили? – неожиданно спросила Айрис.

– Мой цирк! – просияла Дафна.

– Твой, твой, – перебила Айрис, – но только потому…

– Потому что я заболела корью и пропустила выступление настоящего, когда он приехал в город на гастроли. – Дафна рассмеялась воспоминаниям. – Папа соорудил на лужайке шатер, вы были клоунами, Лорел изображала льва, а мама ходила по канату.

– И у нее отлично получалось, – заметила Айрис. – Ни разу не упала. Должно быть, тренировалась много недель подряд.

– Или и впрямь в детстве удрала из дома с цирком, – сказала Роуз. – Я почти готова в это поверить.

Дафна довольно хмыкнула.

– Нам повезло с мамой. Она так и не перестала быть ребенком. Не то что другие матери. Я всегда ощущала неловкость, когда к нам домой приходили одноклассники.

– Ты? Неловкость? – Айрис изобразила удивление.

– А что вы скажете, – вклинилась Роуз, желая прекратить назревающую перепалку, – если я испеку мамин фирменный бисквитный торт?

– Помнишь тот нож? – воскликнула Дафна. – Ну, тот, с ленточкой…

– Красной, – вставила Айрис.

– …и костяной ручкой. Мама разрезала торт только им.

– Она утверждала, что нож волшебный. Будто бы он исполняет желания.

– А ведь я и впрямь долго в это верила. – Дафна со вздохом оперлась щекой о ладонь. – Интересно, что с ним стало?

– Нож пропал, – ответила Айрис. – Я хорошо помню. Я спросила маму, и она ответила, что нож потерялся.

– Похоже, он уплыл туда же, куда в этом доме уплывали шариковые ручки и невидимки, – перебила Лорел. – Я умираю от жажды. Принесу еще вина.

– А что, если мы его найдем? – услышала она из коридора.

– Отличная мысль! Разрежем мамин торт маминым ножом…

По крайней мере, на кухне Лорел была избавлена от необходимости наблюдать за лихорадочными сборами поискового отряда. («Куда, ну куда же он подевался?» – вопрошала горящая искренним рвением Дафна).

Лорел щелкнула выключателем, и кухня пробудилась к жизни, словно старый верный слуга, давно отошедший от дел. При бледном искусственном свете она показалась печальнее, чем на первый взгляд: швы между плитками покрывала тонкая пленка жирного налета – свидетельство того, что зрение Дороти неуклонно ухудшалось. Лорел стало не по себе. Давно следовало нанять маме уборщицу. Почему она об этом не подумала? И если уж начистоту, почему не нашла времени приехать и вымыть кухню сама?

Холодильник, по крайней мере, был новехонький. Когда старый добрый «Келвинатор» приказал долго жить, Лорел заказала по телефону из Лондона новую модель: энергосберегающую, с приспособлением для приготовления льда, которым мама так ни разу и не воспользовалась.

Лорел вынула из холодильника бутылку шабли, которую привезла с собой, и захлопнула дверцу. Видимо, слишком сильно – на пол свалился магнит и бумажка, тут же исчезнувшая под холодильником. Лорел чертыхнулась и, встав на четвереньки, принялась шарить среди клубков пыли.

Клочок бумаги оказался вырезкой из «Садбери крониклз»: чрезвычайно солидная Айрис в коричневом твидовом костюме и черных чулках на фоне своей школы. От путешествия под холодильник вырезка не пострадала, и Лорел задумалась, куда ее приткнуть. Задачка не из легких: на дверце холодильника было не так-то просто найти свободное место, особенно после того, как кто-то додумался сделать из нее своего рода доску объявлений, и все, что заслуживало внимания членов семьи, приклеивалось скотчем на большую белую дверцу. Фотографии, хвалебные отзывы, визитные карточки и, разумеется, вырезки из газет.

Внезапно Лорел вспомнилось июньское утро шестьдесят первого года, за месяц до дня рождения Джерри: все семеро сидели за столом, дружно намазывая клубничное варенье на хлеб с маслом, а папа вырезал из газеты фотографию улыбающейся Дороти рядом с ее знаменитой фасолью. Потом, когда убирали посуду, он прикрепил вырезку на дверцу холодильника.

– Как ты?

Лорел обернулась. В дверях стояла Роуз.

– Отлично, а что случилось?

– Тебя долго не было, и я решила проверить. – Роуз сморщила нос, всматриваясь в сестру. – Должна сказать, выглядишь ты неважно.

– При таком свете любой похож на чахоточного. – Лорел возилась со штопором, пряча лицо. – Надеюсь, кампания по розыску великого и ужасного ножа идет полным ходом?

– Еще бы. Когда эти две встречаются…

– Их бы энергию да в мирных целях.

– Да уж.

Горячий воздух вырвался из духовки, где Роуз пекла малиновый пирог, фирменное мамино блюдо. Сладкий запах нагретых ягод разнесся по кухне, и Лорел закрыла глаза.

Ей потребовался целый месяц, чтобы набраться мужества и задать Дороти прямой вопрос. Родители твердо решили никогда не упоминать о случившемся. Вероятно, Лорел так и не осмелилась бы начать разговор, если бы тот человек не начал ей сниться. Каждую ночь незнакомец в черной шляпе выходил из-за угла дома и шел к ее матери…

– Неплохо, – заметила Роуз, выдвигая противень. – До маминого ему далеко, но я не волшебница.

Лорел нашла мать на кухне – там, где сейчас стояла Роуз, – за несколько дней до отъезда в Лондон и спросила без обиняков:

– Откуда тот человек знал твое имя, мам?

Не успев договорить, Лорел мысленно взмолилась: пусть мама скажет, что она ослышалась.

Дороти ответила не сразу. Она подошла к холодильнику, открыла дверцу и стала шарить внутри. Целую вечность Лорел разглядывала ее спину и совсем было потеряла надежду, когда мама произнесла:

– Из газеты. Полицейские сказали, что он мог прочесть обо мне в газете. Газету нашли у него в сумке.

Ясность, которую так жаждала Лорел, наступила. Незнакомец увидел фотографию Дороти в газете и отправился на поиски. Но почему? Еле слышный вопрос прозвучал где-то внутри, однако Лорел заставила его умолкнуть. Тот человек был сумасшедшим, вот и объяснение. Да и какая теперь разница? Все давно закончилось. Лорел не стала слишком пристально всматриваться в нити рисунка, и картинка не утратила цельности.