Хребет Мира
Шрифт:
Бородатый незнакомец медленно подошёл к растерявшимся влюблённым, почти равнодушно скользнул прозрачными глазами по худой фигуре юноши, и остановился перед Эмили, которая внезапно ощутила нестерпимый ужас и вся сжалась.
— Сэр, оставьте нас, — промямлил Беркли, — здесь всё-таки леди, и она не в должном виде… Уйдите, в конце концов!
Неожиданно щёлкнул затвор. Бородач резко обернулся и увидел направленный на него ствол пистолета. В его глазах вспыхнуло бешенство. Он быстро шагнул в сторону Беркли, и тот, очевидно, перепугавшись, нажал на спусковой крючок. Пуля вжикнула сквозь рукав незнакомца. Бородач вздрогнул, прыгнул вперёд с проворностью зверя и нанёс юноше сокрушительный удар по носу. Беркли упал. По его красивому лицу потекла
— Что вы делаете! — закричала потрясённая Эмили. Впервые она соприкоснулась с силой первобытного закона. Жизнь внезапно повернулась к ней жестокой стороной, о существовании которой она совершенно не подозревала. Бородач снова встряхнул рукой и повернулся к девушке. Затем он быстро, словно ураган, приблизился к ней, сгрёб в охапку, забросил на коня. Всё завертелось, и в зелёных глазах Эмили потемнело.
Когда она пришла в сознание, то обнаружила себя на грубо сколоченной кровати, среди множества мягких пахучих шкур. Помещение было сумрачным, и только в двух шагах от неё плохонькая лампа освещала стол, за которым громко чавкал бородатый человек. Увидев, что девушка очнулась, он задул фитиль. По звуку тяжёлых шагов Эмили поняла, что мужчина направился к ней. Не проронив ни слова, он грубо втиснулся девушке между ног и, когда она попыталась оказать ему сопротивление, сильно ударил её кулаком в приоткрытый рот. Разбитые губы оплыли горячей кровью и мгновенно вспухли. Удар в лицо был для неё откровением. Эмили затаилась и сразу же сдалась.
— Меня зовут Нэшм, — проглатывая почти все буквы, проурчал бородач утром и скрылся за кособокой дверью, прихватив с собой длинное ружьё.
Весь день Эмили провела на лежанке, свернувшись калачиком и укрывшись мягкими шкурами, источавшими сильный запах. Вечером бородач Нэшм снова пришёл к ней. Он погладил девушку по щеке жёсткой ладонью, и она невольно отпрянула от прикосновения, но всё же не запротестовала. Она хорошо помнила тяжёлый и злой кулак дикого мужчины. Он стащил с себя вонючую одежду и предстал перед девушкой во всей мускулистой красе волосатого тела, исполосованного на плечах и груди глубокими шрамами. Его могучий мужской орган, явно не знакомый с правилами гигиены, уже налился животным нетерпением.
— Пожрать-то не додумалась? Дура девчонка, — прогнусавил Нэшм сквозь бороду, но не предложил ничего из еды, а привалился к Эмили и властно раздвинул её ноги. Затолкнув два пальца в нежную мякоть, он уткнулся слюнявым ртом в ухо девушке. — Дура… зато теперь не нужно лошадь драть…
Нет, не о таком уединении мечтала Эмили, убегая из города, не о такой любви…
На рассвете что-то громыхнуло снаружи, и Нэшм со звериным рыком вывалился из кровати, больно придавив девушке руку. Не одеваясь, он схватил ружьё и бросился к двери, которую вечером забыл запереть на засов. Его голое волосатое тело прижалось к дверному косяку, и Эмили увидела, как бородач весь напружинился. Всё в его позе говорило о присутствии страшной угрозы.
Дверь распахнулась под мощным ударом, и на пороге появился человек, прикрытый лишь длинной набедренной повязкой. Он не успел сделать ни шагу, как ружьё в руках Нэшма громыхнуло и помещение наполнилось едким дымом. Человек в дверном проёме отпрянул и схватился за бок. В ту же секунду другая фигура вынырнула из-за раненого и вцепилась в ружьё бородача. Длинные косы и белое перо в волосах сказали Эмили, что появившиеся люди были индейцами. Нэшм рванул оружие на себя, но противник не ослабил хватки и резким движением выволок бородача наружу. Что-то мелькнуло в руке нападающего, и плечо Нэшма окрасилось кровью.
Эмили затаила дыхание и следила за дикой схваткой,
боясь пропустить малейшее движение, словно от её внимания что-то зависело. Чуть поодаль Эмили увидела ещё несколько индейцев. Они спокойно смотрели на дерущихся и не предпринимали попыток помочь соплеменнику. Один из них приблизился к распахнутой двери и склонился над лежащей фигурой, в которую Нэшм выстрелил несколько секунд назад.В это мгновение бородач кинулся на врага. Его ярость не была слепой. Дважды он бросался на индейца, но не сумел ухватиться за него. На третий раз Нэшм потерял устойчивость, покачнулся, отпрыгивая, и упал на бок. Из его стиснутых губ вырвалось невнятное ругательство. Наблюдавшие, точно по команде, шагнули вперёд и образовали полукруг. Упав, бородач выпустил ружьё, но индеец не кинулся за брошенным оружием. Рука с ножом сделала короткий выпад и ударила белого человека под рёбра.
Бородач зарычал, но продолжал, несмотря на боль и уже очевидный исход схватки, бороться. Он видел перед собой горевшие глаза. Он слышал зловещий звук расползающейся кожи и льющейся крови. Надежды не оставалось. Он заставил себя сжаться в комок и бросился под ноги противнику, чтобы свалить его и вцепиться зубами ему в горло. Но индеец легко перепрыгнул через окровавленное тело и ловко вонзил лезвие под густую бороду Нэшма. Коротким движением он перерезал поверженному врагу горло и отступил на шаг.
Эмили находилась в оцепенении, не в силах пошевелить даже пальцем. Когда индейцы бесшумно шагнули в дверь, держа наготове дубинки, Эмили осталась сидеть в той же позе, предоставив им возможность разглядывать её обнажённое тело. Дикари сбились перед ней в кучу и долго стояли, ничего не предпринимая и не говоря. Казалось, их охватили чувства не менее сильные и необъяснимые, чем белую девушку. Двое из них были вымазаны с головы до ног чёрной краской. Индеец, убивший Нэшма, был раскрашен белыми полосками на лице. Остальные четверо казались выкупанными в масле — так блестела их кожа.
После продолжительного молчания раненный пулей шагнул вперёд. Его живот и ноги были залиты кровью. Дикарь протянул руку и поднял, словно зачерпнув ладонью воды, рассыпанные по плечам золотистые волосы Эмили. Его запачканные пальцы ощупали тяжёлую прядь, и мужчина что-то сказал. Остальные дружно согласились с ним. Эмили громко сглотнула слюну. Осматривавший её дикарь потрогал её груди и живот, затем помусолил двумя пальцами волосы между ног, словно ожидая чего-то особенного, и осторожно, почти нежно, ощупал её влагалище и понюхал свои пальцы.
Эмили зажмурилась, уверенная в том, что индейцы собирались изнасиловать её. Но они отступили и стали обсуждать что-то, изредка бросая на неё взгляды, полные любопытства. Лишь гораздо позже она узнала, что они впервые увидели белую женщину, что их поразил цвет её волос и глаз. Они даже подумали, что она могла быть не человеческим существом, а Духом. Убедившись, что перед ними настоящая женщина, они стали гадать, как с ней поступить.
— Я думаю, что она ничем не отличается от наших женщин и мы можем забрать её с собой, — высказался Волчья Рубаха. Волосы на его голове были туго стянуты в косы за ушами, а над лбом стояли дыбом, густо смазанные салом. — Мы без колебаний увозим женщин Плоских Голов и женщин Народа-С-Нижнего-Течения. Эта такая же женщина.
— Она отличается цветом волос, — возразил Короткий Хвост. — Мы не знаем, что означает такой цвет. Он может быть добрым знаком, но может предвещать беду. Кто знает, не таится ли в её теле страшный недуг, сделавший её волосы похожими на выцветшую в жаркое лето траву?
— Я потрогал её, — заговорил Горный Ворон, — и я не боюсь её. Если она наш враг, то я уже покорил её, так как совершил подвиг, прикоснувшись к ней. Но она не наш враг. Мы не знаем, кто она, но она не отвергла моей руки, когда я проверял у неё между ног. Вы все видели. Она согласилась с моим прикосновением. Мне понравилось, как она приняла мои пальцы. Я возьму её с собой, и она станет моей женой.