Хребет Индиго

— Спасибо. — Я положила диктофон между нами и нажала на красную кнопку. После быстрого вступления, назвав наши имена и дату, я описала сумочку и кошелек для записи.

— Вы сказали, что нашли оба этих предмета во время похода, верно?

Бриггс кивнул.

— Так и есть.

— Где вы были в походе?

— Хребет Индиго. Я всю жизнь ходил в походы по этому району. Это мое любимое место. С вершины открываются великолепные виды.

— Не сомневаюсь. Может быть, когда-нибудь я и сама доберусь до вершины.

— Я возьму тебя с собой. — Искреннее предложение.

— Буду только рада. — Не менее искренний ответ.

Если Бриггс возьмет меня в поход, я сомневалась, что он столкнет меня с обрыва.

Разве у меня не скрутило бы живот, если бы я боялась, что этот человек — убийца? Разве не было бы нервного возбуждения в моих венах? Но ничего не было. Моя интуиция подсказывала, что в смерти Лили Грин что-то не так. И все же, когда я сидела напротив человека, у которого не должно было быть ее бумажника, человека, который жил ближе всех к месту ее смерти, ни одна клетка моего тела не предупреждала, что он опасен.

Но мне платили не за то, чтобы я полагалась исключительно на инстинкты. Я была здесь, потому что мы следовали за уликами. След привел меня сюда. Я буду продолжать идти, пока не достигну препятствия.

— Бриггс, я уверена, что вы это знаете, но у основания хребта Индиго были найдены три женщины.

— Да. Это ужасно. Эти дети… они всего лишь дети. — В его голосе прозвучало искреннее сочувствие.

— Это ужасно.

Между его седеющими бровями образовалась складка.

— Ты же не думаешь, что я имею к этому какое-то отношение? Я даже не знал этих девушек.

— Расскажите мне подробнее о том, как вы нашли сумочку.

Он наклонил голову, уставившись на предмет, о котором шла речь.

— Я подумал, что сумочка тебе нужна, потому что ее украли или что-то в этом роде. То же самое с бумажником. Подумал, что ты скажешь мне, когда мы приедем сюда. Теперь я понял. Ты думаешь, что я как-то связан с теми девушками, не так ли?

Вместо ответа я наклонилась вперед, опершись локтями о край стола.

— Когда вы нашли сумочку?

— Я не убийца. — Он скрипнул зубами, не отвечая на мой вопрос. — Я теряю рассудок. Я теряю себя. Для мужчины это унизительное осознание. Знать, что я ни черта не могу сделать, чтобы остановить это. Я столкнулся с собственной смертностью, мисс Ковингтон. А не с убийством невинных девочек. — Цвет его щек стал розовым. Плечи напряглись.

— Давай лучше поговорим о сумочке.

— Чья она была?

— Хармони Хардт.

Он опустил взгляд.

— Это была та женщина, которую нашел Харрисон? Или Гриффин?

— Гриффин, — ответила я. — Когда вы нашли эту сумочку?

— Какой сегодня день?

— Среда.

— В воскресенье.

Это был день пожара.

— Вы уверены? В прошлое воскресенье?

— Да. Я ходил в поход рано утром. Вернулся домой. Положил книги на полку, чтобы разобраться с ними позже. Вышел на улицу, чтобы поработать во дворе, и тут… тут появилась ты.

Значит, у него был эпизод.

— Бумажник был внутри, когда вы его нашли?

— Нет.

— Где вы нашли бумажник?

— Там же, где и в воскресенье. Оба были вместе.

Хармони Хардт умерла за несколько лет до Лили Грин. Эти вещи не должны были быть вместе.

Если только Лили Грин не хранила кошелек, как у Хармони Хардт. Сначала я предположила, что монограмма «Х» обозначала Хармони, но, возможно, это был логотип дизайнера. Когда я взялась за опознание сумочки, я начала с матери Хармони. Когда она узнала ее, я не стала уточнять о ней у Мелины Грин.

Я сделаю остановку после того, как отвезу Бриггса домой. И проведу дополнительные исследования о происхождении этой сумочки.

— Вы сначала нашли сумочку или кошелек? — спросила я.

— Кошелек. Он лежал прямо посреди моей обычной тропы. Я чуть не наступил на него.

— А где была сумочка?

— В кустах метрах в тридцати от меня.

— На тропе?

Он кивнул.

— Да.

В голове у меня все крутилось, возможности и сценарии мелькали, как в стробоскопе. Не было никакой причины, по которой он должен был найти оба предмета так близко друг к другу.

Бриггс мог лгать, хотя его признание только усиливало подозрения. Более правдоподобной была бы ложь о том, что сумочку он нашел много лет назад, а бумажник — совсем недавно, причем в совершенно разных местам.

Если предположить, что это правда, то почему они были вместе?

Может ли это быть частью схемы самоубийств? Может быть, кто-то из детей начал это как символ, чтобы оставить что-то после себя. Но в этом не было никакого смысла. Сумочка была в слишком хорошем состоянии, если она действительно принадлежала Хармони.

И после Лили мы все обошли окрестности в поисках улик. Я потратила несколько часов на поиски ее туфель. Причина, по которой я их не нашла, скорее всего в том, что Бриггс опередил меня. Но ни сумочки, ни кошелька я тоже не нашла.

Кто еще был на этом хребте?

— Ваша тропа хорошо известна? — спросила я.

— Не очень.

— Вы нашли сапоги в том же районе?

— Нет. Они были ближе к моей хижине, в поле. Я бы, наверное, не заметил их, если бы не скопление полевых цветов, и я остановился, чтобы сорвать пучок.

Мне нужно было обследовать оба места. Может быть, там было что-то еще оставлено. Может быть, там было что-то еще.

— Тропа, где вы нашли это. — Я указала жестом на кошелек и бумажник. — Это та тропа, которая ведет к обрыву? Та, что у дороги?

— Нет, они разные. По моей тропе можно добраться до обрыва, но это долгий путь. В двухстах ярдах от обрыва есть тропинка, ведущая к той, о которой ты говоришь. Я редко ей пользуюсь, потому что иду выше.

Пути крутились в моей голове, как лапша спагетти, пока я пыталась представить себе, о чем он говорит.

— Есть ли карта, на которой все это показано?

— Нет, но я могу набросать свою.

Я открыла ящик стола и достала блокнот и карандаш, затем протянула их Бриггсу.

Пока он рисовал карту, я изучала его лицо.

Был ли он виновен? Сделал ли он это?

Я задавала эти вопросы раньше, на разных допросах.

Однажды я допрашивала мужчину, которого обвинили в изнасиловании женщины в переулке за баром в центре города Бозмен. Он был так сговорчив. Казалось бы, такой невиинный. Он был так расстроен случившимся, потому что жертва была его знакомой по колледжу. И все же он сделал это. Он смотрел мне в лицо и клялся, что не имеет к этому никакого отношения.