Хранящая сердце

— Фалон…

— Нет! — резко оборвал он ее. — Твои слова редко бывают для меня приятны. Пусть лучше за тебя говорит твое тело.

Брус находился на уровне середины бедер Шанель, а не талии, как было задумано. Поэтому пальцы Фалона смогли проскользнуть между ее ног. Огонь желания охватил все тело, и из ее груди вырвался стон. Она все еще пыталась сопротивляться, стараясь выдернуть из стены крюк, к которому была прикована, но все ее усилия были тщетны. Ей оставалось надеяться только на милость Фалона — то есть на милость воина. А у воинов нет такого понятия.

Шанель ожидала и боялась того, что должно было случиться. Но ничего не могла сделать. Ее сопротивление быстро иссякало: слишком большое наслаждение испытывала она от его рук, ласкавших ее. Шанель даже забыла о боли, которая должна была за этим последовать.

Разумом она не хотела, чтобы он взял ее, тем более в таком положении, когда она даже не могла двигаться, но ее тело отказывалось подчиняться. И Фалон об этом знал. Шанель понимала, что потом будет чувствовать себя униженной из-за того, что дала ему понять, насколько сильно хочет его, но сейчас это было выше ее сил.

Она уже была готова умолять Фалона взять ее, когда он протянул руку и с небольшим усилием вырвал из стены крюк, к которому она была прикована.

Шанель выпрямилась, почувствовав, что ноги ее освободились.

Сбросив оковы с рук, Шанель мысленно благодарила Фалона, который оказался не столь безжалостным, как она думала. Но сейчас ей нужно было другое, и Шанель ждала этого. Ее чувство только усилилось, когда она взглянула на Фалона. Без малейших колебаний или поощрения со стороны Фалона Шанель бросилась в его объятия, обхватила руками шею и нагнула голову, чтобы поцеловать в губы. Желание коснуться его, дать ему все, что он захочет, настолько захватило Шанель, что она не сразу поняла, что Фалон не разделяет ее энтузиазма и не отвечает на ее поцелуи.

Шанель в смущении посмотрела на него.

— Теперь ты честно поступаешь, Шанель, или делаешь это, чтобы избежать наказания? — спросил он, отстраняя ее от себя.

Слова Фалона подействовали на нее как холодный душ. Шанель вдруг поняла, что именно этого он и добивался.

— Ты не собирался соединяться со мной здесь? — спросила она.

— Когда я возьму тебя, женщина, это произойдет в постели — неподвижной постели, причем я должен быть уверен, что мы одни.

— Тогда зачем ты заставил меня захотеть тебя? — почти выкрикнула она.

— Нужно было, чтобы ты вспомнила о своих подлинных чувствах, преодолев свой страх. И в конце концов ты сказала правду. Ты все еще хочешь меня.

— Больше этого не будет, ничтожество!

Шанель отвернулась от него и едва не споткнулась о тела двух сандерианцев. И только теперь до нее дошло, что Фалон действительно спас ее. Ей до сих пор было неясно, что собиралась сделать с ней Ланар. Ведь, в сущности, из-за нее Шанель оказалась в руках Фа-лона, с которым невозможно ни о чем договориться. Она, конечно, не откажет себе в удовольствии отплатить этой сандерианской ведьме.

Шанель все еще находилась под впечатлением только что испытанного с Фалоном. Ее буквально приводила в бешенство мысль, что, прикоснись он к ней сейчас, и она вновь растает. Как он смеет заставлять ее хотеть его и ничего потом не делать! О Звезды, именно из-за этого страдала Тедра, когда Чаллен находил нужным ее наказывать, и именно из-за этого она не хотела, чтобы воин Кап-ис-Тра стал ее другом жизни! Правда, все было не так уж страшно. До визга он ее не довел. Тем не менее он обращался с ней так, как, она считала, бахаранцам несвойственно.

Шанель обернулась к Фалону и увидела, что он протягивает ей ее одежду. Она выхватила платье у него из рук, радуясь, что оно сделано по кистранской моде, так что надеть его можно так же быстро, как и снять.

Однако возникшее подозрение не проходило.

— Ты наказывал меня, воин? — спросила Шанель, прикрыв свою наготу.

— Когда приходит время для наказаний, у тебя не должно быть сомнений, что тебя наказали.

Шанель изумленно уставилась на него, не зная, что и подумать. Злость заставила ее забыть об осторожности.

— А почему ты думаешь, что я приму твое наказание, каким бы оно ни было? Я ничем его не заслужила. Фалон приподнял брови.

— Разве отец разрешил тебе покинуть Ша-Каан?

— Мне разрешила мама, — с торжеством ответила Шанель.

— О чем она теперь, скорее всего, сожалеет.

Шанель побледнела. В самом деле, как она не подумала, что на Тедру обрушится все неудовольствие Чаллена? Ее мать это прекрасно знала и даже отправила с ней Марту, тем самым не скрывая от Чаллена, что помогла дочери бежать.

— Мне кажется, я начинаю ненавидеть тебя,

Фалон Ван Иер, — зло проговорила Шанель.

— Тебе стоит знать, что я не собираюсь терпеть эту твою привычку говорить неправду, — нахмурившись, сказал Фалон.

— Это правда! — воскликнула она. — Мне не просто кажется, я совершенно в этом уверена. А тебе следует знать, что все свои привычки я сохраню и мне плевать, нравятся они тебе или нет.

Шанель собрала в кулак всю свою волю, когда Фалон приблизился к ней. Она даже не вздрогнула, когда он поднес руку к ее лицу. Правда, он всего лишь приподнял ее подбородок так, чтобы Шанель не могла избежать его взгляда. А взгляд Фалона вовсе не был гневным, его глаза смотрели на нее скорее задумчиво.

— Любопытно видеть, как проявляется твое разочарование.

— Это ярость, а не разочарование, — горячо возразила она. — Здесь есть разница.

— Ты расстроена, — настаивал Фалон, — потому что я не сделал того, чего тебе так хотелось.

— Не льсти себе! — фыркнула она. — Это почти ничего не значило и уже забыто.

— Опять ты говоришь неправду. Доказать тебе это.

— Нет! — едва не крикнула она и попыталась отступить назад, но Фалон крепко держал ее.

— Выслушай меня, керима. Я не смог бы этого доказать, не взяв тебя прямо сейчас. Мое желание еще больше твоего. Я до боли хочу тебя. Но знать, что ты хочешь меня, — это стоит любой боли. Я не мог удержаться от того, чтобы не потрогать тебя. Я должен был удостовериться, что ты здесь и ты моя. Не упрекай меня в этом и в том небольшом неудобстве, что причинил тебе. Мне легче не дышать, чем не трогать тебя.

Ну зачем он говорит такие вещи?! Его признания вызывают в ней такие сладостные чувства! И вдруг Шанель как молнией поразило: да он же контролирует свою страсть и даже гораздо лучше, чем она сама!