Хренодерский переполох

Валсидал вовсе не собирался гнаться за мелкой нечистью и мстить за укус, но ему хотелось выразить свое возмущение несправедливостью жизни хоть кому-нибудь.

— Ох уж эти мне женщины, — задумчиво протянул он. — Стоит только мужчине отлучиться на минутку, тут же находится какой-нибудь небритый тип и начинает вертеться рядом. И главное, где она нашла эту отвратительную личность? Хотя… мы же в Безымянном лесу, тут особо не повыбираешь, ассортимент не тот. С другой стороны — я же лучше? Конечно, я лучше. А она меня лопатой… От него ее тошнит, но она позволяет ему находиться рядом. И где, спрашивается, логика?

Впрочем, по его личному мнению женщины и логика почти никак не сочетались. Он даже не стал бы ставить рядом эти понятия в одном предложении.

— С другой стороны, мужчину найти в Безымянном лесу — проблема. Наверное, пришлось брать что было.

Сделав такой вывод, вампир приободрился. Конечно, первый опыт общения с упырицей оказался неудачным, но это вполне можно списать на растерянность новообращенной после пробуждения. Да и раньше ему как-то не приходилось становиться создателем нежити. Первый опыт вполне мог оказаться неудачным. Наверное, следовало, как писали в некоторых легендах, закопаться на дневной отдых вместе со своим созданием. Но кто же знал? Пособия по созданию упырей или не написали, или оно просто не попадалось Валсидалу на глаза; гадай теперь, что именно сделал не так. Хотя если сейчас покойница вполне терпимо относилась к присутствию уродливого мужчины и не стремилась вырвать ему глотку в приступе безудержного голода новообращенной нежити, то уж к своему создателю наверняка отнесется радушно.

Вампир рывком поднялся на ноги. Зверь, как раз наладившийся повторить неудачную попытку оторвать себе какую-нибудь часть философствующей добычи, шарахнулся в сторону, зарычал и оскалился из кустов, сверкая красным отблеском в глазах.

— И ты туда же! — сам не зная на что, обиделся вампир, лишивший мелкую нежить сытного обеда. — Ну и сиди здесь один.

Валсидал сделал несколько шагов, но тут понял, что понятия не имеет, где именно сейчас находится созданная им упырица. При ментальном контакте удалось увидеть ее в компании деревьев и странной личности. Первых в лесу было пруд пруди, а потому за ориентир их принимать нельзя. Компаньон же укушенной ведьмы хоть и имел примечательную внешность, но где его искать, было совершенно непонятно.

— Так где же ее искать? — недоуменно развел руками новоиспеченный создатель воинственной упырицы. — Ну не прочесывать же лес?

Прочесывать лес было долгим и бесперспективным занятием.

Притаившийся в кустах хищник воспрянул — его будущая трапеза изваянием застыла на месте. Нечисть даже сделала несколько шагов поближе на трясущихся от нетерпения лапах, но испугалась, что жертва заметит и ускользнет, поэтому тяжело вздохнула, облизнулась и уселась, вывалив ярко-розовый язык.

Пребывавший в полной растерянности Валсидал задумчиво почесал затылок, что само по себе было делом нелегким. Во время пребывания в антисанитарных условиях в камере Сартакля волосы успели позабыть о существовании расчески и спутались в такой колтун, который приводил в отчаяние даже видавших виды местных вшей. По-хорошему стоило, конечно, связаться с Мербом и поинтересоваться, что пишут о способах поиска непокорных упырей в старых манускриптах. Но недавний опыт общения с домашним демоном явственно свидетельствовал о несостоятельности последнего в подобных вопросах. Значит, лишний раз дергать его не стоило. По крайней мере, пока.

Вампир тяжело вздохнул. Изведенный долгим ожиданием последнего вздоха жертвы, мелкий хищник нетерпеливо дернул пушистым хвостом и пододвинулся ближе. Валсидал попробовал еще раз дотянуться до строптивой подопечной, может, удастся разглядеть хоть какие-то ориентиры, хотя надежды на это практически не было никакой, так как местность вокруг была сплошь незнакомая. Чтобы узнать какой-то ориентир, нужно иметь колоссальное везение, а судя по тому, сколько времени он провел в Сартакле, с везением у вампира плоховато. Мужчина сделал медитативный вдох-выдох, медленно сосредотачиваясь на растрепанном белокуром образе покусанной ведьмы. Мысль текла вязко и тягуче, словно патока, но девичья фигура в воображении складывалась вполне узнаваемая, и даже аппетитней, чем была во плоти. Особенно удалась лилейно-белая шейка с соблазнительно пульсирующей голубой жилкой. Затем картинка сменилась. Почему-то хрупкая девичья шея обросла мышцами явно мужского происхождения и перетекала во внушительный разворот обнаженных плеч. Пока вампир удивленно таращился на предъявленную часть мужского тела, мучительно гадая, все ли в порядке у него с половой ориентацией после долгого заточения (суровый Сартакль способен изменить кого угодно), в нос явственно ударил волчий мускусный запах, а во рту Валсидал с удивлением обнаружил металлический вкус крови. Удовольствие проголодавшегося вампира от потребления вожделенной крови, к тому же удивительной силы, оказалось настолько велико, что он опрокинулся на спину и принялся кататься по земле в невыразимом экстазе.

Нежить радостно оскалилась и сунулась было к беспомощной добыче, но не тут-то было. Валсидал умудрился целых три раза прокатиться по визжащей от ужаса нежити, расплющив несчастную своим худосочным, костлявым организмом о довольно жесткую почву. Мелкий хищник насилу уполз в густой, еще лишенный листвы подлесок, уволакивая лапы от несостоявшейся жертвы. Отдышавшись в кустарнике и проверив пострадавшее тело на целостность, бедняга пришел к утешительному для себя выводу, что это был опасный ужин, неизвестно чем грозящий впоследствии. Лишние травмы в этом суровом лесу ни к чему. Как, спрашивается, выживать, если из-за боли в лапах станет невозможно охотиться? Хищник в последний раз втянул мокрым черным носом воздух, чтобы навсегда запечатлеть в памяти запах опасного ужина и впредь обходить его десятой дорогой.

Вампир еще некоторое время смаковал послевкусие ведьминской трапезы, с чувством облизывая губы и нежно поглаживая землю ладонями. Каждое ощущение отчего-то казалось новым, неизведанным ранее, возможно, давно забытым и счастливо обретенным только что. Конечно, это не могло сравниться с теплой кровью повелителя неба, но тот, из чьих жил пила упырица, не просто жертвовал добровольно, но и оказался не лишен неповторимого привкуса сверхъестественного. Не иначе был одним из многочисленных порождений Безымянного леса. «Ну и пусть, — толкнулась в голове Валсидала первая мысль. — Не все ли равно, кого употребила на свой первый ужин новоявленная кровососка?» Он смутно помнил, что чем сильнее кровь жертвы, тем быстрее прогрессирует упырь. Или это были слухи? С упырями ничего нельзя знать наверняка. Создатели собственных свор нежити редко делились опытом, в первую очередь оттого, что собственные собратья осуждали подобные вольности, весьма опасные как для вампиров, так и для окружающих.

— Главное, чтобы очнувшаяся от экстаза закуска сама не решила закусить упырицей, — пьяно хихикнул Валсидал, внезапно осознавший, что звездное небо над головой напоминает прекрасную россыпь брильянтов на темном бархате.

И как он раньше этого не замечал? И вообще, ночь на редкость прекрасна, а воздух свеж и пахнет грядущей весной. Но тут его осенило. Упырица могла пострадать! Благодарная она или нет, но вампир чувствовал свою ответственность за ту, что создал. Валсидал тяжело вздохнул. Все-таки тяжелая это ноша — быть чьим-то создателем. Сплошные хлопоты, просто ни днем ни ночью покоя нет. Все еще пребывая в легкой степени экстаза, он рывком поднял себя на ноги, затем, пошатываясь и хихикая всякий раз, когда спотыкался, отправился на поиски ведьмы. Валсидал и не подозревал, что этой ночью в поисках Светлолики по лесу бродит далеко не он один.

Лютый в панике метался по поляне. Все его звериное нутро отчаянно сигналило о необходимости срочно спрятать виновницу своих необычных ощущений как можно дальше от случайных глаз. То, что в Безымянном лесу праздношатающихся субъектов особо не встретишь, оборотня не волновало. Инстинкт вопил: «Спрятать — и точка!» А вот куда девать хрупкое девичье тело, отчего-то не уточнял. Видимо, предоставлял зверю самому решать сложную задачу, тренируя заодно изворотливость ума. Сама ведьма без чувств лежала тут же под деревом, не принимая в метаниях вервольфа ровно никакого участия. Как только она получила порцию крови монстра, так и обмякла в спасительном обмороке. Трудно сказать, почему случилось именно так. То ли сказался ужас происходящего, то ли с девушкой слишком многое произошло в один день, вот она и не выдержала, взяла небольшую паузу. Вдруг дальнейшие события будут еще хлестче, а она совершенно не отдохнула. Вервольф, на чьем горле крепкие девичьи зубы оставили глубокие рваные отметины, даже не переживал по поводу столь пустячного ранения, залечив его простым превращением из человека в человека-волка. Он даже тихо порадовался, что процесс прошел пусть и болезненно, но гораздо проще.

В это время на поляну, где в полном смятении находился монстр, опрометью выскочили трое. Возглавлял забег Панас. Столкнувшись лицом к лицу с приличных размеров вервольфом не в человеческой ипостаси и к тому же в полнолуние, глава Хренодерок удивленно охнул, осадил назад и споткнулся. Он в полном изумлении осел на землю и хотел было зажмуриться, но не стал, решив смело встретить опасность лицом к лицу. Впрочем, факел на всякий случай выставил вперед, как элемент устрашения нежити.

Лютый не то чтобы испугался, огня он не боялся, так как всю свою жизнь прожил в тесном соседстве с людьми. Просто он не хотел, чтобы с лежащей позади него девушкой что-либо случилось, пока он разбирается с неадекватным местным жителем. Поэтому вместо того, чтобы разорвать голову Хренодерок на части, человек-волк предпочел стратегическое отступление. Сделав пару шагов мощными лапами назад, он оскалился, показывая, что дальше отступать ему некуда, и если что, станет драться. Панас пантомиму монстра понял правильно, не зря же он столько лет проживал по соседству с двуипостасными. Голова перекрестился факелом с видимым облегчением на лице, выдавил из себя что-то вроде «ладно-ладно, я уже ухожу… Не стоит так нервничать, это вредно для здоровья», поднялся на карачки и попытался покинуть место встречи, передвигаясь на четвереньках. Но не тут-то было.